Марина Серова - Криминальный гороскоп
— Ты знаешь, что положено за проникновение на территорию частной собственности? — поинтересовались ботинки.
— Позовите Заворожного, — повторила я, сама себе напоминая какого-нибудь бандита из заграничного фильма, орущего направо и налево: «Позовите моего адвоката». Менты, видимо, решили, что спорить с идиоткой себе дороже, и позвонили в дверь. Дверь открылась далеко не сразу, но, когда она распахнулась, рядом с ботинками появились босые мужские лапы. И голос, от которого я прямо-таки впала в эйфорию — холодноватый баритон Геннадия Владимировича — осведомился:
— Что происходит, господа?
— Геннадий Владимирович, мы установили негласную слежку за вашим домом и только что обнаружили вот эту женщину, Лилию Ровенскую, она собиралась влезть в дом.
— Позвонить и войти, придурок, — рявкнула я, впрочем, последнее слово произнесла про себя, потому как Заворожного не считала особо эффективной защитой. Да и вообще, вдруг он внезапно вспомнит старые обиды и отдаст меня во власть ребят в форме? Что я тогда делать буду?
— Отпустите девушку, — попросил Заворожный, и груз наконец свалился с моих плеч. Я поднялась, отряхнулась и улыбнулась настолько лучезарно, насколько позволяла травмированная челюсть. Геннадий Владимирович, видимо, только что встал с постели — на нем были лишь трусы. А за спиной Заворожного маячила почти одетая Елизавета Логинова.
— Господа, это моя вина, я не сообщил вам, что ошибался насчет Лилии Ровенской и ее подруги, — заявил Заворожный, проникновенно глядя на ментов. — Но вам не стоило следить за моим домом, ведь я об этом не просил. Или подозрения в мой адрес настолько сильны, что вы считаете, я обязательно убью еще кого-то? — поддел он. Менты понурились, видно, Геннадий Владимирович и в самом деле обладал нешуточным влиянием в городе. А я задала наиболее интересовавший меня вопрос:
— Геннадий Владимирович, а почему Елизавета Марковна проникла к вам через ограду?
Заворожный засмеялся и досадливо бросил:
— Вы, конечно, заподозрили в этом криминал? Лиля, Лизонька просто не смогла дозвониться у ворот, видимо, проводка отошла, и добралась до меня другим путем. Она не взламывала дверь и не набрасывалась на меня… во всяком случае, с пистолетом. Позвонила, я открыл, и все. Но тем не менее, я вам очень благодарен за заботу.
— Значит, Ровенскую отпустить? — решил уточнить тип в начищенных ботинках, не так давно мелькавших перед самым моим лицом, а я, взглянув на него, сразу же узнала: именно он был за старшего, когда милиция общалась со мной и Риткой на «неофициальном уровне».
— Да, девушка не имеет никакого отношения к моим проблемам, — решительно ответил Заворожный, после чего меня торжественно проводили к машине (через ворота), и я уехала. Теперь мне бы найти Гаранину. Только где ее искать? Вот в чем вопрос.
И народу на улицах практически нет, спросить не у кого.
Хотя…
Завернув за дом Заворожного, я увидела на перекрестке гаишника и подрулила к нему. Высунувшись в окно, сказала вежливо:
— Здравствуйте.
— Доброе утро! — энергично отозвался тот, пожирая меня глазами. Совсем еще молодой парнишка, чуть за двадцать, с тонкими рыжеватыми усиками, темно-русый чубчик выбивается из-под форменной кепки, а рука трепетно лежит на полосатом жезле.
— Извините, не могли бы вы мне помочь? — улыбнулась я самым очаровательным образом. — Понимаете, моя подруга выходит замуж, они со свидетелем должны были сюда свернуть, а куда делись — неизвестно. Я немного отстала и вот потеряла их.
Мент смотрел на меня ничего не понимающим взором. Наконец открыл рот и спросил неловко:
— А чем я могу помочь?
— Здесь вишневый джип не проезжал? — полюбопытствовала я.
— Минут пять назад, — откликнулся парнишка и машинально указал полосатой палкой на левую дорогу, ведущую к берегу. — Туда.
Я поблагодарила его и уехала. Свернув на левую дорогу, я прибавила скорость, надеясь нагнать гаранинский джип. Что меня успокаивало, так это частые дорожные патрули, к которым я периодически подъезжала, чтобы сориентироваться.
Стражи дорожного порядка оказались народом вежливым и предупредительным, каждый считал своим долгом указать мне дальнейшее передвижение вишневого джипа, и я снова и снова радовалась, что у друга Гараниной или у нее самой столь заметная машина. Будь на месте джипа какие-нибудь потрепанные «Жигули», мне пришлось бы туго. А красавец-мастодонт невольно обращал на себя внимание, что меня лично устраивало целиком и полностью.
