Дон Кавелли и Рука Бога - Конти Дэвид
— Совершенно невозможно, чтобы что-то случайно ускользнуло или было украдено. Мне хотелось бы в это верить. Но что, если синьор Монтекьеса сам вынес образец из лаборатории? Ведь он мог бы это сделать?
Де Лука часто задышала, так, словно ей внезапно перестало хватать воздуха.
— Конечно, он может, но зачем? Скажите мне, синьор Кавелли, или как вас там зовут на самом деле, зачем? Почему именно он?
Ее голос стал громким и пронзительным. Несколько стоящих поодаль американских туристов в недоумении воззрились на темпераментную итальянку. Кавелли изобразил извиняющуюся улыбку, затем шагнул к ней поближе и понизил голос почти до шепота:
— Доктор де Лука, в то, что я сейчас скажу, очень трудно поверить. Но это несомненная и абсолютно ужасная правда; не догадка, не теория и не подозрение, а факт.
Женщина внимательно посмотрела на него. Ее нижняя губа дрожала. Она, видимо, догадывалась, что сейчас произойдет, и покорно кивнула ему. Она напоминала приговоренного к смертной казни, который знает, что не заслуживает помилования. Кавелли сочувствовал ей от всей души. Ну почему именно он должен стать тем гонцом, который приносит дурные вести? Медленно, простыми словами, почти как ребенку, он рассказал ей всю историю с самого начала. О пожертвованиях Монтекьесы, о его аудиенциях у папы римского. О том, как Кавелли неофициально попросили помочь, о встрече в штаб-квартире «Опус Деи» и о его визите на Повелью. Он ничего не таил и не скрывал, стараясь не думать о том, что тем самым он полностью отдает себя в ее руки. Если она пообщается с прессой или с Монтекьесой, то последствия могут привести к катастрофе невообразимых масштабов. Но у него не было иного выбора, кроме как довериться этой женщине. Он только надеялся, что его представление о ней как о человеке порядочном его не обманет.
После того как он закончил, она некоторое время смотрела в пол и молчала, словно застыла и окаменела от этих новостей. Когда она, наконец, заговорила, ее голос был настолько тихим, что Кавелли с трудом расслышал слова.
— Уже несколько недель я чувствовала, что что-то не так. Но я просто не хотела, чтобы это меня коснулось.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего определенного. Но в лаборатории есть зона, куда у меня нет доступа. А я, в конце концов, возглавляю весь этот исследовательский проект.
— Монтекьеса как-то объяснил это?
— Мельком. Сказал, что мне нечего делать в бухгалтерии или что-то в этом роде. Но с каких это пор принято заходить в бухгалтерию через герметичные шлюзы? А вот если там расположен еще один исследовательский центр, наличие шлюзов было бы оправданным. Думаю, что меня уже давно беспокоило поведение Монтекьесы. Не знаю, что именно меня настораживало, но что-то витало в воздухе, что-то невысказанное, а в последние недели и вовсе что-то зловещее. И вот позавчера днем Монтекьеса внезапно приказал мне отправиться на Повелью с отчетом. Раньше он так никогда не делал. А на следующее утро внезапно появились вы и тайно вручили мне свою визитку. Все так совпало, будто я просто обязана с вами увидеться.
Кавелли снова внимательно посмотрел на нее. В ней что-то неуловимо изменилось, поза стала свободнее, а лицо помолодело на несколько лет. Она выглядела как человек, который сбросил с плеч огромный и тяжкий груз. Ему показалось, что она чего-то ждала. Но чего? Чтобы Кавелли дал ей отпущение грехов за то, что она невольно подготовила убийство сотен тысяч людей? Или инструкцию, что ей теперь делать? Как бы то ни было, именно сейчас настал момент попросить ее о помощи.
— Вам известно, где находится лаборатория? Не могли бы вы рассказать мне о ней?
Такого вопроса она, похоже, не ожидала, и ее ответ прозвучал так, словно она испугалась вопроса.
— Лаборатория? Я… я не знаю, где она. Думаю, что никто, кроме Монтекьесы, этого не знает.
— Но как это возможно?
— Нас, сотрудников, каждое утро привозили из Рима на транспортных вертолетах без окон. Я знаю только, что полет занимает около двадцати минут. Затем мы всегда оказывались в большом ангаре с открывающейся крышей. Никто не имеет ни малейшего представления о том, что находится снаружи. Мы все время работаем в помещении, а вечером нас доставляют обратно таким же образом.
Кавелли побледнел. Все это время он искренне верил в то, что доктор де Лука знает, где находится лаборатория. Если бы он обладал этой информацией, то наверняка придумал бы, что можно предпринять. А теперь все его надежды улетучились в один момент. Он чувствовал, что совершенно подавлен и теперь у него нет ни одной, даже самой безумной идеи, ни одной мысли о том, как остановить Монтекьесу. В отличие от человека, следившего за этой встречей. Тот совершенно точно знал, что он намерен предпринять в самое ближайшее время.
XXV
Уже стемнело, когда Кавелли и доктор де Лука остановились перед некогда красивым многоквартирным домом с облупившимся от времени фасадом. Такси уехало. Кавелли редко приезжал в этот район, но он знал, что многие из его учеников жили как раз в Сан-Лоренцо. Здесь можно арендовать жилье за разумную цену, к тому же он расположен недалеко от Сапиенцы.
Кавелли убедился, что перед ним тот самый, нужный ему дом, и принялся искать имя на табличках, висящих рядом со звонками. Он обнаружил его на заляпанной наклейке вместе с четырьмя другими именами. По-видимому, его ассистент Энцо жил в съемной квартире не один. Похоже, что арендная плата здесь не такая уж и низкая. Час назад Кавелли позвонил Энцо из телефонной будки и спросил, нельзя ли ему ненадолго зайти, поскольку ему нужно срочно починить компьютер.
Хотя эта просьба и не вызвала у Энцо энтузиазма, но в конце концов он неохотно согласился. Молодой человек с синими волосами хорошо знал, что в Сапиенце бывают куда более хлопотные обязанности, чем работа ассистентом у Дона Кавелли. Профессор обладал прекрасной научной репутацией и, что не менее важно, в отличие от большинства коллег, относился к своему ассистенту не как к грязи, а уважительно и даже доброжелательно. Информацию о том, что его компьютерные навыки отнюдь не такие уж волшебные и уникальные, как представлялось профессору, Энцо благоразумно держал при себе. Кавелли же взирал на своего ассистента со смесью восторга и смущения. Впрочем, до сих пор скромных умений того вполне хватало, чтобы разобраться с компьютером профессора.
Входная дверь парадной оказалась заблокирована лежащей на земле деревяшкой, но Кавелли все равно позвонил в домофон, а после того как ему никто не ответил, позвонил еще раз и подольше. И снова не услышал никакого ответа.
Кавелли и де Лука вошли на лестничную площадку и стали подниматься на четвертый этаж. Лифта не было. Пахло восточными специями, а из какой-то квартиры доносились звуки бас-гитары. Маргарита де Лука в дорогом элегантном костюме явно казалась здесь существом с какой-то другой планеты. Кавелли пришло в голову, что его спутница слишком выделяется среди местной публики и, если возникнут вопросы, ее вспомнит каждый, с кем она повстречается. Плохо, но сейчас уже поздно что-то менять.
По-видимому, Энцо не ожидал, что Кавелли подъедет так быстро. Когда он, спустя минуту, наконец, услышал стук и открыл дверь, то выглядел довольно взлохмаченным, кроме того, на его ногах красовалась непарная уличная обувь, отсутствовали носки, а из квартиры выплывал всепроникающий запах гашиша.
«Надеюсь, что он все же не сильно обкурился и способен нам помочь», — подумал Кавелли.
Тем временем Энцо смотрел на доктора де Луку так, словно увидел единорога. Подавив усмешку, он помахал рукой, таким образом приглашая их войти.
Личная жизнь Кавелли в течение многих лет была в Сапиенце поводом для различных домыслов и слухов, но никто толком ничего не знал. Мысленно Энцо так и представлял себе тайную любовницу своего профессора. Женщина, которая вошла в его квартиру, выглядела как образец ума и элегантности.
— Итак, профессор, что у вас стряслось?
