Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман
Итог же истории таков: есть места в огромном микроавтобусе профессора, а также пустая каюта на пароме Санкт-Петербург – Любек, с остановкой в Вентспилсе.
Все бесплатно, то есть даром, как говорилось в старом добром мультфильме. Потому что осчастливленные внуком супруги билеты на пароход сдать не успели. О замене фамилий в судовой роли Береславский обещал позаботиться сам.
Ну и как здесь устоять?
И вот они уже во вместительном микроавтобусе Ефима Аркадьевича.
Машину вел Береславский, справа сидела Наталья. Шестилетняя девочка Дана занимала детское кресло и звонким голоском рассказывала разные прикольные истории.
Ольге хотелось ее послушать, но еще больше – просто смотреть по сторонам: пейзажи в движении в принципе не бывают неинтересными.
Внезапно выпав из череды бесконечных дел, она испытывала прекрасное чувство свободы. Причем неограниченной.
Багров же на заднем сиденье откровенно спал.
«Вот чудак», – про себя возмущалась Шеметова. Ну да если так хочет, пускай спит. Он тоже в последнюю неделю крутился как белка в колесе.
С Береславскими Ольга и Олег были знакомы уже очень давно. И вроде ко всему привыкшая Шеметова до сих пор удивлялась Ефиму Аркадьевичу. Алчность и щедрость, наглость и понимание, нечеловеческая лень и столь же нечеловеческая энергия – как все умещалось в одном человеке? Однако как-то умещалось.
Наталья тоже была, по мнению Шеметовой, супергероем. К этому ее просто обязывала роль жены такого персонажа.
Выехали поздно, и хоть сумели чудом выскочить из Москвы без серьезных пробок, к шести часам вечера отъехали недалеко.
В Питер надо было гнать большую часть ночи. Либо останавливаться по дороге, благо отелей понастроили достаточно.
Оказалось, профессор планировал по дороге заехать к своему художнику, жившему в районе Твери.
Никто не возражал.
Машина шла быстро. Вот уже миновали Подмосковье, домчались до водного края в районе Завидово. Река Шоша разливалась здесь широко, лента шоссе по дуге пересекала залитую водой низменность. А справа уже шла Волга. Не слишком широкая в этих местах. Однако всегда красивая и какая-то мощная, как будто понимающая свою будущую силу.
Здесь была первая остановка. Художник жил в неприметной деревенской избе. Может, не богато по московским меркам, хотя со всем необходимым. И даже гораздо более: по стенам были развешаны полотна, производившие странное, но всегда сильное впечатление. Они как будто аккуратненько пробежались между примитивным искусством и жестким экспрессионизмом. Да так лихо, что раз взглянешь – забыть уже сложно. И все чрезвычайно искренне. Изображения были «на нерве», такое не сымитируешь. Как будто автор кистью кричал. Когда о всемирных бедах, когда о чистой красоте. Обычно же все сливалось в один живой поток красок и чувств. То есть как в жизни.
Хозяин, высокий угрюмый парень, заросший щетиной, безразлично взглянул на незнакомых гостей. Зато явно обрадовался профессору.
Гости из рассказов Береславского уже знали, что художник не имел образования. Однако Ефиму Аркадьевичу это было вообще не важно. И, может быть, он был прав. Имя тверичанина быстро набирало известность и почитателей.
Достали из машины чистые холсты и подарки. В ответ получили вечернее чаепитие на пленэре. Да, такого ни в одном столичном бутике не купишь.
Было еще светло. По деревянному столу, уставленному простыми, но вкусными угощениями, ползала оса – унюхала еду. Солнце плавно закатывалось на западе. А прямо впереди, за забором и узкой полосой земли, текла Волга. Со всеми ее подводными и надводными обитателями. Надводных было довольно много: от утлых весельных лодчонок местных рыбачков до весьма серьезных яхт класса «река-море».
С подводными тоже, можно сказать, ознакомились: рыбку попробовали во всех возможных видах – и жареную, и вяленую, и копченую.
Андрей, художник, сам ловил рыбу, сам ее выставлял и писал с нее натюрморты, после чего сам ел… Ну и гостей своих угощал, понятное дело.
Темнело довольно быстро. С реки тянуло свежестью. Уходить от такой красоты не хотелось. Хозяин развел маленький костерок, принес из избы теплые пледы. Так и сидели допоздна, сменив еду горячим чаем с московскими плюшками и вареньем из здешних ягод. Даже почти не разговаривали. Было хорошо.
