Звездная дверь - Марина Шамова
«Вам нужно успокоиться. Присядьте. Выпейте воды».
Сухие горошины дежурных фраз я прокатывала во рту, но не смогла выплюнуть ни одну из них. Вместо этого подошла к плачущей женщине и, крепко обхватив ту за плечи, подвела к роскошному кожаному креслу. Эбигейл не сопротивлялась, но у меня не сложилось впечатления, что я направляла безвольную куклу — скорее, она сейчас ощущалась замкнувшейся на собственном горе.
Графина с водой в кабинете не было, равно как и стаканов, а бродить по дому в поисках мне совершенно не хотелось — это значило бы упустить из виду миссис Сонг, — потому я предпочла дать буре утихнуть самой. И действительно, буквально через несколько минут сдавленные всхлипы пошли на спад, а затем и вовсе стихли.
Всё это время я терпеливо стояла рядом, опираясь бёдрами о полированную столешницу, и размышляла о том, что всё-таки Эбигейл не смогла бы убить мужа. Она явно его не любила, но, очевидно, была достаточно неглупа чтобы понять, что без него её жизнь полетит под откос. С этим домом в одиночку ей не справиться, а рассчитывать на помощь любовника… Слишком самонадеянно, пожалуй. Женщину устраивал тот статус-кво, который Эднрю Сонг установил после возвращения из Тибета. Закрывал глаза на интрижку супруги и друга, подолгу пропадал на работе, по сути — совершенно не вмешиваясь в её жизнь. Нет, его исчезновение не было выгодно Эбигейл.
— Я… прошу меня простить, детектив, — раздался её тихий, чуть гнусавый голос, и сфокусировав на ней взгляд я заметила проблеск лёгкой вины на заплаканном и покрасневшем лице. — Мне не стоило…
— Всё в порядке, миссис Сонг, — растянув губы в успокаивающей улыбке, сдержанно кивнула я. — Вам ни к чему извиняться за свою боль.
— Я не хотела… не хотела, чтобы у вас сложилось превратное впечатление, — Эбигейл потупилась, комкая в пальцах платок, который, видимо, она вытащила из рукава платья. — Эндрю очень важен мне и больше всего я хочу, чтобы с ним было всё в порядке! Пожалуйста, верните мне мужа!
— Разумеется, мэм, — положив ладонь на верхнюю бумажную папку, я вопросительно приподняла брови. — Вы не возражаете, если я просмотрю бумаги и вещи?
— Нет, конечно! — чуть хрипло воскликнула Сонг, попытавшись порывисто встать с кресла — видимо, чтобы уступить мне, — но я помотала головой.
— Останьтесь, пожалуйста — мне необходимо, чтобы вы присутствовали при разборе документов.
Убедившись, что она больше не предпримет попыток улизнуть, я открыла папу, без особо труда развязав аккуратный бантик хлопковых ленточек, и закопалась в содержимое…
По итогам почти получасовой инспекции, во время которой я многократно возблагодарила своё юридическое образование, позволяющее буквально с первого взгляда на ту или иную форму документа определять его назначение, я всё-таки нашла интересующий меня договор приобретения «Яхт-клуба», как значился на бумаге тот самый лодочный сарай. Располагался он в Першинге — поселении примерно в сотне милях к западу, если ехать по шоссе. Потом, правда, судя по приложенной карте, полагалось съехать с трассы и следовать совсем уж козьими тропами до самого Джеймса — в этом месте не шибко полноводного и пригодного, разве что, для рыбалки.
И вторым, что меня крайне заинтриговало, оказался продолговатый деревянный футляр. Внутри него, вопреки ожиданиям, оказались не деньги, и даже не ювелирные украшения, а шесть полос странной желтовато-коричневой ткани, довольно хрупкой на вид, свёрнутых неплотными трубочками. Аккуратно достав одну из них и убедившись, что та не собирается немедленно рассыпаться в прах, я развернула её и обнаружила довольно плотную цепочку символов, начертанием крайне напоминающих египетские иероглифы. Отдельно настораживали «чернила», которыми были нанесены символы — судя по мелкой коричневатой пыли, скопившейся на дне коробочки и остатках на ткани, это была кровь. Стоило, конечно, провести дополнительную экспертизу, в том числе, чтобы установить древность этих лент, но прямо сейчас у меня прямо руки чесались перерисовать эти самые иероглифы — просто на всякий случай.
— Мэм, вы не знаете, что это? — развернув одну из них на столе, поинтересовалась я у Сонг.
— Первый раз вижу, — искренне ответила она, после чего слегка неприязненно сощурилась. — Выглядит просто ужасно.
