Инна Бачинская - Японский парфюмер
Я внимательно посмотрела на Лидию Антоновну и осторожно предположила:
— Судя по тому, что вы проработали тридцать лет в институте, то, наверно, лет пятьдесят?
Лидия Антоновна просияла:
— Шестьдесят семь. Давно на пенсии. Если бы не Игорь Петрович — сидела бы дома. А так, работаю, на людях, и заработок неплохой.
— Не может быть! Ни за что бы не подумала…
— Я и сама не верю. Мне кажется, я совсем не изменилась, детство, мамочку, школу — все прекрасно помню.
— Лидия Антоновна, а у вас случайно нет телефона Савелия Константиновича?
— Должен быть где-то. В архиве остались его бумаги, я думаю. Позвоните мне завтра утром, хорошо?
— Спасибо большое, непременно позвоню. Вы мне очень помогли, Лидия Антоновна. Я ваш должник.
— Ну что вы, Катюша… какие пустяки, если вам это действительно поможет… — В голосе и на лице Лидии Антоновны — сомнение, так как она не представляет, как и чему это может помочь. — А что, по делу Алины снова ведется следствие?
— Понимаете, в деле появились новые обстоятельства. Пока трудно сказать что-нибудь определенное…
— Врет и не краснеет! — заметил Каспар, не то похвалил, не то осудил.
«Ну, ты, мать, даешь! — сказала бы Галка. И где врать-то научилась?»
— Как интересно! — воскликнула Лидия Антоновна. — Вы непременно должны навестить меня, я угощу вас своим замечательным миндальным печеньем. Алиночка очень его любила. — Она вздохнула. — Это я вас должна благодарить, Катюша, мне было приятно вспомнить о ней…
Глава 8. Любовники…
На другой день утром я перезвонила любезной Лидии Антоновне и получила адрес Алины, а также номер телефона бухгалтера Савелия Константиновича Бодюка с напутствием держать ее в курсе происходящего.
— Ну-с, с чего начнем? Вернее, с кого? — спросила я себя. — С мужей или любовников? Тянем жребий!
Я взяла из книжного шкафа первую попавшуюся книгу. Ею оказалась «Одвуконь» [7] Романа Гуля [8]. Открыла наугад, ткнула пальцем посередине страницы и прочитала: «Раскланяться на улице легко с кем угодно. Но с глазу на глаз разговаривать не с каждым одинаково просто и не с каждым одинаково приятно ».
Красиво сказал, не в бровь, а в глаз! Необходимо помнить, прибегая к этому детскому способу гадания, что главное не то, что выпадет, а то, как ты это истолкуешь. И с кем же из них мне приятнее будет разговаривать? Ни с кем! Ну, наверное, с мужем Алины. Потому что скандальная жена Савелия Константиновича меня просто пугает. Значит, начнем именно с нее. Чтобы не выходить из формы.
Я набрала номер домашнего телефона четы Бодюков. Трубку сразу же взяли, словно ждали звонка. «Алло?!» — сказал-спросил мужской голос. Я не успела ответить, как раздался щелчок и вмешался женский голос, возникший из ниоткуда, тягучий, низкий и густой:
— У телефо-о-на? — И без паузы: — Савелий, я взяла!
— Хорошо, Машенька! — ответил мужчина после чего раздался еще один щелчок.
«Неплохо бы поговорить с ним наедине», — подумала я.
— У телефо-о-на? — повторила Машенька.
— Добрый день, Мария Филипповна, — произнесла я официально и холодно, «с понтом» — чтобы с ходу припугнуть скандалистку и показать ей, кто есть кто. По принципу, выигрывает тот, кто нападает первым. — Меня зовут Екатерина Васильевна Берест. Я — следователь (нет, ну какова нахалка?). В ходе расследования, которое я веду, возникла настоятельная необходимость поговорить с вами.
— Какое расследование? При чем тут мы? Как вы сказали, вас зовут? — Не похоже, что ее можно напугать.
— Расследование частного характера.
— Это какое? Что значит «частного характера»?
— Это значит, что я работаю на заинтересованное лицо частным образом. Представляю его интересы, так сказать.
— Это навроде адвоката?
— Да.
— А мы при чем?
— Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Каких вопросов?
— Мы не могли бы увидеться и обсудить эти вопросы при личной встрече?
— Даже не знаю, что вам сказать. Нам сегодня должны товар подвезти… А вы не из полиции?
— Наше бюро сотрудничает с районной прокуратурой… в экстренных случаях.
— Растешь в моих глазах! — снова не то похвалил, не то осудил Каспар.
