Инна Балтийская - Песочные часы Невидимки
Дима оживился и на всякий случай достал камеру. Психолог перевел дыхание и начал рассказ.
В том году его преследовали неудачи. В университете ему дали лишь полставки, в медицинском вообще посмеялись в лицо: такой молодой, только что сам-то вуз закончил, а уже собирается будущим медикам преподавать! Мальчишеский вид мешал психологу произвести серьезное впечатление на серьезных людей. Не помогали ни очки в металлической оправе, ни модная одежда. В общем, единственная надежда оставалась на эти самые курсы по обучению управлению людьми. Андрей Викторович закончил питерский институт психоанализа, но психоанализом деньги не заработаешь. И на курсах он собирался давать наивным людям коктейль из новейших достижений НЛП, телесно-ориентированной психотерапии, гештальт-терапии и разных методик собственного сочинения. Психолог лично расклеивал по универу и мединституту листовки с адресом курсов, дал несколько рекламных объявлений во все газеты города, но народ все не шел. То есть по указанному мобильному номеру звонили люди, но, узнав, что на курсах не учат гипнозу или пикапу, быстро прощались. В конце концов, набралось восемь человек, которые проблем голодного психолога своими деньгами вовсе не решали. Тем не менее занятия он решил проводить – лучше что-то, чем ничего.
Липа Жданова была худенькой девицей с длинными каштановыми волосами. Собственно, только ее волосы психолог и запомнил, сама девушка была настолько невзрачной, что ее вполне могли бы взять в разведку – абсолютно незапоминающееся лицо. Обычный угловатый заморыш. А вот пышные каштановые волны, ниспадавшие на ее плечи, и правда были хороши.
На первом же занятии, когда надо было кратко рассказать о себе, девушка разрыдалась. Андрей Викторович ожидал повести о несчастной любви, но девушка рассказывала о родительском терроре. Оказалось, что мать Липы в свое время поступала в мединститут, но провалилась. Долго работала в больнице санитаркой, периодически делая попытки поступить в вожделенный вуз, но безуспешно. Потом она вышла замуж, родила дочку, развелась… На вуз времени уже не оставалось. Но ее голубая мечта все жила, только осуществлять ее теперь предстояло дочери.
С первого класса вся жизнь Липы была подчинена великой материнской цели – стать врачом. За четверки в дневнике девочку наказывали, лишая сладкого или прогулки с подругами. Против воли она стала отличницей. В старших классах выяснилось, что химия девочке не дается, она – типичный гуманитарий. Но мать на последние деньги наняла репетитора, и вскоре Липа стала круглой отличницей. Получив золотую медаль, она без особых проблем поступила в мединститут. И уже при первом посещении городского морга поняла… что ненавидит учебу! После практики в больнице, где студентки мыли полы в терапии, ее отвращение к профессии медика еще больше усилилось. Девочка пробовала поговорить с матерью, убедить ее, что готова учиться где угодно, только не в мединституте… Но результат был один. Мать грозила проклясть Липу и выгнать ее из дома за предательство. А иначе чем предательство отказ Липы выучиться на врача ее мать не воспринимала.
Не решаясь ослушаться ее, девушка заканчивала уже второй курс. При виде лежачих больных ее тошнило, после практики в морге она на несколько недель теряла аппетит. Но училась, не зная, как повлиять на мать.
Выслушав прерываемый слезами рассказ, Андрей Викторович бодро пообещал, что на курсах они обязательно справятся с ее проблемой, придумав рычаги влияния на непослушную родительницу. На самом деле он не верил, что этой мямле способны помочь какие бы то ни было курсы. И в этот момент молодой мужской голос задорно произнес:
– Барышня, замуж вам надо. И – срочно рожать! Вот мать и отвяжется от вас.
Психолог против своей воли кивнул. На его взгляд, это и правда было бы лучшим выходом из положения. Но он тут же спохватился и начал защищать психологию как науку, способную предложить людям более тонкие способы преодоления всех проблем.
Тренинг длился месяц, по два раза в неделю. И Андрей Викторович все яснее понимал, что Липе они не помогут. Воля девушки, и без того слабая от природы, была совершенно сломана властной матерью. Правда, к концу курсов она слегка воспряла духом и даже начала иногда робко улыбаться и кокетничать с мужчинами, включая и самого психолога. Но дальше легкого кокетства дело не шло.
А через неделю после окончания курсов к Андрею Викторовичу пришел молодой мужчина в штатском и начал расспрашивать про девушку – не была ли она подавлена, не собиралась ли сбежать из дома? Оказалось, что через пару дней после окончания курсов Липа ушла из дома на учебу, но до института не дошла. Психолог честно ответил, что сбегать она не собиралась, но он бы не удивился, если бы она так и сделала. Он и в самом деле был уверен, что терпение девушки закончилось и она кинулась в бега. Или Липа встретила парня, но матери сказать о нем побоялась и решила тихо к нему переехать, а ненавистную учебу просто бросить.