Наконец я нагнала джип Гараниной. Минут пятнадцать мы кружили по улицам близ офиса Савойского. Серое невзрачное здание уже оскомину мне набило, настолько надоело его лицезреть. А джип все вихлял и вихлял своим лаковым корпусом, словно поддразнивая.
Я не могла вникнуть в преступную логику Гараниной и ее приятеля, просто не понимала, что они здесь делают. Заметили преследование? Но ведь они не пытаются оторваться от меня, что при их двигателе труда бы не составило.
Неожиданно джип уехал от надоевшего мне здания и помчался снова в центр города, я — следом. Мы сворачивали с одной улицы на другую, потом въехали в подворотню какого-то задрипанного дома сталинской эпохи, где и затормозили. Вот тут мне бы сдать назад и уехать, но я не сразу это сообразила, Сашка выскочил из джипа и рванул ко мне, ругаясь со страшной силой. Я подумала, что развернуться здесь не смогу, и вылетела из машины. Черт с ней, жизнь дороже. Ремонтом я всегда успею заняться, денег, если спасем Заворожного, хватит. А шкуру не залатаешь, когда ее подпортит бандит Саша.
Я испуганным зайцем метнулась от Сашки и понеслась куда-то, ставя свой собственный рекорд по бегу на длинные дистанции. Александр что-то орал вслед, но я предпочитала его не слушать. Теперь — к Заворожному, предупредить его об опасности, пусть менты оберегают Геннадия Владимировича как зеницу ока. И сделать это надо как можно быстрее, пока меня не настигла парочка на джипе.
Поэтому я выбирала безлюдные улицы с покореженным асфальтом, на котором джип не смог бы ехать быстро, в общем, вела себя не вполне адекватно. А в голове пульсировала мысль: только бы успеть спасти Геннадия Владимировича! И еще одна: все-таки Маргарита ошиблась, а я была права, решив осуществить собственные планы.
Я настолько увлеклась побегом и этими своими мыслями, что не заметила, как за спиной моей притормозила машина, дверца распахнулась, и я, увлекаемая чьей-то сильной рукой, по инерции влетела в салон. Потом к голове моей уже в который раз приложилось что-то очень тяжелое, и я погрузилась в небытие.
Кажется, меня куда-то везли, потом волокли, было ощущение полета, приятное, но ему мешала адская боль в голове. Господи, ну когда же меня прекратят бить по черепу? Неужели народу непонятно, что моя голова — не чугунный котелок, она мне еще пригодится в жизни?!
Очнулась я от дикой боли в затылке и ощущения, что рук у меня не существует в принципе. С трудом продрала глаза и огляделась. Я находилась в замечательном помещении.
Не знаю, что это было, подвал или чердак, но местечко совершенно очаровательное. Кругом кирпичи, пыль и паутина, я сидела на грязном полу, примотанная чем-то к металлической трубе, поэтому запястья и ныли, затылок мой касался неровной кирпичной кладки. Пахло здесь тоже превосходно: птичьим пометом и влажноватой затхлостью, какая бывает в подъездах старых домов.
Короче, местечко — предел мечтаний. Но не это вызвало шок. Я вскинула голову и осмотрелась в поисках виновника такого моего плачевного положения. Напротив меня, угрожающе покачивая пистолетом, стоял… господин Савойский собственной персоной. Сегодня его внешний вид был более демократичным: светлые потертые на коленях джинсы, темная футболка. И без очков… Взглянув в его глаза, я поняла, почему он скрывал «зеркало души» за дымчатыми стеклами — глаза были какие-то горящие, фанатичные и холодные. Не знаю, как все это сочеталось, но что было, то было.
— Это вы? — совершенно ошалела я. И подумала, что я определенно дура набитая. Не учусь на собственных ошибках, и место мне после этого на помойке. Не поверила Ритке — и вот результат.
Впрочем, Савойский тоже был удивлен, это читалось на его обычно невозмутимом лице.
— Только не говорите, что вы меня не подозревали, — рявкнул он, словно стараясь резким тоном свалить на меня вину за свои собственные ошибки. — Вы слишком много вопросов задавали.
— После беседы с вами не подозревала, — совершенно искренне призналась я, ощутив легкую тень злорадства, — умудрилась обмануть хитрющего преступника. Ну, надо же, Лилечка, какая ты умничка. — Я считала, что вы говорите правду, уж слишком хорошо вы, Владислав Алексеевич, владеете собой. Да и алиби у вас казалось железным.
Он поморщился, выражая свое неудовольствие, а я вновь позлорадствовала, хотя радоваться было нечему. И спросила:
