Анна Малышева - Зеркало смерти
«Ничего, – ответила себе Наташа. – Ничего не выяснят, потому что отложат дело в долгий ящик. В самом лучшем случае – отправят запросы в московские ЗАГСы, но и это маловероятно. Да собственно, кому какое дело до Анюты? Померла и померла. Насчет пропавших денег я ничего доказать не смогу. Она ведь могла их попросту потратить, а коробку выбросить… Это скажет любой следователь, но я-то знаю, что все было не так! А уж если заикнусь про часы – меня тем более не станут слушать. Это настолько невероятно, что я сама себе с трудом верю. И соседка не поверила, и Паша посмеялся. Что он там сказал? Даже сломанные часы два раза в сутки показывают точное время… Может, мысль и глубокая, но в ней заключается насмешка. Просто не хотел прямо назвать меня дурой. Он не поверил мне – муж, человек, ближе которого у меня просто нет… Никого не осталось».
Обратный путь до станции показался ей бесконечным. Она шла медленно, углубившись в раздумья, едва замечая магазины, машины, прохожих. Начинался дачный сезон, и народу на улице стало намного больше. Приехали москвичи. Наташа подняла голову – снова ювелирный. Охранник куда-то исчез, а вот нелегальный валютчик дежурил у входа, красноречиво помахивая пачкой рублей, перетянутых резинкой. Он приветливо посмотрел на Наташу, видно, предполагая в ней потенциальную клиентку. Это был симпатичный молодой парень с широким смуглым лицом. Наташа поймала его взгляд, и он сразу заулыбался. Женщина удивилась. «Первый раз его вижу, а он со мной, как со знакомой…»
– Поменять желаете? – ласково спросил парень. – Ваша сестра всегда у меня меняла.
Наташа вздрогнула:
– Моя сестра?!
– Ну да, черненькая такая, – он провел рукой вокруг головы, изображая Анютину гладкую прическу.
– Вы знали ее? – Наташа подошла ближе. Только теперь она заметила, что ювелирный магазин закрылся на обед. Тем же объяснялось и отсутствие охранника.
Парень ответил, что знал, и давно. Уже не первый год она меняла у него доллары. Слышал о ее смерти, сочувствует… Он кивнул в сторону площади, и Наташа сразу все поняла. Конечно, ему все рассказали таксисты. Они-то точно имели дела с этим пареньком. «Я уже отвыкла тут жить, а ведь следовало помнить – даже если ты кого-то не знаешь, то тебя многие могут знать в лицо. Он меня помнит. Наверное, как-то подошли к нему вместе с Анютой, поменять деньги. Все это, как в тумане».
– Так может, вы и ее парня помните? – как можно непринужденней сказала она. Но голос прозвучал сдавленно, как ей самой показалось. Впрочем, валютчик ничего не заметил – он кивнул, и его улыбка стала еще лучезарней.
– А узнать его вы смогли бы? А описать?
Вот эти вопросы точно оказались лишними – тот сразу насторожился.
– Что случилось? – недоверчиво буркнул он, инстинктивно оглянувшись по сторонам. Доброжелательное выражение лица как ветром сдуло. Наташа поспешила оправдаться:
– Ничего не случилось, просто не могу его найти. Адреса у меня нет, имени не знаю. Какой-то кошмар! Хотелось бы с ним побеседовать.
Но парень по-прежнему стоял с кислой миной. Было ясно, что взволнованная дамочка ни покупать, ни продавать валюту не будет, и стало быть, обхаживать ее дальше и разговаривать на семейные темы не стоит.
– Да я его тоже не знаю, – неохотно выдавил он, наконец. – Я с ним незнаком.
– Но какой он хотя бы из себя? – упрашивала Наташа. – Вы же видели его, и не раз, верно?
Валютчик совсем завял.
– Он приходил с моей сестрой менять деньги, так? – настаивала она. – Часто?
– Ну, можно сказать, что да. Последнее время – всегда вместе, – вымолвил тот. – Вы мне толком скажите – что случилось? Он ее обокрал, что ли?
– Нет-нет!
Наташа отлично понимала, что в разговоре не должно быть ни малейшего намека на уголовщину. Иначе тот сразу сообразит, что его могут притянуть свидетелем, да еще, возможно, по мокрому делу, а уж это, при его-то роде занятий, вовсе нежелательно. Конечно, милиция знает о нем все. Конечно, он платит, конечно, он относительно чист перед законом. Наташе не случалось слышать, чтобы местные «жучки» кого-то надули. В Москве – да, но здесь, в городе, где все друг друга знают, такой бизнес не продержался бы и недели. К валютчикам просто перестали бы подходить, и спрятаться им было бы негде. И парню вовсе не хотелось попасть в историю…
– Просто исчез, да странно как-то, с концами, – объясняла она, выдумывая на ходу. – Беда в том, что я-то его ни разу не видела, а соседи – только мельком, в лицо не помнят. Ну и думаю – раз моя сестра умерла, то вдруг он тоже… Что-то с собой сделал? От горя?