Больше психолога никто не беспокоил, и про девушку он благополучно забыл.
– Полина, я был уверен, что Липа давно вышла замуж, растит детей и даже помирилась со своей матерью. Возможно, так оно и есть, но теперь мне хотелось бы это проверить…
– Телефона Липы у вас нет? – уныло спросила я, представляя, как сложно будет найти девушку, если она назвала на курсах выдуманную фамилию.
– Нет у меня никаких телефонов, – развел руками психолог. – Зачем они мне? Курсы оплачивались сразу, вперед, за весь срок обучения, и больше мне от учеников ничего не требовалось.
– А вдруг бы занятия в какой-то день пришлось отменить или перенести, как бы вы сообщили ученикам об этом?
– На своем сайте, разумеется, – удивленно ответил он. – Я ставил там дату и время занятий, и все смотрели. Зачем мне эти бесконечные звонки?
– Ладно, – смирилась я. – Давайте про остальных членов группы поговорим.
– Давайте, – с готовностью ответил психолог, с удовольствием глядя на снимавшего его Диму. – Может, нам в кафе переместиться, если разговор предполагается долгий?
Мы вошли в институтское кафе. Появление Димы с камерой вызвало там некоторое оживление среди студенток, но к нам они не приближались. Психолог сосредоточенно разглядывал список.
– Александр Долгих… плохо его помню. Среднего возраста, невысокий, полный, кажется, с лысиной… Или лысины не было, зато были очки? Понимаете, у меня не очень хорошая память на лица. Чтобы вспомнить человека через два года, надо, чтобы он чем-то врезался мне в память. А тут – обычные курсы. Возможно, я бы их всех лучше узнал, если бы все разговорились как следует. А может, и нет.
– Ну, расскажите хотя бы о том, что вы помните!
– Да-да, – закивал психолог. – Я пытаюсь. Марина Торопова – невысокая девчушка с филфака, блондинка с короткой стрижкой. Павел Литвинов – ботан-очкарик, так теперь говорят? Тоже с филфака, как и Алена Моторова. Таня и Наташа – из мединститута, обе – крашеные блондинки. Не сестры, но очень похожи. Иван Петров – молодой человек обычной внешности… а знаете, вот он не сказал, где учится! И он, возможно, вовсе и не Иван.
– Почему не Иван? – в один голос спросили мы с Димой.
– Я вот только сейчас вспомнил один интересный момент: когда я к нему обращался, он откликался, всегда. Но вот если его окликали по имени другие члены группы, он иногда даже не оборачивался. То есть оборачивался, конечно, но через какое-то время. Я, помню, даже подумал, что парень плохо слышит. Но меня он всегда слышал хорошо…
И еще. Похоже, у парня были способности гипнотизера. Иногда он смотрел на меня каким-то странным взглядом, и я внезапно чувствовал, как руки-ноги у меня тяжелеют, и такая тоска меня охватывала… Я аж суеверным стал: повесил на грудь крестик. – Психолог невесело усмехнулся. – В общем, то ли энергетика у парня была от природы такой сильной, то ли он специально меня в дрожь вгонял – не знаю. Но лишний раз я старался ему в глаза не глядеть.
– И его координат у вас тоже нет? – грустно спросила я. Информация о таинственном Иване Петрове, который, вероятно, вовсе не Петров и не Иван, ничего нам не давала.
Психолог лишь виновато развел руками.
– А приметы? – вмешался Дима.
– Ну, как… Молодой, среднего роста, волосы вроде светлые… Ну не запоминаю я внешность! – с отчаянием воскликнул психолог. – Знал бы, что понадобится, – сфоткал бы его на память!
– Так, никто из ваших учеников групповых снимков не делал? – оживилась я.
– Липа делала, – уверенно ответил Андрей Викторович. – То есть «мыльница» была ее, а вот снимать группу со мной во главе вызвался как раз тот самый Иван Петров. Я могу ошибаться, но его самого в кадре, по-моему, не было.
Я вздохнула. Надо будет подкинуть Оскару и всей нашей группе нехилую работенку – найти и проверить восемь человек из той группы. Разумеется, в том случае, если студентка Липа Жданова и в самом деле исчезла бесследно, а не вышла скоропостижно замуж. Это тоже нужно проверить. Времени так мало, помощники Оскара работают на чистом энтузиазме! Но сама я сделать эту работу все равно не смогу.
