Ольга Володарская - Последнее желание гейши

Это произошло летним вечером на одной из заправок. Багира, увидев шикарно одетую женщину, напросилась к ней в машину, надеясь вытащить у нее кошелек. Естественно, ей это не удалось, потому что Мадам сразу раскусила девчонку и предупредила, что если она посмеет сунуть свои поганые руки в ее карман, тут же этих рук лишится.

Багира поняла ее с полуслова, поэтому всю дорогу сидела смирно. Только перед тем, как вылезти из машины, дотронулась до коленки Мадам и хриплым шепотом предложила: «Может перепихнемся. Стошку беру» – она слышала, что такие шикарные бабы любят спать с молоденькими девочками.

Мадам рассмеялась и велела ей раздеться.

Багира с готовностью скинула с себя рубашку, она ни разу не спала с женщиной, но перспектива заработать стольник ее вдохновила.

Мадам протянула руку, коснулась груди Бэлы, потом провела ладонью по животу и спросила:

– Бреешь?

– Да, – растерянно протянула Багира – она не ожидала такого вопроса.

– Зря. Волосатые женщины многих заводят.

– А тебя? – промурлыкала она, прижавшись к плечу Мадам.

– Меня заводят только мужчины: а волосатые они или лысые, это дело десятое.

– Так бы сразу и сказала, – обиженно буркнула Багира и стала натягивать рубашку. – Зачем было издеваться?

Мадам, не слушая бурчания девушки, достала кошелек, вынула из него две бумажки по сто рублей, протянула Багире.

– На. Купи мыло, шампунь, полотенце, трусы новые. Сходи в баню. Когда приведешь себя в порядок, явишься по этому адресу. – Она всучила Багире визитку. – Только, ради бога, не брейся больше.

– Почему?

– Потому что я собираюсь сделать тебя одной из самых дорогих проституток города!

Мадам свое слово сдержала – спустя полгода Багира стала зарабатывать по сто долларов за час, большим гонораром могла похвастаться лишь Афродита.

– Где Мадам находит таких, как Афродита или Багира? – спросил Базиль, отвернувшись от окна.

– Везде. Венеру, например, она увидела на улице, Далилу заметила в стрип-клубе. Она танцевала в занюханном припортовом клубешнике где-то в Прибалтике. Я и Черная Мамба сами пришли.

– Мамба, это симпатичная негритяночка? Та, у которой в носу серьга?

– Не только в носу… Посмотри сам.

Он опять прильнул к окну и увидел, как на сцене Черная Мамба танцует так называемый ритуальный танец зулусов. «Так называемый» потому что к зулусам Мамба имела такое же отношение, как Марго к пигмеям, то есть никакого. Но клиентам было все равно, им нравилось, как красивая африканка прыгает под звук тамтама, и как дрожат и трясутся золотые цепочки, вставленные в ее соски.

– У нее соски проткнуты или это клипсы? – недоверчиво спросил Базиль.

– Настоящий пирсинг.

– А татуировки?

– Они тоже настоящие. – Марго залюбовалась грациозным, покрытым разноцветными рисунками телом Мамбы. – Здорово, правда?

– По-моему, чересчур… Одна, две татушки, это я еще понимаю, но покрыть ими все тело…

– Мамба начала делать их, чтобы прикрыть шрамы. К сожалению, шрамов на ее теле оказалось очень много…

На самом деле их было не просто «очень много», их было бесчисленное количество – Мамба пыталась считать, но сбилась после пятидесятого. Появились они два года назад, после нападения на нее пьяных скинхедов. Допившиеся до невменяемого состояния дегенераты обмотали юную негритянку мотком колючей проволоки и сбросила в строительный ров. Мамба пролежала там почти сутки, а когда ее вытащили, размотали, оказалось, что все тело покрыто рваными гноящимися ранами – когда она катилась с горы, десятки ржавых колючек впивались в ее кожу.

– По-русски девочка говорит прекрасно… – сказал Базиль. – Откуда она так хорошо знает язык? Училась здесь?

– Мамба родилась и выросла в России. Она дитя Олимпиады 1980 года. Ее мама была спортсменкой, папа кубинским журналистом. Они познакомились в Москве, во время игр… – Марго сделала многозначительную паузу, давая Базилю самому додумать конец истории. – Как видишь, Мамба пошла в отца…

– Которого ни разу не видела…

– Да, русская спортсменка и кубинский журналист расстались сразу после закрытия Олимпиады. Такова жизнь!

Базиль часто закивал головой, соглашаясь с тем, что жизнь очень сложна штука, потом подлил себе и Марго шампанского, залпом опустошил свой фужер и вернулся к наблюдению.

– А что не так с той блондинкой, которая сидит к нам в профиль? Я не вижу ни одного изъяна… По-моему, она очень красива.

