Хью Пентикост - Город слухов

— Они говорят, что пропал пистолет Аннабелль.

Билл сухо улыбнулся.

— Совершенно верно. Я хотел спросить, не вы ли взяли его?

— Мистер Джейсон!

— Невероятно, не так ли, Хильда? На сегодня Аннабелль — паршивая овца Рок-Сити. Возможно, убийство Коннорса никак не связано с гвалтом, поднятым вокруг биологии. Убийцей может оказаться человек, знавший Коннорса до его приезда в Рок-Сити. Интуиция подсказывает мне, что у него осталось немало врагов. Хоган сможет найти убийцу, лишь перестав крутиться вокруг Аннабелль. Но... и это важное “но”, Хильда. Хэтч, Вудлинг, Телицки, да еще мелкая сошка вроде Генриетты Колдуэлл, методично топчут репутацию Аннабелль. Это надо прекратить.

— И я могу помочь? — спросила Хильда.

— Да, если будете вести себя, как друг, а не испуганный кролик. Вы должны встать рядом с Сарой Маршалл и теми из нас, кто стоит за Аннабелль. Держите глаза и уши открытыми. Где-то рядом ходит убийца, который хочет, чтобы всеобщее внимание по-прежнему концентрировалось на Аннабелль. Он или она, возможно, проявят при этом излишнюю активность. — Билл помолчал. — Ваши предложения?

Хильда задумалась, затем покачала головой.

— Судья Вудлинг, — сказала она. — Он давно пытается очернить Аннабелль. После той истории с деньгами для больницы. Для него сейчас праздник.

— Всем известно его отношение к Аннабелль, — кивнул Билл. — Но он очень осторожен. Поддерживает Хэтча, соглашается с Коннорсом, вовремя брошенными репликами подливает масла в огонь. И не надо забывать, что он последний, кто видел Коннорса в живых. Судья сам признал, что был в фургоне Коннорса до половины второго.

— Полиция подозревает его? — спросила Хильда.

— Милая моя девочка, — горько усмехнулся Билл, — он покупал им бейсбольные биты, когда они были детьми. Естественно, они не подозревают его.

Глава 4

Когда Билл вернулся в редакцию “Вестника”, в кабинете его ждал Эвери Хэтч.

— Сидит уже больше часа, — сказал ему Джерри Хейвенс.

Сквозь стеклянную перегородку Билл мог видеть, как Эвери, склонившись над столом, сосредоточенно и методично протирает носовым платком стекла очков в тяжелой роговой оправе. Входя в кабинет, Билл, к своему изумлению, понял, что не испытывает к этому испуганному человеку ничего, кроме жалости.

При звуке открывающейся двери Эвери подпрыгнул, будто его кольнули снизу. Он встал, нацепил очки.

— Вы хотели меня видеть, мистер Хэтч? — какие бы чувства ни испытывал Билл, голос его звучал враждебно.

— Я пришел к вам, мистер Джейсон, — писклявым, как обычно, голосом ответил Хэтч, — чтобы просить вас вести честную игру.

— Что-то я вас не понимаю, — Билл двинулся к своему креслу.

— Я прочел вашу передовицу, так же, как и весь Рок-Сити, мистер Джейсон, — он указал на лежащую на столе газету. — Что вы со мной сделали?

— А что вы сделали с Аннабелль Винтерс, мистер Хэтч?

Эвери в отчаянии раскинул руки.

— Я только исполнял свой долг, мистер Джейсон! А вы написали... вы написали, что я ответствен за массовую истерию. Повторяю, я только выполнял свой долг.

— Вы верите в выдвинутые вами обвинения?

— Я не говорил, что верю в них. Но нет дыма без огня, мистер Джейсон. Вы... вы задали в передовице несколько вопросов, — он поднял со стола экземпляр “Вестника”. Его руки дрожали. — Вам известны не все факты, мистер Джейсон.

— Я готов вас выслушать.

— В ночь аварии я... я был дома. Мне начали звонить родители. Они звонили, звонили и просили меня что-то предпринять. А что я мог? Я... я поехал в полицейский участок. Все, все находились в шоковом состоянии, мистер Джейсон. Я что-то сказал, не придавая этому особого значения, о причине аварии. Но мне всегда казалось ошибочным введение биологии в школьную программу. Эта дисциплина вызывает повышенный интерес к отношениям между полами. Я сказал об этом и в полицейском участке. Я заявил, что, по моему убеждению, благодаря знаниям, полученным на уроках биологии, наши дети носятся по окрестностям в грохочущих автомобилях, пьют и упражняются в сексе. Я сказал тогда и скажу теперь, что ответственность за аварию несет не тот бедолага, что ехал им навстречу, но люди, нарушившие спокойствие детских душ. Это... это не было официальной жалобой, мистер Джейсон. Я просто выразил свое мнение. Я мог бы высказать его вам, на углу улицы. Или кому-то еще, за обеденным столом. Но... в общем, судья Вудлинг и сержант Телицки решили, что в моих словах есть рациональное зерно. Они убеждали меня подать официальную жалобу. И... и я ее подал!

