Аркадий Гендер - Траектория чуда
- Ладно, решим. Ну, пока? - попрощался я. - И Юльку поцелуй.
- Пока, дорогой, - отвечала жена, и я подивился, сколько в ее голосе было душевной теплоты. Неужели и ты, Брут!
Глава 7. Счет на оплату
Понедельник
Несмотря на то, что я прекрасно выспался, встал и выехал вовремя, к станции метро Кутузовская я подрулил с опозданием на пять минут, и еще издалека заметил стоящую у самого края тротуара Талию. Она была одета в соответствии с явно обещающим быть жарким днем в короткое белое трикотажное платье в обтяжку и в тон ему босоножки на высоченной шпильке. Даже на фоне по-летнему не блекло наряженной публики она выглядела просто эдаким одним светлым пятном. Да и вообще она казалась в этом месте каким-то чужеродным телом - такие, как правило, с ветерком проносятся мимо в кожаных салонах открытых кабриолетов сильно иностранных марок, а не стесывают, ожидаючи, каблуки об асфальт возле станций метро, пусть и на Кутузовском проспекте. Весьма польщенный мыслью, что ожидают-то при этом именно меня, я поморгал Талии своей одинокой фарой. Она заметила, заулыбалась и замахала мне в ответ рукой.
- Извини, я опоздал, - поприветствовал ее я.
- Без проблем, я только что подошла, - улыбнулась мне в ответ Таша, подставляя для поцелуя щеку.
Я, чувствуя легкое стеснение, чмокнул ее, боковым взглядом фиксируя завистливые взгляды проходящих мимо мужиков.
- Вот мой паспорт, - протянула она мне бордовую книжицу. - Только не смотри сейчас, я там на снимке ужасная!
Но заглянуть в паспорт мне все-таки пришлось - чтобы посмотреть, смогу ли я вместо Талии, не захотевшей тащиться на Якиманку, подписать бумаги для визы. К счастью, Ташину закорючку мог бы подделать даже первоклассник.
- Ладно, гражданка ... м-м... Ви-рэ-витш, - на иностранный манер смешно прокартавил я, прочитав написанные на латинице данные из паспорта. Только - чур, потом от своих подписей не отказываться, мол, я не я, и виза не моя.
- Ладно уж, была бы какая-нибудь Уганда там, а в Гельвецию, так и быть, хоть и с чужой подписью, лишь бы пустили, - отшутилась Таша. - Ну что, пока? Позвонишь? Только сегодня вечером я на фитнесе, - там мобильный не берет.
- Подвезти? - с надеждой спросил я, пытаясь хоть на чуть-чуть продлить общение с ней.
- Я домой, здесь два шага, - махнула Таша рукой куда-то в сторону Поклонной горы, повернулась и пошла.
Я еще долго, пока она не скрылась в подземном переходе, смотрел вслед ее подиумно раскачивающимся бедрам. Мужик, стоявший поодаль, и тоже явно кого-то поджидавший, видимо, совершенно неосознанно тоже откровенно пялился ей вслед. Сказав ему мысленно: "Не, браток, это моя добыча!", я сел в машину, и поехал на Якиманку.
***
В Шуляевском офисе царила прохлада и тишина.
- Доброе утро, Глеб Аркадиевич! - воодушевленно поприветствовала меня волоокая Яна. - Вадим Львович предупредил о вашем визите.
- Да, Яна, тут вот надо оформить бумаги на визу, - начал было объяснять я, но секретарша-референтша предупредительно перебила меня:
- Никаких проблем, давайте паспорта и фотографии. Выпьете кофе?
Я кивнул, и Яна, снова обворожительно улыбнувшись, скрылась на кухне. "Неужели ноги у нее длиннее, чем у Талии? - встревожился я, глядя ей вслед, но тут же успокоил себя - Нет, невозможно, - просто каблуки выше". Ладно, пока есть время, надо все-таки повнимательнее изучить Ташин паспорт. Virevitch Vitaly - значилось на первой странице. Да, если с фамилией на самом деле все в порядке, то вот имечко, мягко скажем...
- Ви-та-ли-я, - так и пришлось, изображая лицом клоуна, пятью минутами позже расшифровывать Ташино имя Яне, отрываясь от ароматного кофе.
- Какое интересное имя, никогда не встречала, - улыбнулась, заполняя бумаги, Яна.
- Румынское, - продолжил скоморошничать я.
- А-а-а, румынское, - поддержала мое шутовство умненькая Яна. - Это все объясняет. Подпишите вот здесь и здесь за гражданку Виталию Виревич.
Я в местах "где галочки", расписался за Талию - очень похоже, на мой взгляд. Кофе был допит, и я не без сожаления откланялся.
- Визы будут готовы, скорее всего, послезавтра, - сказала мне Яна на прощание, и мне показалось, что в улыбке, которой она проводила меня, скользнуло какое-то сожаление. Наверное, ей тоже хотелось в Швейцарию.
