Мы всегда жили в замке - Ширли Джексон
В те дни я помнила, что нужно быть добрее к дяде Джулиану. Меня печалило, что он все больше времени проводит в своей комнате, завтракает и обедает с подноса, и только изредка ужинает с нами в столовой под презрительным взглядом Чарльза.
– Может, ты сама будешь его кормить? – как-то раз спросил Чарльз у Констанс. – Еда валится у него изо рта.
– Я не нарочно, – отвечал дядя Джулиан, глядя на Констанс.
– Ему следует надевать детский слюнявчик, – со смехом заметил Чарльз.
Утром, пока Чарльз сидел на кухне и поглощал огромные порции картофеля и ветчины, яичницу и горячие бисквиты, пончики и поджаренный хлеб, дядя Джулиан дремал в своей комнате над горячим молоком. Иногда, когда он звал Констанс, Чарльз говорил:
– Скажи ему, что ты занята; ты не обязана бросаться к нему каждый раз, как он обмочится в постели; ему просто нравится, чтобы мы прыгали вокруг него.
Солнечным утром я всегда завтракала раньше Чарльза, и, если он спускался до конца завтрака, я уносила свою тарелку в сад и сидела на траве под каштаном. Однажды я принесла дяде Джулиану молодой лист каштана и положила его ему на подоконник. Я стояла снаружи, в солнечном свете, и смотрела, как он неподвижно лежит в темной комнате, и ломала себе голову, какое еще доброе дело сделать. Я думала о том, как он лежит там в одиночестве и видит сны, которые видят только старики. И я пошла на кухню и сказала Констанс:
– Ты испечешь дяде Джулиану на обед маленький мягкий кекс?
– Она сейчас слишком занята, – ответил Чарльз с набитым ртом. – Твоя сестра работает, как вол.
– Так ты испечешь? – настаивала я.
– Извини, – сказала Констанс. – У меня слишком много дел.
– Но дядя Джулиан умирает!
– Констанс слишком занята, – продолжал вмешиваться Чарльз. – Беги, играй.
Однажды я проследила за Чарльзом, когда он пошел в деревню. Я остановилась возле черного камня, потому что в этот день мне идти в деревню не полагалось, и смотрела, как он шагает по главной улице. Остановился, чтобы поболтать минуту со Стеллой, которая вышла на порог своего кафе погреться на солнце, и купил газету; когда я увидела, как он подсаживается на скамью к другим мужчинам, я развернулась и пошла домой. Если в следующий раз я пойду за покупками, Чарльз будет одним из тех, кто провожает меня взглядом, когда я прохожу мимо. Констанс работала в саду, а дядя Джулиан спал на солнышке в своем кресле. Когда я смирно присела на скамейку, Констанс спросила, не оборачиваясь:
– Где ты была, Меррикэт?
– Гуляла. Где мой кот?
– Думаю, – сказала Констанс, – что нам следует запретить тебе эти прогулки. Пора тебе вести себя поприличнее.
– Это «мы» подразумевает тебя и Чарльза?
– Меррикэт. – Констанс повернулась ко мне, садясь на корточки и сложив руки перед собой. – Я лишь недавно поняла, как жестоко заблуждалась, позволив тебе и дяде Джулиану прятаться тут вместе со мной. Нам следовало встретиться с миром лицом к лицу и попытаться жить нормальной жизнью. Дядя Джулиан все эти годы должен был находиться в клинике, где у него были бы сиделки и хороший уход. Нам следовало жить так, как живут обычные люди. А тебе следовало… – Она запнулась и беспомощно махнула рукой. – Тебе следовало знакомиться с мальчиками, – сказала она наконец и засмеялась, потому что даже ей эта мысль показалась смехотворной.
– У меня есть Иона, – парировала я, и мы обе рассмеялись. И дядя Джулиан внезапно проснулся и засмеялся – тоненьким, надтреснутым голосом.
– Я еще не видела таких глупышек, как ты, – сказала я Констанс и пошла поискать Иону. Пока я бродила, Чарльз вернулся в дом; он принес газету, бутылку вина себе на ужин и шарф нашего отца, которым я связала створки ворот, чтобы Чарльз, у которого хоть и был ключ, не смог вернуться.
– Я мог бы носить этот шарф, – раздраженно сказал он, и я услышала его голос из огорода, где нашла Иону, который спал в кружевных листьях молодого салата. – Вещь дорогая, и мне нравится расцветка.
– Это шарф отца, – ответила Констанс.
– Хорошо, что напомнила, – сказал Чарльз. – Как-нибудь на днях я бы хотел перебрать остальную его одежду. – Он замолк на минуту; я подумала, что он, вероятно, садится на мое место. Потом он продолжил как ни в чем ни бывало: – И пока я здесь, я хотел бы просмотреть бумаги вашего отца. Там может обнаружиться что-нибудь очень важное.
– Только не мои бумаги, – сказал дядя Джулиан. – Этот молодой человек и пальцем не тронет мои бумаги!
– Я даже не видел еще кабинет вашего отца. – Чарльз не обращал внимания на дядю Джулиана.
– Мы им не пользуемся. Практически ни к чему там не прикасаемся.
– Разумеется, кроме сейфа, – добавил Чарльз.
– Констанс?
– Да, дядя Джулиан.
– Я хочу, чтобы после меня мои бумаги взяла ты. Никто другой не должен к ним прикасаться. Ты меня слышишь?
– Да, дядя Джулиан.
Мне не разрешалось открывать сейф, где Констанс держала отцовские деньги. Мне разрешалось входить в кабинет, но я не любила кабинет и даже не прикасалась к ручке двери. Я надеялась, что Констанс не станет отпирать кабинет для Чарльза; в конце концов, он уже завладел и отцовской спальней, и отцовскими часами, и его золотой цепочкой, и его перстнем-печаткой. Я подумала, что быть демоном и призраком очень трудно даже для Чарльза; стоит на миг забыться, как тут же спадет маска, и все сразу все увидят и прогонят его прочь. Нужно соблюдать исключительную осторожность, чтобы каждый день говорить одним и тем же голосом, надевать одно и то же выражение лица, демонстрировать одни и те же манеры – нельзя упустить ни одной детали. Он должен быть все время начеку, чтобы себя не выдать. Я гадала, вернется ли он в свое истинное обличье, когда умрет? Похолодало, и Констанс должна была уже отвезти дядю Джулиана в дом. Тогда я оставила Иону спать на грядке с салатом и тоже вернулась. Когда я вошла на кухню, дядя Джулиан яростно ворошил бумаги на своем столе, пытаясь сложить их в стопку, а Констанс чистила картошку. Я слышала, как Чарльз ходит наверху, и на минуту кухня стала теплой, светлой и уютной.
– Иона спит на грядке с салатом, – сказала я.
– Ничто не радует меня больше, чем кошачья шерсть в моем салате, – весело откликнулась Констанс.
– Мне пора завести коробку, – возвестил дядя Джулиан. Он откинулся на спинку кресла и сердито уставился на свои бумаги. – Их нужно положить в коробку, сию же минуту. Констанс?
– Да, дядя Джулиан. Я найду тебе коробку.
– Если я уберу все мои
