Ева Львова - Презумпция невиновности
Пассажирка открыла дверцу и вылезла из салона.
– Спасибо, что подвезли, – любезно проговорила она. И злобно добавила: – Надеюсь никогда вас больше не увидеть!
Быстрым шагом Татьяна Михайловна направилась к дверям магазина, на ходу доставая из кармана велюровой кофты мобильник. На ум приходили два возможных абонента, которым собиралась позвонить веселая вдова: ее ненаглядный Толик и Ян Крестовский. Я сделала ставку на второго кандидата. Отогнав машину за угол, я опрометью бросилась в магазин. Татьяна Михайловна обнаружилась у стеллажа с конфетами. Она стояла с прижатой к уху трубкой и, судя по негодующему выражению лица, говорила вовсе не с Толиком. Обойдя стеллаж с тыла, я приблизилась к Юхновец настолько, чтобы слышать ее голос, и затаилась среди конфет.
– Вы сказали, что проблема будет решена! – кричала она. – Все уладили? Да не смешите меня! Только что приходила еще одна девица и тоже, представьте себе, с ксерокопией нашего с вами договора! Чего хотела? Хотела узнать, при каких обстоятельствах умер Сергей! Разумеется, я все ей рассказала! Обычно она выглядела. Курносая шатенка на красно-желтом «Мини Купере». Да уж, сделайте одолжение, избавьте меня от подобных визитеров, а то я сама приму меры!
Мне стало как-то не по себе, и я поспешила ретироваться из магазина, пока меня не обнаружила сторона противника. В том, что Крестовский и есть убийца Дины Муратовой, я больше не сомневалась. Звонок коммуникатора настиг меня у машины – это соскучился проснувшийся Митя.
– Салют, Агата, это я! – бодро проговорил он. – Все прибрал, мусор выкинул и как влюбленный пингвин жду тебя. Ты скоро приедешь?
– Пока не знаю, Мить, у меня дела, – откликнулась я.
– А я тут кое-что на сайте фототехники себе присмотрел, – вдруг ни с того ни с сего сообщил он. Обычно Митя никогда не делился со мной сугубо профессиональными делами, поэтому я, польщенная доверием, торопливо спросила:
– И что же именно?
– Да фотокамеру понтовую. Очень нужная вещь.
– Отлично, я подарю ее тебе на день рождения, – пообещала я.
– А пораньше никак нельзя? – с надеждой в голосе спросил любимый. – Мой день рождения еще не скоро, а камера нужна уже сейчас.
«Ну совсем как ребенок», – мелькнуло у меня в голове в тот момент, когда я обещала что-нибудь придумать.
Попрощавшись с Митей, я отъехала подальше от магазина и принялась названивать кудрявому другу. Борис откликнулся не сразу, и в голосе Джуниора слышалась полная апатия.
– Слышу, Агатка, что это ты. Что там у тебя? – безрадостно осведомился он.
– Боря, ты не поверишь! – зачастила я. – Я точно знаю, что Дину Муратову убил Крестовский. Я только что говорила с клиенткой его агентства, муж которой после розыгрыша отправился прямиком на тот свет. Дина участвовала в розыгрыше, а потом начала шантажировать Татьяну Михайловну. Клиентка пожаловалась Крестовскому, и Дина внезапно стала жертвой несчастного случая.
– Откуда такие сведения? – хмуро осведомился приятель.
– Я вытащила из почтового ящика матушки Дины конверт с двумя бумагами. Одна из них – ксерокопия договора на оказание услуг агентством веселых розыгрышей «Шико» госпоже Татьяне Юхновец. После нашего разговора она тут же бросилась звонить Крестовскому, требуя прекратить нескончаемый поток шантажисток. А Крестовский ей ответил, что с Диной вопрос решен, а относительно второй любопытствующей особы он примет соответствующие меры.
Я рассчитывала, что Устинович-младший начнет меня успокаивать и говорить, что ничего страшного со мной не случится, однако приятель, оставив эту тему без внимания, угрюмо посоветовал:
– Прямо сейчас отправляйся в Управление и поделись с Лисицыным своими открытиями.
– Не могу, – вздохнула я. – Я слишком уважаю Регину Казимировну, чтобы бездоказательно обвинять в преступлении ее сына. Кроме твердой уверенности в вине Крестовского, у меня на него ничего нет, вот если бы были реальные доказательства, я бы тут же побежала к Лисицыну.
– А что за вторая бумага? – без особого интереса уточнил Борис.
– Распечатка из Интернета статьи о сыне известного кардиохирурга, отказавшегося от пересадки сердца, – пояснила я. – Мужчина скончался вскоре после того, как его выписали из клиники с тем же самым сердцем, с которым и положили на операцию. Я не очень понимаю, в какой связи это трагическое обстоятельство находится со смертью Дины.