— Ну, разве что часиков в двенадцать, когда у нас перерыв на обед… — вслух стала рассуждать мадам Бодюк. — Но учтите, я не могу вам ничего обещать, и если мы не успеем принять товар… — Голос приобрел агрессивную тональность.
— Мария Филипповна, я надеюсь, нам удастся поговорить именно сегодня, — с нажимом сказала я. — Завтра производственное совещание в следственном отделе, будут обсуждаться результаты следствия. Мне не хотелось бы вызывать вас повесткой.
«Что я несу?»
— А как ваша фамилия, вы сказали? — Наступила пауза. Видимо, она записывала фамилию «следователя».
— Где мы сможем увидеться?
— Лучше у нас дома, приходите сюда.
— Пожалуйста, уточните ваш адрес, — строго сказала я. — Так, так, — повторяла я после каждого слова, как будто сверяла то, что диктовала Мария Филипповна, с записями в своем оперативном блокноте. — В двенадцать ноль-ноль я к вам подъеду.
Мария Филипповна была совершенно не такой, какой я себе ее представляла. Она вовсе не была толстой уродливой стервой, во всяком случае, на вид. Большая женщина с несколько грубоватыми чертами красивого, сильно накрашенного лица, густыми, завитыми в длинные локоны, темно-рыжими волосами и красивой «волной» на лбу. В деловом костюме мужского покроя цвета спелой малины, с золотыми пуговицами. С пышной грудью в открытом вырезе блузки и с массивным золотым колье на шее. С крупными красивыми руками в кольцах и браслетах. Духи, тяжелые и пряные, довершали образ коммерсантки в достойном интерьере большой гостиной, вылизанной до блеска. С портьерами, раз и навсегда заложенными в симметричные каменные складки, равно как и гипюром на окнах, парчовой скатертью на столе и красивым вышитым покрывалом на спинке дивана. С уймой раставленных всюду мелких фарфоровых фигурок — слоников, птичек, собачек, флакончиков, вазочек с букетиками засушенных цветов и семейными фотографиями. С непременным орлом с распростертыми крыльями — сувениром с солнечного Кавказа; с искусственными растениями в богатых горшках. С картинами на стенах — девушками с кувшинами, трогательными детьми с собаками, собаками отдельно от детей, и наоборот, ландшафтами с родными березами, покосившимися срубами и экзотическими натюрмортами. Музей, однако!
— Правда, красиво? Это все Савик, мой муж, рисовал. — Мария Филипповна, сверкнув кольцами, жестом королевы обвела рукой комнату. — Он очень талантливый, ему даже один художник говорил: «Тебе бы, Сава, учиться, большой бы человек вышел!» Но тогда не было возможностей, молодые были, денег не было, потом детей надо было поднимать, а теперь уже вроде как и поздно. — Она вздохнула. Говорила она медленно, тщательно выговаривая и растягивая слова — видимо, в ее понимании, понимании женщины из предместья, именно так и должен говорить интеллигентный человек.
— Очень красиво, — согласилась я.
— Все наши знакомые всегда просят его нарисовать чего-нибудь с открытки, ну, там, цветы, или с фотографии. Он бы с радостью, да времени совсем нет, верите, жизнь сейчас тяжелая, да и дети все время чего-то требуют, то одно им надо, то другое. У нас их двое. — Она снова вздохнула и выжидающе посмотрела на меня — мол, приличия с моей стороны соблюдены, давай теперь ты, твоя очередь. — Савик! — вдруг крикнула она, услышав, как хлопнула входная дверь. — Иди к нам! — И, обращаясь ко мне, пояснила: — Это мой муж, Савелий Константинович.
Я с любопытством посмотрела на входящего Савика — небольшого, миловидного, лысеющего человечка в сером клетчатом пиджаке и коричневых брюках.
— Знакомься, — обратилась к мужу Мария Филипповна, — следователь Екатерина Васильевна Берест.
Савелий Константинович покраснел, тихо сказал: «Очень приятно», — и пожал мне руку. Я почувствовала прикосновение его маленькой вялой холодной ладони.
— Машенька, — повернулся он к жене, — там недостача, не сходится с накладной…
— Потом! — оборвала его Мария Филипповна, и он послушно замер.
— Мария Филипповна, — начала я, украдкой взглянув на Савика, — меня интересует все, что вы и Савелий Константинович можете рассказать об одном человеке…
— О каком человеке? — насторожилась Мария Филипповна.
— Об Алине Владимировне Горностай. Она работала с вашим мужем в «Продимпортснабе».
— О ком? — В голосе Марии Филипповны послышалось изумление и что-то еще… что-то еще… испуг? — Зачем вам про нее? — Она перевела взгляд на побагровевшего мужа.
— Возникла необходимость поговорить с теми, кто знал Алину Владимировну. В интересах следствия.
