Михаил Черненок - Порочный круг
— И все-таки поза, в которой находилась повесившаяся, вызывает сомнение, — сказал судмедэксперту Бирюков.
— Нет. Ты, прокурор, учти, что потерпевшая находилась в тяжелейшей стадии алкогольного опьянения. В таком состоянии можно повеситься сидя. Для этого надо сунуть голову в петлю и повалиться набок. Кстати, Аксенова приняла такую дозу спиртного, что, если бы не петля, смерть вполне могла наступить от алкогольного отравления. Вероятно, замысел у Изольды был или — или…
— Бригадира Клепикова все-таки направили в областную больницу?
— Пупынин уговорил главврача.
— А твое мнение?..
— Остается прежним. Через неделю, может и раньше, Георгия Макаровича оттуда выгонят, что называется, по чистой. Для областной больницы Пупынин — не авторитет.
— Не ошибаешься?
— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — флегматично пробурчал судмедэксперт.
Антон повернулся к Тимохиной:
— Лена, как документы, обнаруженные у Аксеновой?..
— Документы подлинные, без малейших подделок. Старое письмо и адрес на почтовом конверте написаны рукой Водопьянова-Водорьяпова.
— Значит, Леонид Николаевич, как я и предполагал, приехал в Караульное «отмывать» нетрудовые деньги, — сказал Антон следователю.
— У меня на этот счет тоже никаких сомнений, — согласился Лимакин. — Вопрос только в том, кто оборвал его замысел? Старые друзья или здесь он кому-то насолил?
— Если винтовка из нашего района, значит, и «стрелки» наши.
— Рыбак рыбака видит издалека. Разве наша братва не может спеться с новосибирской или столичной братией?.. По-моему, слушок о дружках-таксистах не случаен. Скажи, не так?..
— Так, конечно. Однако настраивайся, Петр, на отработку местной версии до конца. Как только Анна Ивановна вернется из Новосибирска, сразу допроси основательно. Лишь у нее можно выяснить, с какой целью бухгалтерские документы попали к Водопьянову-Водорьяпову и ради чего она сочинила легенду…
Договорить не дал телефон. Бирюкова вызывал к себе первый секретарь райкома.
— Все, отвоевались по совести, — обреченно проговорил Лимакин. — Вступает в силу «телефонное право».
— Не умирай прежде времени.
— Мне-то что, я человек маленький. Ты будешь отдуваться. К Пупынину идти за анонимками или подождать, пока вернешься из райкома?
— Иди, не теряй время.
— А если тебе втык дадут?..
— Все равно будем работать по закону.
Глава 17
В кабинете первого секретаря райкома партии Павла Яковлевича Финажина Антон Бирюков, к своему удивлению, застал увлеченно жестикулирующего Сергея. Секретарь по возрасту был не намного старше Антона, чуть-чуть за сорок. Партийную организацию района он возглавил осенью прошлого года, заменив властолюбивого ветерана, срочно отправленного на пенсию за развал сельского хозяйства.
Когда Антон вошел в кабинет, Сергей умолк. Секретарь предложил Антону сесть и, словно завершая разговор, сказал Сергею:
— Хорошо, с редактором газеты обещаю разобраться.
— А с дотацией на молоко, Павел Яковлевич?.. — быстро выпалил Сергей.
— Постараюсь убедить Пупынина, чтобы восстановил колхозу дотацию. Только придется, Сергей Игнатьевич, деньги на содержание пупынинского аппарата все-таки перечислить.
— Значит, предлагаете компромисс? Как я колхозникам после этого в глаза смотреть буду?
— Соберите правление и обсудите с народом, что лучше: сэкономить восемьдесят тысяч и потерять без дотации двести двадцать или наоборот? Уверен, колхозники вас поймут и не осудят.
— Разве это перестройка! Это ж вымогательство! — загорячился Сергей.
— Все разом перестраивается только в сказке. Я на днях к вам приеду и Пупынина привезу. Сообща разберемся во всех ваших сложностях. Работайте уверенно. — Секретарь протянул Сергею руку. — До встречи в Караульном.
Сергей поднялся. Уже от двери сказал Антону:
— Я там подожду тебя, разговор есть…
Когда закрылась дверь, Финажин проговорил:
— Энергичный у вас брат.
— Сдерживать его надо, — ответил Бирюков.
— Это лучше, чем подталкивать… — Секретарь помолчал. — Пригласил вас, Антон Игнатьевич, вот по какому поводу. Вчера мы с Пупыниным ездили в Новосибирск на совещание. Что-то Михаил Михайлович недоволен прокуратурой. Говорит, следствие ведется вяло. Вместо того, чтобы оперативно искать преступника, допрашиваете непричастных к делу людей, нервируете их. Не разобравшись с убийством, допустили самоубийство. Мне хочется знать: в чем загвоздка?
— Загвоздки, Павел Яковлевич, как таковой нет. Идет обычная розыскная работа. Преступление сложное. Если бы убийца был известен, мы сразу начали бы с него, — спокойно сказал Бирюков и стал рассказывать о проведенном этапе расследования.
Ни разу не перебив, Финажин внимательно выслушал Антона. Чуть подумав, согласился:
— Действительно, очень сложный клубок. Не посодействовать, чтобы областные органы помогли?
— Не надо, — отказался Антон. — Управимся своими силами. Самая трудная, черновая работа уже сделана.
— От райкома помощь нужна?
— Спасибо, у вас и без того забот хватает.
— Да, трудностей в районе много. Перестраиваемся крайне медленно, со скрипом. Вы, насколько знаю, местный уроженец и давно здесь работаете. Скажите откровенно: отчего, по вашему мнению, район оказался в такой прорухе?
— Это, как говорится, вопрос на засыпку.
— Нет, спрашиваю без подвоха. Хочется знать мнение районного прокурора.
— Тогда позвольте спросить и вас…
— Пожалуйста.
— Как вы относитесь к подхалимам?
— Терпеть не могу.
— В таком случае вам придется провести большую кадровую чистку… Без этого район из прорухи не вытянуть. Проще всего свалить все беды на застойное время, однако многое зависело от вашего предшественника. Не любил он принципиальных, беспокойных людей, окружал себя угодниками и мастерами победных рапортов. Послушные были в почете, принципиальные — в опале.
Финажин поправил бумаги на столе:
— Вы подтверждаете мои мысли… Кадровый вопрос в районе, пожалуй, самый больной. Все ждут руководящих указаний. Даже редактор районной газеты и тот с каждым пустяком бежит в райком партии за «санкцией». Человек явно не на своем месте, но заменить некем…
Разговор продолжался более получаса.
Выйдя из райкома, Бирюков огляделся. Сергей сидел на подножке «газика» и в компании с четырьмя мальчишками лет по семь-восемь за обе щеки уплетал мороженое.
— В колхоз мужиков вербую, — кивнув на мальчишек, скороговоркой сказал он Антону. — Обещают после школы выучиться на механизаторов. Приедут ко мне работать.
— Ты хотел что-то рассказать? — спросил Антон.
— Новости — закачаешься!.. — Сергей сунул одному из мальчишек металлический рубль. — Амба, мужики, разбегаемся. Продолжайте обмораживаться без меня.
Мальчик, повертев монету, неуверенно проговорил:
— Дядя Сережа, поровну не получается…
— Что?
— На четыре мороженых надо восемьдесят копеек. Двадцать остаются лишними. Правильно?
— Правильно! Когда вырастешь, главным бухгалтером возьму. А двадцатник — премия тебе за математический талант. Дуйте к мороженщице, пока торгует!
Мальчишки, обгоняя друг друга, со всех ног бросились к очереди, вытянувшейся у летнего павильона с мороженым.
— Ты что, сам на прием к первому напросился? — спросил брата Антон.
— Нет, приехал по персональному вызову. Товарищ Пупынин изобразил меня Финажину таким идиотом, что Павел Яковлевич захотел лично посмотреть в мои глаза. Я, понятно, в долгу перед Пупыниным не остался и высказал все, что о нем думаю. Даже на душе посветлело.
— Это и хотел мне рассказать?
— Братан, у каждого своя боль… — Сергей посмотрел по сторонам, куда бы бросить пустой картонный стаканчик из-под мороженого, и, не увидев поблизости урны, швырнул его в открытую дверцу «газика». — Тебе я привез такую шараду, которая посложней ребуса. Короче, Манаев накануне той злодейской ночи, когда убили Водорьяпова, вернулся в Караульное с пасеки действительно засветло, только не на коне. В «Ниве» с супругами Клепиковыми прикатил.
— Где же и кому Иван Данилович коня оставил?
Сергей пожал плечами:
— Вчера вечером после вашего отъезда я зашел к Кузьме Широнину, так сказать, «посоветоваться» с ветераном насчет заготовки сена. Слово за слово перекинул мостик к текущим событиям в Караульном. Старик увлекся и выложил мне «свои соображения».
— Старики часто приукрашают…
— Широнин — не исключение. Но со мной Кузьма Никифорович был искренен. Говорит, Иван Данилович выбрался из «Нивы» возле особняка Клепиковых и с желтым бидончиком отправился наискосок через улицу к своему дому. Георгий Макарович тоже вылез из машины и понес тяжеленную флягу, наверное, с медом в свой двор. А «Ниву» в гараж загоняла Анна Ивановна.
