Светлана Алешина - Спасатель
Глава девятая
Я уже представила все последствия, которые ожидают меня, а вместе со мной и Кавээна, Игорька и Григория Абрамовича. Сейчас мне заломят руки, положат лицом на асфальт, наденут наручники, и все… Сомневаюсь, что мне вообще удастся выбраться из лап полковника Краевского. Смерть капитана Самойлова очень отчетливо всплыла в моей памяти. Я, конечно, для них буду орешком покрепче, чем деморализованный, с расшатанными собственными страхами нервами капитан «Есенина», но надеяться на то, что об меня Краевский сломает зубы, было бы наивно. Организовать несчастный случай для этого «рыцаря плаща и кинжала» ничего не стоит. Опыт, судя по всему, у него огромный…
– Капитан Николаева, – услышала я, к своему удивлению, голос совершенно другого человека – спокойный и уверенный, без малейшего оттенка высокомерия, – советую вам прекратить сопротивление и сдаться.
Голос показался мне очень знакомым, но вспомнить, где я его слышала, я не могла…
– Выходите из своего укрытия, не вынуждайте нас к бессмысленной жестокости. В случае необходимости у меня есть полномочия отдать приказ взорвать здание… Но это не в моих интересах. И не в ваших, насколько я понимаю. Вы всегда отличались здравым умом и хорошо развитым логическим мышлением… Выходите. Мне нужно задать вам несколько вопросов…
Но это же не Краевский! И даже не ФСБ! У ФСБ не может быть ко мне никаких вопросов, им и так уже ситуация предельно ясна. У меня есть слишком много материала на них, чтобы со мной о чем-то разговаривать. ФСБ не станет меня уговаривать… И потом – откуда им известно про мой здравый смысл? Слишком уж нейтральная формулировка. Слишком спокойный тон…
И я решила принять предложение.
Я пристегнула Морозова, который пытался все еще что-то мычать с заклеенным ртом, к какой-то трубе, и выбралась из полуразрушенного здания на освещенное прожекторами пространство… Пистолет по требованию того же человека, разговаривавшего со мной через мегафон, я отбросила далеко в сторону от себя.
Кому принадлежит голос, я вспомнила, когда шла навстречу прожекторам и гадала, что меня ожидает… Этот спокойный и уверенный голос мог принадлежать только одному человеку – майору Чугункову, который вел занятия по спецподготовке на сборах в лагерях МЧС, в которые мы периодически выезжали на переподготовку. Переиграть в оперативной обстановке этого человека у меня не было ни малейших шансов. Я помню, еще на сборах он поражал меня тем, что предвидел буквально каждый мой шаг, когда проводил занятия по маскировке или, наоборот, по преследованию. От него невозможно было скрыться… Он, кстати, был моим первым инструктором по спецподготовке, обучал спецприемам и защите от них. Он, Григорий Абрамович и еще очень немногие люди – это как раз те, кто сформировал мои представления об истинном спасателе… Я всегда думаю о них как об учителях.
Но какого черта делает он в Булгакове? И почему следит за мной? Я ничего не понимаю!
Я подошла вплотную к нацеленным на меня автоматам. Остановилась.
– В машину! – услышала я приказ Чугункова. – Где заложник? Ты его застрелила?
Я пожала плечами. Зачем, мол? И забралась в машину, на заднее сиденье. Сейчас же рядом со мной оказался человек, который сел в машину с другой стороны. На переднем сиденье никого не было ни справа, ни слева. Значит, везти меня никуда не собирались пока. Значит, будем разговаривать. Интересно – о чем?
Я посмотрела налево и убедилась, что рядом со мной сидит Чугунков.
– Тебя, кажется, зовут Ольгой? – спросил он глухим голосом. – Я это еще помню. Ты была хорошим курсантом. Очень способным…
– Давайте к делу, майор, – ответила я. – Для воспоминаний не совсем подходящая ситуация…
Он усмехнулся.
– Значит, узнала? Я на это и рассчитывал… А раз узнала, скажи мне тогда, глядя в глаза, что заставило тебя пойти на сговор с этими людьми. Страх? Деньги? Глупость? Ты сама психолог. Объясни мне, чтобы я мог понять твои действия…
Я растерялась. Сговор? О чем он говорит? С кем я в сговоре? С губернатором?! Какая чушь! Или он думает, что меня завербовал Краевский? Хороша вербовочка. За последние сутки он меня несколько раз чуть не отправил на тот свет!
Я молчала. Понимал ли Чугунков причину моего молчания? Вряд ли… Это стало видно из того, что он сказал дальше…
– Тебе нечего сказать? Хорошо, если это – стыд… Хуже, если трусость, детское нежелание отвечать за свои поступки… Я никак не ожидал, что ты окажешься связанной с преступниками… И я долго не хотел верить фактам, которые говорили против тебя… Может быть, тобой руководило тщеславие? Ведь тебе поручили помериться силами со своими учителями, мешать своими действиями спецразведке МЧС! Стоило вашей операции удасться, и ты чувствовала бы себя на коне! Объясни мне, что же ты молчишь!?
Я поняла! Он хотел, чтобы я оправдывалась! Я должна была доказывать, что не связана с преступниками! Меня фактически обвиняли в предательстве… А я не хочу оправдываться! Я не совершала ничего против своих! Почему я должна объяснять, что я честный, хороший человек? Это унизительно и несправедливо! Я не буду доказывать, что я не предательница! Презумпция невиновности не существует только для тех, кто не верит в саму природу человека, кто считает его изначально порочным созданием, кто видит предателей в своих друзьях и близких, во всех, кто вокруг него…
– Нет, Константин Иванович! – ответила я Чугункову. – Оправдываться вы меня не заставите. Я не совершила ничего того, в чем вы меня обвиняете, значит, и оправдываться мне не в чем! Могу дать вам совет. Факты, которыми вы располагаете, наверняка имеют и другое истолкование, которого вы просто не видите сейчас, ослепленные своей версией, согласно которой я предала наше общее дело!