– Связь есть, можешь не сомневаться. Ты бы прогулялась до клиники и навела справки насчет причины отказа от операции. Что-то мне подсказывает, что эти две бумаги не случайно оказались в одном конверте.
– И что же, Боречка, тебя совсем не волнует, что со мной могут расправиться так же, как с Диной? – не удержалась я от сарказма.
– Не думаю, чтобы тебе что-то угрожало, – парировал кудрявый друг. – Вот я – другое дело. Я копаюсь в таком количестве дерьма, что рискую в нем захлебнуться. Ой, Агатка, ты бы знала, как мне тошно!
– Борис, не раскисай! Тебя должна греть мысль, что ты защищаешь Казенкину ради благой цели. Уверяю тебя, Митя оценит твою жертву.
– И на том спасибо, – буркнул Борис. – Ну а ты не стесняйся, звони, если на тебя покусятся злодеи. Если успею добежать из Парижа до Москвы, значит, обязательно тебя спасу.
– Ха-ха, как смешно, – фыркнула я, нажимая на отбой.
Мобильный Интернет – великая вещь, и тому, кто его придумал, нужно отлить платиновый памятник в полный рост. В считаные секунды я отыскала кардиологическую клинику, о которой шла речь в статье, вместе с точным адресом и схемами проезда. Забив в навигатор нужный маршрут, я отправилась собирать доказательную базу для следователя Лисицына на подозреваемого номер один Яна Крестовского.
* * *Кардиологический центр находился на Каширском шоссе, и добраться туда стоило невероятного труда. Я тащилась через нескончаемые пробки и проклинала все на свете. Кое-как доехав до Каширки и дав себе слово никогда больше не углубляться в этот гиблый район, я свернула к кардиоцентру и запарковалась неподалеку от распахнутой калитки. Бравый охранник на проходной, рассматривая адвокатское удостоверение, поинтересовался, куда я направляюсь, и, услышав, что мне нужно поговорить с главврачом отделения трансплантологии, указал на высокий корпус главного здания.
– Профессор Михайлов сейчас на месте, вы сможете найти его на пятом этаже.
До пятого этажа я добиралась на лифте, скоростном и модерновом, как и весь кардиоцентр. У кабинета главврача собралась небольшая очередь. Ближе всех к двери расположилась дама с поджатыми губами и историей болезни в сухощавой руке. За ней два стула занимали очень похожие друг на друга старушки, по виду сестры. Одна из них подбадривала другую и уговаривала не волноваться, то и дело напоминая о том, что профессор – человек душевный и что-нибудь обязательно придумает. Ну а я замыкала очередь, и, пока суд да дело, прохаживалась по коридору в поисках возможных собеседников. Я дошла до конца коридора, когда коммуникатор подал признаки жизни. Не сомневаясь, что это снова Митя, я вынула аппарат из сумки и, к немалому своему удивлению, поняла, что ошиблась.
– Привет, бабуль, – улыбнулась я. – Как поживаете?
– Спасибо, милая, неплохо, – откликнулась Ида Глебовна. – Только возникла небольшая проблема: я повредила сухожилие на лодыжке, а Виктории назавтра назначена томография. Не могла бы ты ее свозить в Филатовскую больницу?
– Ба, что случилось? – всполошилась я. – Тебя врач смотрел? Что он сказал? Это серьезно?
– Не так чтобы катастрофично, но все же неприятно, – вздохнула бабушка. – Прописали постельный режим и обмотали ногу тугим бинтом.
– Как только закончу с делами – сразу же приеду, – пообещала я.
– Ты не волнуйся, родная, за мной отлично ухаживают Владлен и Викуша. Чудо что за девочка!
– Ну да, конечно, до сих пор вспоминаю ее забавы, – поежилась я.
– Агата, особо не торопись, а то я тебя знаю – гоняешь как сумасшедшая, – прежде чем попрощаться, напутствовала меня бабушка, и я пообещала ей, что буду соблюдать все правила и дорожные знаки.
Пристраивая аппарат обратно в сумку, я почувствовала сокрушительный толчок в спину и чуть было не полетела на густо намазанный мастикой паркетный пол. Обернувшись, увидела жизнерадостное лицо белобрысого паренька, который широко, во весь рот, улыбался мне кривозубой улыбкой. Белый халат на нем был дополнен голубыми штанами медицинского фасона, а бейджик, прикрепленный к нагрудному карману, не оставлял никаких сомнений, что передо мной медбрат кардиоцентра по имени Марат.
– Простите великодушно, – приложил он руку к груди. – Торопился по делам и чуть не сшиб такую прелестную девушку. Могу я загладить свою вину? Может, вечерком куда-нибудь сходим?
Марат клеил меня так наивно и беззастенчиво, что я даже растерялась.
– Хотите, угадаю, как вас зовут? – наступал медбрат. – Вы Света! У вас такое светлое лицо! Нет? Тогда Мила! Вы очень милая. Не Мила? Странно, а как же тогда вас зовут?