– Жизель ампуташка.

– Что это такое?

– Не «что», а кто. Ампуташка – женщина с ампутированными конечностями. Эти дамы, между прочим, пользуются такой популярностью, что имеют даже свой порножурнал и сайт в Интернете. Для одних безрукие или безногие – это калеки, а для других самые эротичные создания на свете.

– У Жизели нет рук или ног?

– Рук. Они ампутированы выше локтя. – У Марго защипала в горле – Жизель она всегда жалела больше других. – Ей их поездом отрезало… – Она глотнула шампанского, чтоб комок в горле растаял, и добавила сдавленным голосом: – Когда она пыталась мужа спасти…

Историю Жизель Марго рассказала Венера во всех подробностях еще два года назад.

Оказывается, до того, как стать проституткой, Жизель была прима-балериной городского театра. Красивая, талантливая, очень перспективная Евгения Гарина жила припеваючи. Она исполняла все сольные партии в театре, много гастролировала за рубежом, снималась в рекламе, у нее была куча высокопоставленных поклонников, один из которых выхлопотал для нее шикарную квартиру в «Доме работников искусства» (потом она продала ее Афродите).

Ее руки и сердца добивались многие, было предложение даже от американского миллионера, но она вышла замуж за самого обычного менеджера магазина стройматериалов. Вышла, потому что влюбилась без памяти.

Супруга Жени звали Мишей. Это был ничем не примечательный малый, простой парень с соседней улицы. Даже не красавец. Венера видела его фотографию на памятнике, сказала, что ничего особенного: лысоватый, слегка лопоухий, только улыбка хорошая. Зарабатывал он по меркам богемы копейки, машину имел самую обычную, а квартиры не имел вовсе – жил с мамой и братом в двухкомнатной хрущевке. Но Евгении на все это было плевать! Она полюбила его не за богатство или красоту, а потому что так сердце подсказало.

Они прожили в любви и согласии год. Гарина была счастлива. Даже подумывала о том, чтобы временно уйти из балета и родить ребеночка. Теперь у нее на первом месте была семья, а не искусство. Все ее бывшие друзья и покровители только диву давались: первая тусовщица города на их глазах превратилась в домашнюю клушу. Посиделки на кухне за бутылочкой вина вместо шикарных банкетов, пикнички на природе вместо прогулок на яхте, пиццерии и закусочные вместо ресторанов – они не понимали, как ей может это нравиться!

Но ей нравилось. Особенно Женя полюбила походы на реку. В компании Мишиных друзей (продавцов, менеджеров, строителей) они частенько уезжали далеко за город, чтобы порыбачить. Там сидели у костра, пели песни под гитару, ели уху.

Как-то в один из праздничных майских дней Миша и Женя возвращались с рыбалки на электричке. Друзья остались на реке, а им приспичило вернуться: на этот вечер они наметили очень важное мероприятие – зачатие ребенка, а делать это в палатке, кишащей комарами, было практически невозможно.

Им не терпелось домой, а электричка, как назло, остановилась, не доехав до города каких-то пару километров. Машинист сказал, ждите, минут через сорок поедем, но ждать они не захотели. Миша отжал двери, выпрыгнул на насыпь, снял со ступенек Женю.

Было темно, рельсов не видно, но они пошли через пути, потому что очень хотели побыстрее попасть домой.

Женя плохо видела в темноте, она то и дело спотыкалась, зато Миша шел уверенно, точно выбирая правильное направление – когда-то он занимался в секции спортивного ориентирования. Почему на рельсы упал именно он, а не его спотыкающаяся супруга, знает только Бог!

Он же знает и обо все остальном: почему именно в этот момент перевели стрелку, почему скорый поезд, мчавшийся с бешеной скоростью, пошел именно по тому пути, на который упал Женин муж, почему Михаил не успел откатиться…

Когда Женя увидела, как махина тепловоза надвигается на ее мужа, она вытянула руки, чтобы вытащить своего любимого из-под колес, но не успела!

Миша погиб. А Женя потеряла не только мужа, но и руки.

В день его похорон она лежала в больнице под капельницей, ничего не видя и не понимая. Несмотря на то что опасности для жизни уже не было, она готовилась умереть. Ей казалось, что Бог, лишивший ее любимого, заберет на небеса и ее. Так будет справедливо!

Но у Бога, видно, было свое понятие о справедливости, потому что два месяца спустя Жизель выписали из больницы вполне здоровой и сказали – живи, ты молода, у тебя еще все будет.

Но она не хотела жить! Сразу после выписки Жизель наглоталась таблеток, ее еле откачали. Вместо «спасибо» она сказала врачам: «В следующий раз не спасайте, я все равно убью себя».