***
К себе на Николо-Ямскую я приехал уже ближе к часу дня. Распахнутые на проезжую часть окна во втором этаже говорили, что дружбан и компаньон Гоха на месте - секретаршу из соображений экономии мы рассчитали еще в начале лета, так что хозяйничать в офисе больше было некому. Да, насколько все-таки служба в вооруженных силах, особенно в рядах доблестной ОГПУ-ВЧК-КГБ-ФСК-ФСБ, коей Гоха отдал десять лет жизни, приучает к дисциплине! Ведь каждый понедельник, вставая ни свет, ни заря, он едет с дачи, завозит домой семью, моется, переодевается и ровно в десять, я уверен, он был уже на рабочем месте. Не то что я, разгильдяй, хоть и сын кадрового военного! Но поэтому-то я и взял Гоху в свой бизнес, когда тот уволился лет пять назад из "конторы" по выслуге лет. В наших турбинах и генераторах он до сих пор смыслил не больше, чем я - в сложении японских стихов "хокку", но вот администратором со своей дисциплинированностью и педантичностью он был просто от Бога, да и при всяких неожиданных осложнениях как со стороны "лихих" ребят, так и властных структур он со своей ксивой ветерана всех подразделений - от "Альфы", да еще с правом ношения оружия был просто незаменим. Одним словом, люблю я своего старого друга и партнера Гоху и, зная, какой сюрприз его ожидает, я сейчас поднимался по лестнице через две ступеньки и в предвкушении эффекта улыбался.
Гоха разговаривал по телефону. То есть он держал трубку телефона у уха, но ничего не говорил, а только время от времени кивал головой. Увидев меня, он поднес палец ко рту, давая понять, что разговор важный, и я тихонько уселся в свое любимое кожаное кресло. Через пару минут, за которые Гоха раз двадцать кивнул головой и один раз даже открыл рот, явно собираясь что-то сказать, этот своеобразный телефонный монолог завершился тем, что мой компаньон сказал все-таки на прощание своему собеседнику на другом конце провода: "Всего доброго" и с еще более грустным выражением лица положил трубку.
- Здорово, Гораций Феоктистович! - поприветствовал я его во весь голос. - Чегой-то ты такой грустный?
- Привет, Глеб, - сухо ответил Гоха, не поддержав моего купеческого тона. - А ты чего такой веселый? Может, поделишься радостными новостями, а то у меня тут с утра дела все больше не очень. Вот сейчас Алина Павловна звонила, а до нее Сохатый заходил.
Алина Павловна - это наша налоговая инспекторша, А Сохатый - Алексей Алексеевич Лосенко - любимый арендодатель. Ну да, у нас задолженность за прошлый квартал по налогам, и за офис пару месяцев не плачено, но все не так трагично, как представляет себе пессимист Гоха. С учетом зарплаты приходящей главбухше всего-то тысячи четыре баксов наберется. Ну, пять. В общем, немного, особенно если бы было, где их взять.
- Я думаю, "Росмашснаб" все-таки на этой неделе подпишет контракт, а нам там полтинник чистого профиту корячится, ты же знаешь, - напомнил я компаньону. - С аванса все дыры и заткнем.
Я говорил это нарочито спокойно и даже лениво, но уж я-то знал, что долбанный "Росмашснаб", обещавший подписать с нами чрезвычайно выгодный контракт, вот уже месяц водит нас за нос. А обещать и подписать - не одно и то же, и невзирая на "железную" договоренность, подкрепленную "отстегом" моему "контакту" на должности одного из вице-президентов этой шараги, судьба сделки уже и меня начала беспокоить.
- Весь вопрос только в том, когда он его подпишет, - печально вздохнул Гоха. - А то ведь пациент может не дожить до изобретения лекарства.
Вот ведь пессимист хренов! Неизбывное веселье, связанное с произошедшим позавчера изменением моего жизненного статуса, так и перло из меня, и даже унылый Гоха не мог его поколебать.
- Когда, когда? Когда трансвестит на горе в хрен просвистит! - ответил я, и сам расхохотался своей шутке. - Подпишет, куда денется! А не подпишет так и без него проживем.
- Что с тобой, Глеб? - вышел из себя Гоха. - У нас кроме этого чертова контракта - ничего! Если он сорвется - мы банкроты!
- Что ты, что ты, мы - банкроты! - издевательски пропел я, внутренне умирая со смеху.
Гоха побагровел, и я понял, что сейчас он начнет громко ругаться матом. Пора была рассказать ему о своих обстоятельствах.
- Ладно, ладно, шучу! - поднял вверх руки я. - Не надо кидать в меня телефонами. Тут вот какие у меня дела...
И я вкратце изложил Гохе события прошедших уикенда, а также свою идею выйти из дела, и чтоб он забирал себе весь наш совместный бизнес со всеми потрохами.
- Ну, блин, ты даешь! - сказал, глупо как-то усмехаясь, Гоха, когда я закончил. - Как в кино, ей Богу! Расскажи кто, не поверил бы. Только слушай - я, конечно, безумно, просто фантастически рад за тебя, Глебка, брат, но что теперь будет с бизнесом, с конторой? В конце концов, извини, со мной?
