Валерия Вербинина - В поисках Леонардо
– Месье граф прав, – подтвердил Деламар. – К сожалению, обследовать пищу мадам Эрмелин нам уже не удастся.
– Равно как и сделать вскрытие на предмет ее отравления, – хмуро добавила Амалия.
Деламар с удивлением уставился на нее.
– О, теперь я вижу, что вы действительно жена полицейского, – заметил он. – Обычно дамы при одном слове «вскрытие» падают в обморок.
– Но ведь мы должны хотя бы приблизительно установить, как именно отравили мадам Эрмелин, – настаивала Амалия, пропустив замечание сыщика мимо ушей. – Одних догадок мало, ведь для полноценного следствия наверняка потребуются обоснованные факты. – И внезапно ее осенило: – А что, если обратиться к отцу Рене? Он ведь был долгое время миссионером в Африке. Может быть, он сумеет нам помочь?
Деламар немного поразмыслил.
– Знаете, мадам Дюпон, а в вашем предложении что-то есть, – признался он. – Пожалуй, я и впрямь побеседую с ним – после того, как поговорю с Кристианом Эрмелином и его женой.
Однако полноценного разговора у сыщика и его помощников не получилось. Едва Деламар назвал имя Леонара Тернона, как Кристиан явно занервничал, а его жена побледнела и отвернулась.
– Право же, я не понимаю, к чему все ваши расспросы… – промямлил Кристиан. – Ведь Леонар Тернон давно умер!
Деламар терпеливо повторил все доводы в пользу того, что Леонар Тернон мог остаться в живых, вернуться в Европу, выследить семью Эрмелин и, улучив удобный момент, начать мстить им.
– Извините, но это какой-то детективный роман, – сказал Кристиан, разводя руками. – С чего Леонару вообще мстить нам?
Деламар покосился на зеленоглазую Ортанс, которая с самого начала беседы не проронила ни слова.
– Я слышал, у него для этого могли быть особые причины, – осторожно ответил он.
Кристиан побагровел. Даже его лысина и та сделалась розовой.
– Как глупо! – с ожесточением выкрикнул он. – Просто ужасно глупо! – Он сделал несколько шагов по комнате. – Простите меня, месье, но я вообще начинаю жалеть, что попросил вас заняться этим делом, – с вызовом проговорил он, выставив вперед подбородок. – Мне представляется, что у вас нет достаточной подготовки, чтобы вести расследование, ведь вы всего лишь представляете интересы страховой компании, а не служите в полиции.
Деламар закусил губу. Амалия хорошо понимала, что чувствует сыщик. Ведь он действительно вовсе не обязан был расследовать совершенное преступление. Его об этом попросил сам Кристиан Эрмелин, как о большом одолжении. И вот теперь тот же самый Кристиан Эрмелин в присутствии посторонних преспокойно обвиняет человека, которого сам же втянул в расследование, в некомпетентности. Однако Деламар, как оказалось, умел держать удар. С самой любезной улыбкой он заметил:
– Вы правы, месье, я здесь лишь потому, что страховой компании было бы чрезвычайно неприятно, если бы какой-нибудь вор украл у вас знаменитые драгоценности Марии-Антуанетты, которые стоят целое состояние. Так что, в сущности, мне совершенно безразлично, что случится с вами и вашей семьей. – Он улыбнулся еще шире, демонстративно засунул свой карандаш и записную книжку, в которой делал пометки, в карман, после чего поднялся с места. – Я всей душой разделяю вашу точку зрения, месье, что каждый должен заниматься своим делом. Для меня важно, чтобы драгоценности прибыли в Нью-Йорк в целости и сохранности. А если в пути с вами произойдет какое-нибудь досадное происшествие… к примеру, кто-нибудь отравит вас или вашу очаровательную жену… – он метнул взгляд на Ортанс, которая сидела очень прямо, закусив губы, – это никоим образом меня не касается. – Он шагнул к двери. – Честь имею кланяться, дамы и господа.
Деламар уже положил ладонь на ручку двери, когда его остановил голос Кристиана Эрмелина.
– Месье Деламар!
– Нет-нет, сударь, – очень холодно ответил сыщик, открывая дверь. – Каждый должен заниматься своим делом, не так ли? А меня ваши дела совершенно не касаются.
– Месье Деламар, прошу вас! – взмолилась теперь и Ортанс. Она поднялась с места и подошла к сыщику. – Мой муж погорячился. Он… он очень сожалеет о словах, которые у него вырвались. Понимаете ли, все эти годы мы были уверены, что Леонар Тернон мертв. А теперь оказалось, что он жив и что он… что он… – Губы ее задрожали. – Когда мой муж сказал мне, что, возможно, именно Леонар отравил его мать…
– Минуточку, – вмешался Рудольф фон Лихтенштейн, очень внимательно слушавший очаровательную Ортанс. – Что значит – муж сказал вам? Насколько я помню, месье заявил сыщику, что понятия не имеет о том, кто мог убить мадам Эрмелин.
