Дарья Калинина - Бриллианты в шоколаде
— Ничего! Заговорит твой Борис, никуда не денется.
— Как миленький заговорит!
И когда обрадованная Настя, прихватив заполненные контейнеры, убежала собираться, Кира повернулась к подруге.
— Беспокоит меня этот Борис, — призналась она ей. — Темная лошадка. Надо будет у него хотя бы паспорт посмотреть. Как думаешь? Покажет он нам его?
— Покажет. Пусть только попробует не показать.
Без ведома Насти подруги договорились с Эдиком и Лисицей следующим образом. Как только все трое приедут на место и убедятся, что Борис там, подруги позвонят своим защитникам и сообщат им точный адрес своего пребывания.
— И чтобы вы сразу же после этого выезжали! — строго велела Кира мужчинам.
— Вы можете нам там понадобиться! — мило добавила Леся, перехватив в последний момент у своей подруги телефонную трубку.
Борис был дома. Когда он сразу же открыл дверь, на его лице играла приветливая улыбка. Но при виде явившихся с Настей двух подруг улыбка его моментально потухла. Впрочем, Борис не растерялся, правила хорошего тона, привитые ему с детства, помогли ему. Он вновь заулыбался и засуетился.
— У нас гости! Это немного неожиданно, но тем лучше. Позвольте за вами поухаживать, дорогие женщины.
Он помог раздеться Насте, принял и повесил плащ Леси, пальто Киры, потом пригласил их в комнату. Но прежде чем пройти в гостиную, подруги, разумеется, разулись и уже босиком пошли по квартире.
Борис направился следом за ними, твердя:
— Мне так неудобно, вам не следовало разуваться, здесь нет тапочек…
— Все прекрасно.
— Наверное, вам холодно.
— Тут полы с подогревом.
— В самом деле? — обрадовался Борис. — Надо же… Понимаете, эта квартира не моя, я даже этого еще и не заметил.
— Значит, вы живете тут недавно? А откуда вы прилетели?
— Израиль, — коротко ответил Борис. — Опережая ваши вопросы, сразу же скажу, что эмигрировать на историческую родину — это было не мое решение. Так решили мои предки. Сам я в тот момент был слишком мал, и мнением моим никто не соизволил поинтересоваться.
— А если бы вас все-таки спросили?
— Я бы однозначно воскликнул — нет! И моим родителям стоило бы прислушаться. Ведь как известно, устами младенцев глаголет истина.
— Вам там не нравится?
— Я предпочту не отвечать на этот вопрос. Скажу лишь, что мне по душе холод, а не жара. И я люблю дождь, а не засуху.
Что ж, это был не тот вопрос, на который подругам позарез требовался точный ответ. А вот зачем Борис прилетел в Питер, это их интересовало куда больше.
— Может быть, чаю или кофе? — вспомнив об обязанностях хозяина, предложил Борис.
— Да, можно.
Борис встал с кресла, в которое он только что сел, но Настя не дала ему сделать ни шага.
— Сиди, пожалуйста, Боря! — кинулась она к нему. — Я сейчас погрею ужин, перекусим и заодно поговорим.
— Я не возражаю, — мигом повеселел Борис, который, как и всякий мужчина, едва только речь заходила о еде, сразу становился добрее и мягче. — Целый день мотался по городу, здорово промерз да и проголодался как собака.
Настя направилась в кухню, а подруги сочли ситуацию удобной, чтобы задать Борису интересующий их вопрос:
— Вам удалось узнать, что случилось с госпожой Луговой?
Борис откинулся на спинку кресла и внимательно взглянул на подруг.
— Я так понимаю, Настя уже ввела вас в курс наших с ней проблем?
— Да. Она нам все рассказала без утайки.
— Ох уж эта мне женская дружба и безоглядная откровенность, — усмехнулся Борис. — Как только вы остались втроем сегодня утром, я сразу же понял, что Настя вам все выболтает.
— О какой дружбе вы говорите? Мы с Настей были едва знакомы.
— Дружба, как и любовь — это удивительные вещи. Они посещают нас в один миг, проявляясь независимо от нас самих и наших пожеланий. Вы разговаривали с Настей так, что я понял, вы ее подруги или, во всяком случае, будущие подруги.
Эти рассуждения были сыщицам понятны. Но Кира все же сочла своим долгом внести окончательную ясность и сказала:
— Настя попала в трудное положение, девушка просила у нас совета.
— И чем же вы можете ей помочь?
— Мы хоть и детективы-любители, но расследовали несколько громких дел. В том числе и убийства.