Единственное, в чем я, может быть, виновата, что с самого начала занялась поиском настоящей причины булгаковской трагедии…
Чугунков хмыкнул и покачал головой.
– Но посудите сами, могла ли я не ввязаться в это дело, когда факты сами так и шли в мои руки. И это при том, что вокруг меня одна за другой возникали версии, которые явно отводили ответственность с настоящего виновника и преступника… И мне кажется, я поняла всю эту историю. Все ее тайные пружины. У меня, правда, еще недостаточно доказательств…
Чугунков молчал, не перебивая меня, но я чувствовала, что слушает он очень внимательно. И вдохновленная этим, я принялась рассказывать свою версию булгаковской катастрофы. Ту, которую считала единственно верной. Ее истинность и служила мне оправданием. Если я ошибаюсь – я напрасно вообще взялась за это и только потеряла время. Да еще испортила карьеру – и себе и другим… Плохо, если я ошибаюсь…
– Я не смогла проникнуть в тайные подробности формирования бюджета Булгаковской губернии на этот год. Даже если бы я и попыталась это сделать, у меня вряд ли бы что вышло. Знаю только, что для того, чтобы этот бюджет хоть как-то мог обеспечить жизнедеятельность губернии, местное правительство, возглавляемое Федором Губенко, получило очень большой кредит в коммерческом банке. Не буду гадать, сколько именно, но значительную часть этого кредита съело индивидуальное строительство, которое губернатор и вице-губернатор чрезвычайно активно вели, застраивая собственными особняками один из самых живописных булгаковских уголков – Атаманово ущелье. Между прочим, строительство одного метра подобной жилплощади стоит там более десяти тысяч рублей. Мы насчитали полторы тысячи метров жилой площади, которую в этом и в конце прошлого года возвели для губернатора. Предполагаю также, что дело не ограничилось строительством жилья только в Булгакове. Говорят, покойный капитан Самойлов перед смертью отправил свою семью во Францию… Я не удивлюсь, если сейчас его жена с дочерью живут в каком-нибудь симпатичном домишке на Лазурном побережье. В недалеком будущем к ним собирался присоединиться и сам капитан. Да вот беда, катастрофа оказалась совсем не такой, как ее запланировали эти мудрецы…
Я взглянула на Чугункова. Он смотрел на меня по-прежнему внимательно.
– Да, Константин Иванович! – сказала я. – Эта катастрофа была спланирована заранее, и целью ее было, конечно, не убийство людей, не покушение на жизнь Бухарина-Суханова, который погиб вместе со своим пресс-секретарем, а обрушить железнодорожный мост через Волгу… И главный его организатор – булгаковский губернатор Федор Губенко. Огромный кусок из булгаковского бюджета вырван именно им. Я полистала старые газеты и без труда установила по его интервью местной прессе, что Губенко собирался получить новый, еще больший кредит в другом коммерческом банке, из которого хотел рассчитаться с бюджетом и своими старыми кредиторами. Но люди, обещавшие ему этот кредит, обанкротились. Это всем известная история с «Речфлотбанком», прогоревшим на валютных спекуляциях… Доказать, повторяю, я ничего не могу. Но я знаю людей, которые обладают всей необходимой для таких доказательств информацией. Это вице-губернатор Алексей Придорожный и московский психолог из системы ФСБ Эдуард Морозов. Придорожный подскажет следствию, какие именно объекты из тех, что построены на бюджетные деньги, уже оформлены на имя министра транспортного строительства, от которого напрямую зависит выделение средств из федерального бюджета на восстановление булгаковского моста… А вот о том, куда вместо восстановления моста должна была пойти вся эта сумма, известно, наверное, только самому губернатору… Катастрофу на Волге задумал Губенко, а осуществил ее Самойлов… Незадолго до происшествия он перевез семью в Булгаков из Самары, а затем уже отсюда отправил во Францию… Все его поведение, а также фразы, услышанные мной во время его разговора с губернатором, однозначно говорят о том, что он не предполагал, что катастрофа получится столь страшной. В каютах верхней палубы находилось человек шестьдесят, на третьей – еще столько же. Но это были необходимые жертвы, они придавали происшествию правдоподобность… На борту находились больше двух сотен пассажиров. Спасти всех – значило навлечь на себя подозрения после того, как пустой теплоход протаранит мост. Пришлось жертвовать. Но чего не могли предположить ни губернатор, ни капитан – это того, что в момент столкновения на мосту окажется пассажирский поезд и число жертв возрастет очень сильно. Губернатор был в ярости. Капитан – в прострации. Капитана нужно было убрать, и тут на сцену выступил Эдик Морозов. Он специалист, вероятно, по таким заказам. Умело проведенная психологическая диверсия против указанного ему человека, и все готово… Один кончает жизнь самоубийством, у другого не выдерживает сердце… Хорошо бы, кстати, провести тщательное исследование останков капитана. Медицинское заключение на обе эти смерти слишком уж лихо написано, особенно в части, касающейся Васильева. Уж в самоубийствах-то я немного разбираюсь в силу своей профессии. Даю голову на отсечение, что там нужно искать убийство… А прикрывало всю эту гнусную махинацию с человеческими жизнями ФСБ и местное управление МЧС, купленное губернатором…