— В таком случае, вы не будете возражать, если я позаимствую их, в качестве улик, для экспертизы?
— Бога ради! Забирайте, конечно… — махнула рукой Эбигейл. — Я уверена, это просто какой-то сувенир из Тибета… Эндрю поймёт.
«Вместо того чтобы получить Знание, он украл его. Украв, он унес его в мир, не готовый к неподготовленному Знающему», — раздался у меня в голове старческий голос… нет, другой — звонкий, мальчишечий, ещё не успевший сломаться до конца.
Моргнув несколько раз, я уставилась на ленты с новым подозрением.
— Мисс Вудворт? Мисс Вудворт! — до меня не сразу дошло, что Сонг осторожно трясёт меня за плечо.
— Простите, задумалась… Что?
— Я спросила — не возражаете ли вы, если я удалюсь к себе? Кажется, у меня снова начинается мигрень, — виновато улыбнувшись, произнесла она.
— Может, стоит вызвать врача? — на всякий случай уточнила я, вытаскивая блокнот.
— В этом нет нужды. Доктор Фитцджеральд давно знает об этой проблеме и выписал мне список лекарств, которые нужно принимать.
— Тогда не смею вас задерживать, — я мягко кивнула. — После того, как закончу — зайду к вам, идёт?
— Буду признательна, детектив, — слабо улыбнулась Эбигейл, после чего, развернувшись, степенно вышла из кабинета, оставляя меня наедине с этими странными полосками.
Почему я вспомнила слова, которых не было? Сонг сказала про сувенир из Тибета — и это вполне могло быть тем спусковым крючком, что заставил меня обратить к несуществующему диалогу… Но это же совершенно явно иероглифика! Какое оно имеет отношение к Индии или даже буддизму… Или что там исповедовали эти Знающие?
С другой стороны, Чекванапутри сказал, что Эндрю Сонг что-то отдал неким «врагам», которые ценят это лишь как диковинку…
Боль прошила оба виска так неожиданно и остро, что перед глазами на миг потемнело, а я выронила блокнот и карандаш из рук, и схватилась за голову. Первый острый приступ сменился пульсирующим и давящим ощущением в макушке, и я рухнула в кресло, вцепившись пальцами в волосы и бездумно пытаясь массировать больные места.
— Что за… — прошептала я себе под нос, растирая за ушами, в надежде разогнать кровь.
Постепенно, боль слегка утихла, но не исчезла полностью, отступив на второй план, и я, вновь поднявшись на ноги, склонилась над столом. Нужно закончить переписывать эти дурацкие символы, пока голова окончательно не разболелась, а потом вернуться в офис, где, помимо славной аптечки, у меня была чудесная коллекция справочников…
Но стоило мне коснуться грифелем страницы, как новый приступ стиснул череп наподобие очень тугого железного обруча.
— Да какого же!.. — я часто задышала, подавляя накатывающую дурноту.
Неужели давление наконец-то решило вспомнить о своём существовании? При такой погоде, конечно, немудрено — удивительно даже, что мигрень так давно не напоминала о себе, но чтобы так резко и внезапно?
Ладно, пожалуй, это действительно знак, что мне пора вернуться к себе — или хотя бы проветриться. В этом доме топили крайне рьяно, по случаю непогоды, очевидно, решив, что нынче не середина весны, а слякотный ноябрь.
Свернув ткань в трубочку, как она и была сложена до того, я убрала её в футляр, к остальным, а тот, в свою очередь, убрала в карман брюк. Целиком он туда, конечно, не поместился, но вот во внутренний карман плаща — вполне влезет.
Заперев сейф, я вышла из кабинета, и, заглянув в спальню к Эбигейл, предупредила её о том, что ухожу. Женщина, полулежащая в просторном кресле, с видимым усилием поднялась на ноги и вяло, двигаясь как сомнамбула, пошла следом за мной — очевидно, чтобы запереть дверь. Попрощались мы крайне формально, по молчаливому и обоюдному согласию опустив полагающиеся расшаркивания, и я наконец-то оказалась на улице, где стихия никак не хотела утихать.
Справедливости ради, когда я чуток постояла на свежем — даже слишком, пожалуй, — воздухе, в голове у меня прояснилось, и о прошлой боли напоминала лишь лёгкая дурнота, которую без труда можно было списать в том числе и на то, что ужином я нынче снова пренебрегала.
С другой стороны — в «Утке» сейчас был разгар рабочего вечера, так что вполне можно было разжиться на кухне чем-то съестным и даже свежим, а не останками вчерашнего ужина.
Повеселев от этих мыслей, я нырнула