Борис выразительно изогнул левую бровь. Этот жест мог означать как легкую степень недоверия, так и восхищение. Подруги невольно залюбовались этим мужчиной. До чего же хорош! И красив, и обаятелен, и к тому же прекрасно знает о своей власти над противоположным полом. И не исключено, что властью этой охотно пользуется. Если он полюбит Настю, ей крупно повезло. Но если он хочет всего лишь использовать девушку в своих целях, то бедная Настя! Устоять перед обаянием Бориса ей будет чертовски трудно.
— Борис, буду говорить с вами откровенно, мы не можем оставить с вами Настю пока не убедимся в вашей благонадежности.
— Забавно. И как же вы попытаетесь ее у меня забрать? Что, если она не захочет уходить от меня? Вы, женщины, такие странные существа, вы любите, обожаете тех людей, кого любить, казалось бы, и не за что.
— Но в случае с Настей это не сработает. Она уже намучилась с одним недостойным мужчиной. Теперь она заслуживает хорошего парня.
— Повторяю, даже если я ее и недостоин, как вы собираетесь объяснить это самой Насте? Она может пожелать остаться со мной, чтобы лично убедиться в том, насколько я хорош или плох.
— Если вы не расскажете нам о себе всей правды, мы немедленно звоним родителям Насти и объясняем им, что дочь нужно срочно спасать.
— И что? — насторожился Борис. — Они примчатся сюда?
— Незамедлительно. И надо полагать, что вашему уютному и интимному общению с Настей придет конец. Даже если родители и не утащат ее силой, они все равно не дадут вам расслабиться, будут доставать вас своими звонками и визитами.
— Только не это, — содрогнулся Борис, и было непонятно, поверил он подругам или просто изображает страх. — Я готов рассказать вам все, что угодно, лишь бы оттянуть знакомство с родителями моей подруги. Полагаю, вас интересует моя личность?
— Да. Интересует.
— Извольте.
И Борис достал синюю книжечку, на которой красовался герб Государства Израиль.
— Смотрите, изучайте, мне скрывать нечего.
Подруги изучили. Фотография была Бориса. А вот имя стояло другое: Шломо — Соломон Кох.
— Почему же вы назвались Борисом?
— Мне не нравится мое имя. Предпочитаю, чтобы меня называли Борисом. А что? Вы имеете что-то против этого?
— Нет, все в порядке. Значит, вы гражданин Израиля. И зачем вы прилетели в Россию?
— Я вам уже объяснял. Амелия — моя клиентка. Она вызвала меня, как эксперта.
Ага, хоть что-то проясняется.
— Какую экспертизу вы должны были провести? Криминалистическую?
— О, нет, — усмехнулся Борис. — В полиции я никогда не работал. И с криминалом до моего приезда в Россию и смерти Амелии дела не имел. Порученная мне экспертиза совсем иного рода.
— И какого же?
Борис помолчал. Он задумчиво смотрел на подруг, но, казалось, не видел их. И сыщицы решили, что нужно немного подтолкнуть Бориса к откровенности.
— Это как-то связано со смертью в августе месяце Федора Захаровича — деда Амелии?
На лице Бориса промелькнуло удивление.
— А вы не так уж просты, уважаемые сыщицы, — произнес он. — Что ж, раз вы и сами знаете основное, не вижу смысла скрывать от вас детали. Да, я должен был произвести оценку ювелирных изделий, доставшихся Амелии после смерти ее деда — Федора Захаровича Лугового. Амелия хотела, чтобы я сказал ей, сколько примерно может стоить коллекция ее деда, потому что хотя драгоценности и находились у нее, но вся остальная родня напирала на нее, требуя своей доли.
Бинго! Теперь подруги поняли все, ну, или почти все! Вот почему погибла Амелия. Подруги так с самого начала и подумали, не иначе как дело снова в чьей-то жажде наживы. Жажде настолько сильной, что она оказалась даже способной довести человека до убийства.
История знает немало примеров, когда наследники начинали кровопролитную войну за право обладания наследством. Зачастую вражда между ними длилась не один год, переходя даже из поколения в поколение. Конечно, это очень обидно и быть такого не должно, но сущность человеческая от века к веку остается неизменно греховной. И лишь немногим родственникам удается преодолеть искушение и не впасть в ссору при дележе наследства.
Если Амелии достался солидный куш, то кто-то мог этому очень позавидовать. И насколько понимали подруги, этот кто-то должен был быть из числа претендентов на наследство старого господина Лугового. А значит, число подозреваемых в причастности к смерти Амелии, помимо Насти и ее мужа, увеличивалось теперь еще на несколько человек. И это было хорошо как для Насти, так и для Егора, ведь в большой компании веселей. И к тому же при таком раскладе появляется вероятность того, что за решетку попадет не безвинная жертва, а настоящий виновник убийства.