«Прости меня господи! Сделает такой с собой что-то! От горя, как же! Пропивает с какой-нибудь тварью Анюткины деньги! И обручальные кольца – сволочь!»
– Ну что я могу сказать, – протянул валютчик. – Видеть-то я его видел… Обычный такой пацан…
– Молодой?
– Ну не старый. Вроде бы как ее ровесник, около того, – валютчик задумался, заведя глаза к бледному небу, подернутому облаками. – Ни то ни се, ничего примечательного. А что, вы и впрямь ничего о нем не знаете?
– Ничего.
– Вот как бывает… – философски заметил он. – Ну что еще… Одет обычно, не в костюм, скорее, в джинсы. Или там в треники – не помню. Ну не в галстуке точно. Да!
Он вдруг оживился.
– Он в очках!
– Так-так, – подобралась Наташа. Наконец-то хоть одна конкретная черта! Все прочее в качестве примет никуда не годилось. – Темные очки?
– Обычные. Очкарик, короче.
– Ага… А волосы какие – темные, светлые?
– Светлые вроде, – засомневался парень. – И еще он такой, в теле. Не накачанный, а просто с брюшком. Не жирный, нет, упитанный просто.
«Ну и герой романа! Очкастый, с брюшком!»
– Больше ничего не припомню – он-то ко мне не подходил, курил в сторонке, пока ваша сестра деньги меняла.
– Он курит? – Наташа была возбуждена. Деталей немного, но все ценные. Она почти видела внутренним зрением этого проходимца и возненавидела его еще больше, как только он начал обретать плоть и кровь. – Хорошо. А откуда они обычно приходили? Оттуда?
Она указала в сторону перехода, но тут валютчик спасовал:
– Ну знаете, я же не следил за ними! Я не глазею по сторонам, у меня клиенты!
– Извините, – сдалась Наташа. – Спасибо вам большое, помогли…
– Да ничего, – буркнул тот, теребя в руке пачку денег. Его лицо приобрело хмурое выражение – он как будто раздумывал над чем-то. И вдруг остановил женщину, которая уже собиралась отойти: – Вот еще что. Не знаю, надо вам это или нет…
– Мне все надо!
– Я вот что заметил – доллары мне всегда давала она, а вот рубли, которые получала, передавала ему. Отойдет в сторону, отдаст, он сунет в карман, ну и пойдут куда-то, к рынку, наверное.
Наташа стиснула губы. Так и есть. Все еще хуже, чем она предполагала. Анюта сознательно содержала любовника! Сознавала она или нет весь позор, всю ложность этой ситуации – неизвестно. Но когда стареющая девушка влюбляется впервые, она способна на такие глупости и самоуничижение… «Грабеж был естественным следствием. Он распоясался от такой кротости и захотел получить сразу все. Ох, сестричка… Меня тут не было, когда ты сходила с ума по этому ничтожеству! Тебя некому было защитить!»
– Сколько она обычно меняла? – отрывисто спросила Наташа. Ей казалось, что валютчик отлично видит ее смятение и стыд.
– Сто, как всегда. Только в последнее время почаще обычного. Раньше приходила раз в две недели, а тут вдруг каждую неделю. А то и еще чаще.
Наташа поблагодарила его и пошла прочь. Ноги сами понесли ее к переходу, и она пришла в себя только на другой стороне, оставив позади истерическое визжание гармоники, на которой играл нищий, торговые ряды и шум поездов.
Она могла быть довольна – узнала хоть что-то. И вместе с тем не чувствовала никакого удовлетворения. Прежде всего потому, что ей не с кем было обсудить свои успехи. «Что делать? С кем посоветоваться? С Пашей – нет, пробовала уже. В прежние времена я пошла бы к соседке, но сейчас это невозможно. Кажется, она обиделась надолго, если не навсегда. Не нужно было с ней так резко. Кто остался? Женька? К чему она мне… Женька сделала все, что смогла, и больше ни на что не годится. Татьяна слышать не может о том, что у Анюты был любовник. Наверное, не поверит в него, даже если увидит лицом к лицу. И кто остается?»
Оставалась Людмила. Она-то, разумеется, обсудила бы все и всех и осудила бы в придачу, с основаниями и без таковых. Но можно ли верить ее словам? «Что ж, вечером она явится, и я все выясню. Прежде всего пусть сама опишет парня, с которым якобы видела Анюту. Если описания не совпадут – значит, врет. Не могло быть у Анюты двух женихов зараз. А пока пойду к близняшкам, заберу вещи».
Сестры были дома и вышли отпирать дверь одновременно. Они всегда ходили друг за дружкой по пятам и все делали вместе, если, конечно, это было возможно. Наташа сразу отметила, что Инна тоже вытянулась и очень похорошела. Она была бы совсем красавицей, если бы не замкнутое, подавленное выражение глаз. Девушки хором поздоровались и пригласили гостью войти.
