Алекс Ровира - Последний ответ

Милош мягким голосом что-то зашептал на ухо своей матери, та пару раз кивнула в ответ и проворчала нечто неразборчивое. Тогда он взглянул на нас, давая понять, что можно начинать разговор.

Я предоставил инициативу Саре.

Скромно скрестив руки на груди, француженка поздоровалась со старушкой, поблагодарила ее за оказанное внимание, а потом произнесла:

— Наш визит вызван тем, что мы составляем биографию Эйнштейна, и нам хотелось бы разобраться в некоторых его семейных делах.

Милош перевел эти слова. Tea Кауфлер услышала фамилию физика, пришла в негодование и, кажется, принялась ругаться по-сербски.

— Эйнштейн не в большом почете у моей матери, — пояснил Милош. — Она не может ему простить, что тот ни разу не появился, не навестил свою дочь.

— А вы сами ее знали? — вмешался я.

— Помню весьма смутно. Это была очень красивая женщина, судя по рассказам моей матери. Когда закончилась Вторая мировая война, она переехала в Соединенные Штаты и больше не возвращалась.

Теперь заговорила Сара:

— Скорее всего, сводные сестры поддерживали контакт с помощью телеграмм или телефонных разговоров. Спросите у своей матушки, встречалась ли Лизерль с отцом в Америке.

Старушка слушала вопрос и с шумом прихлебывала напиток из рюмки. Она поняла, о чем идет речь, замотала головой и завыла:

— Nema, nеmа, nеmа.. — Затем Tea разразилась долгой речью.

Сын одобрительно внимал ей, потом глубоко вздохнул и приступил к переводу:

— Лизерль не имела никакого желания знакомиться с отцом, который ее бросил, особенно когда узнала, как он поступил с Милевой. С ней-то она поддерживала какие-то контакты. В Бостон ее привело вовсе не это, а любовь к одному американскому солдату, с которым она познакомилась в Триесте, в лагере для беженцев, где работала медсестрой.

Я прочел разочарование на лице Сары. Подобная версия развития событий никоим образом не вязалась с гипотезой, которую мы так тщательно разрабатывали.

Все же француженка настаивала на своем:

— А можно узнать, родилась ли у Лизерль в Америке дочь? Быть может, малышку назвали Милева?

Милош перевел этот вопрос и получил в ответ только слабое покашливание. Затем старушка бросила пару раздраженных фраз. Нам становилось ясно, что расспросы начинали ее утомлять.

Сын объяснил Саре:

— Моей матери известно только, что от солдата Лизерль родила сына по имени Давид. Потом они развелись, связь с матушкой была потеряна. Последнее, что о ней известно, — она устроилась работать медсестрой в Нью-Йорке.

По всему было ясно, что беседу пора заканчивать, но Сара попросила Милоша задать его матери последний вопрос. Не пытался ли Эйнштейн перед смертью каким-то образом вознаградить свою дочь, как поступил он с Милевой после получения Нобелевской премии?

Tea Кауфлер с негодованием дослушала вопрос до конца и ответила:

— Эйнштейн избавился от нее как от навязчивой мошки. Последним подарком, который Лизерль получила от него, был развод с Милевой, чтобы этот тип смог уложить в койку свою двоюродную сестру.

Хозяин дома перевел эти слова и сделал нам знак удалиться. Милош уже вызвал такси, оно дожидалось нас у дверей.

Устроившись на заднем сиденье, мы с Сарой обменялись понимающим взглядом. Наше расследование зашло в тупик. Таксист вез нас по направлению к центру Нови-Сада.

Девушка глубоко вздохнула и спросила:

— Так что теперь?

34

Вести из Америки

Рассуждая о нашей жизни и наших целях, мы приходим к выводу, что почти все, что мы делаем и к чему стремимся, связано с другими людьми.

В Огниште мы остановились в типичной сербской харчевне с грубыми столами и бревенчатыми стенами. Из разговора с Tea можно было сделать два вывода: один положительный, другой отрицательный.

Хорошая часть состояла в том, что Лизерль действительно проживала в восточной части Соединенных Штатов. Значит, это была не Зорка Савич, которая до начала девяностых годов не покидала Сербию. Нахождение этой женщины в Штатах подтверждало нашу версию о возможных контактах между Лизерль и Эйнштейном, о том, что ученый доверил ей свой «последний ответ». Возможность существования сына по имени Давид представляла собой еще один потенциально ценный источник информации.

