Часы Зигмунда Фрейда - Наталья Николаевна Александрова
Нора повернула за угол – и оказалась в большом помещении, облицованном плиткой. По стенам этого помещения были какие-то дверцы, а в центре стояло несколько металлических столов, на которых лежало что-то, накрытое простынями. Она остановилась как вкопанная, и тут увидела, что из-под простыни на ближней каталке торчит синеватая нога с квадратными желтыми ногтями и привязанным к большому пальцу номерком…
Сегодня до нее все как-то плохо доходило, но сейчас все же дошло, что она забрела в морг. Вот только этого ей не хватало!
Нора попятилась, огляделась, ища глазами выход…
И тут простыня на одном из столов зашевелилась, отлетела в сторону, и со стола поднялся здоровенный небритый тип в несвежем, криво застегнутом халате.
Нора ахнула, в глазах у нее потемнело, пол покачнулся, как палуба корабля, и она сползла на пол.
Пришла она в себя от резкого будоражащего запаха.
Она чихнула и открыла глаза.
Над ней стоял тот самый небритый тип, лицо у него было испуганное и виноватое.
– Дамочка, ну вы как? – проговорил он озабоченно. – Оклемались? Дать еще нашатыря?
– Не… не надо… – пролепетала Нора. – Противный он очень.
– Противный, да помогает.
– А вы кто?
– Да санитар я здешний! А вы что подумали?
Тут он усмехнулся с пониманием:
– За покойника меня приняли?
– Ну… да… – честно призналась Нора.
– Нет, дамочка, контингент у меня спокойный, не было еще такого случая, чтобы они поднимались! Уж если ко мне привезли – значит, все, конечная, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны! Один только случай был, да и то… а вы бы, дамочка, поднялись, а то, не дай бог, застудите себе что-нибудь важное. Здесь у нас температура соответствующая, чтобы покойнички раньше времени не испортились.
Он подал Норе руку, помог подняться. Пахло от него сивухой и той же химией, что и вокруг.
– Вы, дамочка, вообще куда шли? – осведомился санитар.
– Я выход искала.
– Ну, выход в другой стороне. Отсюда выход не предусмотрен, это уж конец пути. Ну шучу, шучу! Поговорить-то хочется, мой контингент неразговорчивый. А к выходу я вас провожу…
Тут Нора вдруг вспомнила слова той ненормальной бабы, избитой мужем.
«Мужа твоего не довезли до операционной, по дороге скончался… вместо операционной в морг отвезли…»
В морг. То есть сюда. В эту самую больницу.
Скорее всего, это какая-то путаница, но что, если в словах той женщины есть хотя бы крупица правды? Может быть, этот санитар что-то знает о той истории?
Мысли в голове Норы крутились со скрежетом, как старая карусель, но все же это были хоть какие-то здравые мысли. Она даже удивилась мимоходом, отчего раньше не приходило ей в голову расспросить мужа про их жизнь, фотографии найти свадебные. Ведь задавала же она себе вопрос, как ее угораздило выйти замуж за этого типа? Ответов только не искала. А если бы и спросила, то наверняка он отговорился бы ерундой, отшутился, и вскоре она бы все забыла. Вот именно, отчего она все забывает? Нет, с ней явно что-то не то…
А санитар тем временем разливался соловьем:
– Поговорить ох как хочется! О литературе постмодернизма, о французской поэзии…
Нора взглянула на него изумленно.
– Удивляетесь, что я такие слова знаю? – Санитар усмехнулся. – Я вообще-то не всегда в морге работал, я когда-то филологом был, преподавал… Поля Верлена, между прочим, читал в подлиннике… – Он начал с выражением декламировать французские стихи.
– И что же потом случилось? – спросила Нора, чтобы не обижать санитара. Кто такой Поль Верлен она понятия не имела.
– Случилось, что всегда случается, – вздохнул санитар. – Случилась студентка из Таганрога. Яркая, красивая девушка. Ворвалась в мою жизнь, как комета. Ну, я не устоял… она у меня поселилась, потом брата своего привела, он в полиции служил. Стали мы с ним выпивать, как-то так получилось, дальше – больше. А потом я как-то пришел не вовремя, ну и застал их…
– С братом? – усмехнулась Нора.
– Ну, как потом выяснилось, он был не совсем брат. Хотя если все люди – братья… в общем, я, конечно, погорячился, а кто бы не погорячился на моем месте? Загребли меня в полицию, провел ночь в обезьяннике, а потом провели со мной разъяснительную беседу… в общем, оказался я и без жилья, и без работы. Хорошо, один старый знакомый меня сюда пристроил. Здесь место неплохое, самое главное – клиенты спокойные. Только вот поговорить не с кем…
Санитар замолчал. Тут Нора снова вспомнила слова избитой женщины и спросила санитара:
– А у вас ведутся записи ваших… постояльцев?
– А как же! Само собой, ведутся! Как же без этого! Сами понимаете, учет и контроль, без них никуда!
– А можно мне в эти записи заглянуть?
– Что вы, дамочка! – Санитар возмущенно запыхтел. – Не положено! Это же личные данные, их нельзя разглашать!
– Совсем-совсем нельзя? – Нора прищурилась.
– Ну… совсем, а что? – В голосе санитара прозвучало колебание и некоторая неуверенность.
– А если на коммерческой основе?
– Это как?
– В любой больнице есть сейчас платные услуги. Так, может, и вам пора идти в ногу со временем?
– А мы идем. В ногу. Можем на платной основе внешность клиента подправить, грим там, косметика всякая… это у нас не запрещено, даже наоборот.
– Так, может, и информацию пора предоставлять заинтересованным лицам на такой же платной основе? – Нора вытащила из кошелька купюру и пошуршала ей.
Санитар взглянул мечтательно и потянулся за деньгами.
– Э, нет! Оплата после оказания услуги! Утром стулья – вечером деньги!
– Ну, до вечера слишком долго ждать!
– Насчет вечера – это я образно выразилась. В духе упомянутого вами постмодернизма. А так я вам сразу заплачу, как только вы мне покажете свои записи.
– Ну, ладно, так и быть… слаб человек! – И санитар повел Нору к двери в дальнем конце мертвецкой.
За этой дверью оказалась маленькая, почти уютная комнатка, в которой обитал сам санитар. Здесь было куда теплее, чем в покойницкой, за счет масляного радиатора. Имелся здесь узкий диванчик, накрытый штопаным байковым одеялом, два колченогих стула и шаткий столик, на котором стоял электрический чайник, а также тумбочка, наверняка позаимствованная в одной из палат.
Чего здесь не было, так это компьютера, и Нора задумалась, где же санитар хранит данные своих «постояльцев».
– Присаживайтесь, мадам! – церемонно предложил санитар, придвинув Норе один из стульев.
Нора опасливо взглянула на стул и сказала:
– Спасибо, я уж лучше постою!
– Ну, это уж как вам будет угодно.