Кристиан смешался. Вид у него в то мгновение был на редкость жалкий.
– Да, это правда, когда я нашел ту записку, я не сразу сообразил… Но потом я вспомнил… вспомнил о Леонаре… Ведь инициалом «Л.» мог подписаться только он.
– Однако мне вы ничего не сказали, – спокойно заметил Деламар. – Почему?
И вновь положение спасла русоволосая Ортанс.
– Моему мужу было нелегко говорить об этом, – промолвила она, пленительно улыбнувшись сыщику. – Дело в том, что они с Леонаром Терноном были очень дружны. Да, Леонар был его лучшим другом. – Ее глаза затуманились. – А потом появилась я, и Кристиану пришлось делать выбор между лучшим другом и мной.
«Однако, – подумала не на шутку заинтригованная Амалия, – как любопытно все складывается… Боваллон утверждал, что отношения семьи с Леонаром были весьма напряженными. А теперь оказывается, что Ортанс когда-то была невестой Леонара, а Кристиан – его лучшим другом…»
– Понимаю, – сказал сыщик. Он отошел от двери и вновь сел в кресло. – Стало быть, когда мадам Эрмелин получила состояние госпожи Бежар, вы, мадам, вышли замуж за месье Кристиана, а Леонар Тернон уехал в Африку, залечивать сердечные раны. Так?
– Ну, в общем, так, – промямлил Кристиан. Ему явно не нравилось, какое направление начал принимать разговор.
– То есть, с точки зрения Леонара, – продолжал Деламар, – мадам Эрмелин отняла у него деньги, лучший друг – девушку, которую он любил, а сама девушка предала его, выйдя замуж за другого. – Ортанс после последних слов сыщика вспыхнула. – Я говорю о том, как мог этот человек трактовать ваши действия, – спокойно пояснил сыщик. – Посмотрим правде в глаза, господа. Записка «Ты умрешь первой» подразумевает, что будет и вторая жертва, и, возможно, третья. Судя по всему, после мадам Эрмелин следующие на очереди – вы двое. – Теперь Кристиан резко отреагировал на слова сыщика: стал бледен как полотно. – Поэтому, – подавшись вперед, веско закончил Деламар, – я бы посоветовал вам вспомнить все, что вы знали о Леонаре Терноне, и сделать это немедленно, иначе потом может оказаться слишком поздно.
* * *Час спустя Амалия сидела у себя в каюте, деловито разрезая ножом страницы нового романа Золя, который она нашла в библиотеке. Рудольф вызвал стюарда, заказал принести себе выпивку и без сил повалился на диван, вытянув руку поверх спинки.
– Честно говоря, я не завидую Деламару, – проворчал он. – Имея на руках такое описание Леонара, как у него, нелегко будет найти этого поганца.
Деламар в тот момент удалился опрашивать обслугу, которая подавала на стол, а его помощники пока решили малость передохнуть. Что же до сыщика, то ему и впрямь предстояла непростая задача, потому что каждый, кто когда-то соприкасался с Леонаром Терноном, дал свое описание его внешности, которое порою очень сильно отличалось от других. Впрочем, оно и понятно – ведь Леонар исчез целых десять лет тому назад.
Гюстав Эрмелин сообщил, что Леонар Тернон был среднего роста, темноволосый, симпатичный, с серыми глазами. Хотя, может, и с карими. Никаких особых примет Гюстав у него не заметил, да оно и понятно – когда Леонар исчез, Гюставу исполнилось одиннадцать лет.
Луиза Сампьер долго морщила лоб и наконец сказала, что Леонар был маленького роста, довольно невзрачным, с русыми волосами. А цвет глаз она вообще не помнила. Вряд ли ее показания много значили, потому что последний раз она видела Леонара, когда ей было двенадцать, и, по ее словам, она вообще им не интересовалась.
Адвокат Боваллон показал, что он много раз видел Леонара, так как вел дела его родственницы, госпожи Бежар, а Леонар был частым гостем в ее имении. По его словам, у Леонара была довольно приятная внешность, рост средний или даже высокий, волосы каштановые, а глаза голубые. Он же смог назвать, какая у Леонара была особая примета – три родинки на левой руке, чуть ниже локтя, образующие ровный треугольник.
Проспер Коломбье подтвердил слова адвоката. Оказалось, что Проспер раньше служил у госпожи Бежар и тоже часто видел Леонара. Впрочем, Проспер заметил, что глаза у Леонара были темные, а рост – чуть ниже среднего, но треугольник из родинок ему тоже запомнился.
– И вовсе ты не прав, – ворчливо поправила его Надин. Сестра Проспера в то время работала у мадам Бежар горничной. – Насчет родинок ничего не скажу, но вот глаза у Леонара были синие, а волосы – черные, и вообще он был довольно пригожий малый.