— Там был судья Вудлинг? В полицейском участке?

— Да. Он приехал с места аварии вместе с Гейвигэном, патрульным Гейвигэном. Он был... ну, он был слегка навеселе, как обычно в это время ночи.

— Он был пьян?

— Я... я думаю, что можно сказать и так, мистер Джейсон. Степень опьянения понятие относительное, знаете ли. В таком состоянии он оказывается почти каждый вечер. Об этом всем известно. Полицейские присматривают за ним, когда он едет домой. Выпив, он ведет машину очень осторожно. Никому не причинит вреда.

— Но в тот вечер он напился до такой степени, что Гейвигэну пришлось привезти его с холма Кобба?

— Патрульные машины перекрыли все дороги. Они искали виновника аварии. Гейвигэн подумал, что будет нехорошо, если Сейра задержат за управление автомобилем в нетрезвом виде. Полицейские из других городов не знакомы с привычками судьи. Я хочу сказать, для него это обычное дело.

— Я вижу, что вы хотите сказать. Значит, по совету этого пьяницы вы написали официальную жалобу на мисс Винтерс?

— Телицки не был пьян, — отбивался Хэтч. — Он уговаривал меня более настойчиво, чем судья.

— И той же ночью, поддавшись уговорам садиста-полицейского и пьяного бывшего судьи, как всем известно, ненавидящего мисс Винтерс, вы официально обвинили ее в безнравственности?

— Я... я поторопился. Я был возбужден и... потрясен случившимся. Но потом, потом я понял, что поступил правильно.

— Неужели?

— Когда Бредли Коннорс рассказал мне то, что знал о мисс Винтерс, у меня не осталось сомнений в правомерности моих действий. В передовице вы спрашиваете, почему я не обращался в совет просвещения с требованием запретить курс биологии. Я обращался, мистер Джейсон. Посмотрите протокол заседания совета, на котором мисс Винтерс предложила ввести биологию в школьную программу. Я попросил отметить мое несогласие с этим решением, — Эвери покачал головой. — Я не пользуюсь большим влиянием. Марк Свенсон и остальные не прислушиваются к моему мнению. Я помню, как Марк назвал меня ретроградом. Но мое отношение к курсу биологии зафиксировано документально. Пять лет назад!

Билл закурил.

— Я хочу, чтобы все, сказанное здесь, попало на страницы моей газеты, мистер Хэтч.

— А как же еще? — удивился Эвери. — Я сказал вам чистую правду.

— Понятно. Но я собираюсь задать вам один вопрос, и вы должны знать, что я воспользуюсь вашим ответом так, как сочту нужным.

— Мне нечего скрывать, — взвизгнул Хэтч.

— Коннорс сказал вам, а вы передали полиции его слова о том, что мисс Винтерс поддерживает неестественные отношения с Шарон Джейгер и пыталась... скажем так, соблазнить Коннорса, когда тот пригрозил, что объявит об этом публично.

— Да, — едва слышно ответил Эвери.

— И вы в это поверили?

— Разумеется, поверил! Он был пастором моей церкви, мистер Джейсон!

— Пусть так, — сухо признал Джейсон. — Мой вопрос заключается в следующем, мистер Хэтч. Когда Коннорс рассказал вам эту историю о Аннабелль Винтерс?

Эвери облизал бескровные губы.

— В ночь аварии, написав жалобу, я поехал в молитвенный дом. Меня грызла тревога, мистер Джейсон. Я не знал, прав я или нет.

— Браво, — хмыкнул Билл.

— Я хотел сказать, что, подавая жалобу, я имел в виду биологию как школьную дисциплину. Я не выдвигал обвинений против учителей лично! Я... у меня не было компрометирующих улик. Я возражал против биологии, которая, как мне казалось, развращает наших детей. Но потом... потом я подумал, что моя жалоба может причинить вред репутации учителей. Я разнервничался. Я поехал к Коннорсу за советом. Он... он ободрил меня. Он сказал, что пришла пора решительных действий. А потом раскрыл мне глаза на мисс Винтерс. Вот тогда я окончательно уверовал в то, что поступил правильно.

— Мистер Коннорс пояснил, почему он сам не обнародовал эти “факты”, касающиеся поведения мисс Винтерс?

— Разумеется, — кивнул Эвери. — Из-за Шарон Джейгер. Он полагал, что ее надо любой ценой уберечь от скандала.

— Уберечь?

— Сохранить ее душевный покой, — ответил Эвери. — Мисс Винтерс, говорил Коннорс, не посмеет посягнуть на нее под угрозой разоблачения. Наказание мисс Винтерс, считал он, не стоит скандала, в который будет вовлечена девушка.

К горлу Билла подкатила тошнота.

— И что заставило его передумать?

— Дурное влияние мисс Винтерс, приведшее к гибели детей, не оставило ему другого выхода! — взвизгнул Эвери.