Потом отправились искать придорожный отель уже в полной темноте. После изобретения навигаторов сложностей это не представляло никаких.
…Прекрасно начались негаданные каникулы.
«Как славно, что есть еще такие странные персонажи типа профессора Береславского…» – последнее, что подумала Ольга, засыпая в маленьком уютном номере на сильной руке Олега.
Глава 10
Тверь – Любек с забегом по Питеру. Шеметова и Береславский. Бесплатная защита за нормальные деньги
Проснулись – и снова радость для глаз.
Мотельчик оказался на берегу реки. Подъехав ночью, они даже этого не заметили. Не Волги, а какого-то мелкого притока. Но разве это что-то меняет? Вода текла спокойно, неся на своей глади ближе к берегам под сенью ветвей мелкий лесной сор: прутики, листья начавших опадать деревьев.
Из открытого окна веяло речной свежестью и осенним лесным духом с явной примесью грибных запахов.
Вчера вечером не удержались и на сон грядущий наелись супа из белых грибов. Ну а как удержишься, когда до сих пор на языке ощущается божественный вкус?
Нет, Ольга решительно не жалела об имевших место излишествах. Более того, сегодня она собиралась продолжить начатое.
Как выяснилось, не только она.
После стандартных для завтрака предложений с маленькой кухни в крошечный зал внесли здоровенную сковороду с дымящейся картошкой.
Плюхнули на подставку. По всей комнате аромат!
Картошку не просто так пожарили, а с самыми разными грибами: от лисичек до белых.
Шеметова с Олегом сразу вспомнили Белогорск, когда занемог прокурор, и их вынужденный тур по местным красотам.
Наталья, человек повышенной стойкости, от картошки с грибами отказалась – ее фигура того стоила.
Береславский же о фигуре не заботился никогда, он был выше этого. Ольга, решив, что профессор неправильного не сделает, последовала его примеру.
Кроме них в зальчике находилось всего три человека из соседних номеров. Сковородища же казалась такой огромной, что непонятно было, на какой печке ее грели.
Тем не менее в пять рук (или, точнее, ртов) разделались с содержимым за несколько минут.
В итоге вела машину Наталья. Стойкий, а главное выспавшийся, Олег обозревал окрестности. Шеметова же и профессор в сытости и тепле благополучно продрыхли до Великого Новгорода.
Проснувшись, Ефим Аркадьевич тут же предложил заехать в город, но заманчивая идея была отклонена: уже сегодняшним вечером они должны были подняться на борт парома.
После новгородского объезда за руль сел Береславский.
– Сколько здесь езжу, – непривычно серьезно произнес он, – столько же и чувствую это.
Наталья согласно кивнула головой.
Ольга же с Багровым не поняли и синхронно спросили:
– Что – это?
– А вы ничего не ощущаете? – спросил он в ответ.
– Вроде нет, – ответила Шеметова. Хотя и ей было как-то не по себе.
Пейзаж стал унылым, насыщенным водой и низкорослой растительностью. Солнце скрылось за нависшими облаками. В общем, невесело стало ехать.
– Здесь погибла вторая ударная, – тихо объяснил Береславский. – Никто точно не знает, сколько в лесах и болотах осталось тел.
Как раз в этот момент проезжали деревню с названием Мясной Бор. Шеметова содрогнулась.
– На самом деле их убили два раза, – с горечью сказал профессор. – Первый раз – немцы. Второй – свои. Убили память о них. Командир второй ударной, генерал Власов, сдался гитлеровцам, организовал при них Русскую освободительную армию. Потом его в итоге повесили. А красноармейцы второй ударной так и остались заложниками генерала-предателя.
– Ну сейчас-то реабилитировали, – сказал Багров, показывая на мелькавшие то и дело памятники.
– Дважды посмертно, – мрачно отреагировал Береславский.
Шеметова смотрела на него с удивлением. Она всегда видела профессора в другом настроении и с другими идеями. Оказалось, он может быть и таким.
Некоторое время ехали молча.
Вот уже и ближние городки показались: Любань, Ушаки. По объездной, не снижая скорости, обогнули Тосно. И наконец въехали в город Санкт-Петербург.
Широкие, не особо выразительные улицы постепенно сменялись типично питерскими, где каждый дом можно