Худо было то, что Лизерль ничего и знать не желала о своем отце. С одной стороны, это было и понятно, с другой — уменьшало вероятность того, что именно Лизерль сделалась хранительницей его тайны. Об этом до сих пор ничего не было известно, но если в завещании Эйнштейна что-то предоставлялось на ее долю, то она, конечно же, получила свою часть. Другой вопрос: как Лизерль распорядилась наследством?

Я основательно поработал ножом и вилкой над громадной порцией жареного мяса — знаменитые сербские чевапчичи — и под вторую бутылку токайского выложил на стол свои соображения:

— Имея в виду, что прямые потомки Лизерль, насколько нам известно, в Сербии не проживают, выступление Йенсена и последовавшее за ним убийство мне совершенно непонятны. Трое датчан уже, быть может, преданы земле из-за невесть откуда взявшейся формулы.

— Но ведь Милева поддерживала связь со своей родной страной, — возразила Сара, поднеся бокал к губам. — Мы не можем сбрасывать со счетов версию, что какой-нибудь позабытый черновик ее мужа остался лежать на дне семейного сундука в Белграде или Нови-Саде. Особенно если Милева помогала Эйнштейну с математическими подсчетами. А потом, когда дом перешел к новому владельцу, документ мог попасть в руки какого-нибудь коллекционера, который теперь его и перепродал.

— Интересная версия, однако в конце своей речи Йенсен объявил, что через пару дней он представит публике и саму Милеву — якобы внучку Эйнштейна. Тогда-то и будут обнародованы все данные о новой формуле.

— Эти слова могли оказаться причиной гибели Йенсена, — добавила Сара. — Он и его помощники вышли на некую особу, возможно, ее зовут Милева, а кое-кому очень не хочется, чтобы она стала публичной персоной. Главный вопрос — почему?

Я налил себе очередной бокал сухого белого вина, как будто бы этот необычный для Венгрии продукт — токайское чаще бывает сладким — помогал разрешить хотя бы одну из проблем, накопившихся в ходе нашего расследования, и продолжил:

— Перед смертью Йенсен заявил, что формула Е = ас² обладает мощью, превышающей силу атомной бомбы. А это уже достаточный повод, чтобы кто-то пожелал дать ей технологическое применение, не оповещая об этом остальную часть человечества.

— Здесь я согласна. Как бы там ни было, у нас есть два доказательства того, что наша Милева обретается не в Сербии. Первое мы услышали из уст Tea Кауфлер. Второе состоит в том, что этой особе требуется как минимум два дня, чтобы оказаться в Белграде. Это наводит на мысль о перемещении с одного материка на другой.

— Да, именно столько времени потребовалось бы путешественнику из Соединенных Штатов, учитывая, что разница во времени играет не в его пользу. Он должен совершить несколько пересадок, чтобы прилететь в Белград. А это означает, что если искомая особа находится по ту сторону Большой лужи[36], то нам самим придется отправиться в Америку для продолжения расследования.

Мои слова были восприняты Сарой как приглашение к действию; она поднесла мою руку к губам. Этот легкий поцелуй заставил мое сердце биться с отчаянной скоростью.

Чтобы скрыть волнение, я решил продолжить разговор:

— Ну и когда, по-твоему, мы отправляемся в Америку?

Сара одарила меня взглядом голубых глаз и ответила:

— Прямо завтра.

«Студенческий» номер в гостинице «Дуга» не очень-то подходил для романтической ночи, однако белое вино и перспектива отправиться за пределы старушки Европы воспламенили наши души.

До гостиницы мы дошли пешком, держась за руки. Строгий жилетный костюм Сары придавал ей вид менеджера, приехавшего в Восточную Европу, чтобы разрулить какую-то непростую ситуацию. В этом что-то было.

Полночь уже миновала, улицы Нови-Сада были безлюдны. Только наши неверные шаги нарушали тишину этого города, быть может слишком безупречного для нас.

Когда мы добрались до гостиницы, портье с зобом на месте не оказалось, так что ключи забирать пришлось нам самим. Мы проследовали в лифт, чтобы подняться всего на два этажа.

Сара не выглядела такой захмелевшей, как в нашу бернскую ночь, но совершенно преобразилась. Холодная недоступная женщина снова передала свои права королеве соблазна. Мы не успели доехать до нашего этажа, когда Сара нажала на кнопку остановки лифта. Кабинка резко дернулась и еще несколько секунд дрожала, будто угрожала развалиться.

— Ну что, страшно? — с вызовом произнесла Сара и потерлась своим носиком о мой.