Ноэль Калеф - Лифт на эшафот
Он открыл дверь, вошел в квартиру, обернулся:
- Спасибо, мес...
Инспектор с невозмутимым видом ногой придерживал дверь, не давая Жюльену ее закрыть.
- Вашей жены нет дома.
- Что вы говорите? Вы сошли с ума?
- Увы, не я! Ваша жена у брата.
- У Жоржа? Какой вздор!
Жюльен потряс головой; ему теперь никак не удавалось привести свои мысли в порядок. Они сталкивались, мешались, бились о череп, как о тюремные стены.
- Ну да! - продолжал инспектор. - Похоже, она собирается подавать на развод.
- Но это невозможно!
Жюльен устремился в комнаты с криком: "Женевьева!"
- Не трудитесь, месье. Ее здесь нет. Повторяю вам, она у своего брата.
Жюльен вынужден был сесть. Только не упомянуть Боргри. Что это еще за история? И этот дурак, который не перестает что-то говорить... Что он там говорит?
- ...Впрочем, месье Журлье со своей стороны собирается подать на вас в суд за мошенничество...
- ЧТО?
Жюльен вскочил, кинулся в спальню, стал лихорадочно рыться в маленьком секретере. Спокойный голос за его спиной продолжал говорить с оттенком сожаления, как бы желая толкнуть его на признания:
- Если вы ищете свою тайную бухгалтерию, то могу вам сообщить, что как раз сейчас один из моих коллег несет ее в прокуратуру.
Жюльен не хотел оборачиваться: сначала надо было изобразить на лице спокойствие. Все это, в сущности, имеет лишь относительное значение. Самое главное - Боргри. А о нем никто ничего не знает. Кроме него. И кроме мертвеца. Черт побери! Все прошло так гладко, если не считать лифта!
- Ваша жена, - продолжал Живраль, - все рассказала брату и все ему отдала.
Жюльен не шелохнулся. Все это не так уж страшно.
- Что поделаешь, такова жизнь, - не умолкал Живраль. - Вдруг все сваливается на вас разом: жена бросает, шурин обвиняет в мошенничестве... А тут еще мы... собираемся морочить вам голову насчет Марли...
- Марли?
Инспектор прокашлялся:
- Короче, вы влипли, месье Куртуа.
Жюльен повернулся к нему, и Живраль, к своему удивлению, увидел выражение облегчения на его лице.
- Да полно! Деньги - дело наживное.
"Он неплохо держится", - подумал полицейский.
- С вашего позволения, я позвоню, - произнес он вслух.
Не дожидаясь ответа, Живраль снял трубку, набрал номер. В это время Жюльен лихорадочно размышлял. Уговорить Женевьеву. Проще простого. Конечно, разговор будет не из приятных, но не больше того. Жорж в суд не подаст. Подложные счета? Отделается штрафом налоговому управлению. И деньги в конечном счете выложит тот же Жорж. Живраль, наблюдавший за Жюльеном, увидел, как тот улыбнулся.
- Алло? Это ты, Марсель? Живраль. Скажи Маруа, что можно снять наблюдение за зданием "Ума-Стандард". Ну да, я задержал его дома. Конечно, папашу Живраля чутье не подведет. Предупреди шефа, что сейчас я его привезу. И пошли ребят на улицу Молитор за колымагой... Он сам преспокойненько приехал на ней... До скорого... - Живраль повесил трубку. - В путь, месье Куртуа.
- Вы хотите меня арестовать? - Жюльен выпятил грудь. - У вас есть ордер?
- Не успел. - Живраль с извиняющимся видом развел руками. - Времени не было. Подумайте сами, все обнаружилось в пять часов утра. Без четверти шесть меня подняли с постели, и я явился прямо сюда, не заходя на службу.
- Все это, конечно, прекрасно, но я мог бы отказаться идти с вами.
- Разумеется... Я даже не имею права задержать вас!
- В таком случае вы не станете на меня сердиться, если...
Он быстро вышел из квартиры и бегом спустился по лестнице. За ним не спеша следовал Живраль. Внизу Жюльен столкнулся с каким-то мужчиной, который вежливо спросил:
- Вы там, наверху, не видели моего коллегу?
- Я тороплюсь, у меня нет времени...
- Теперь у вас будет много времени, месье Куртуа... - вмешался, присоединившись к ним, Живраль. - Прошу, идите вперед.
Жюльен вышел. Живраль захлопнул дверь, щелкнул замок. Жюльен вздрогнул, как от удара: это закрылась дверь в его мечту о завоеванной свободе.
Этот звук преследовал Жюльена в течение многих, многих дней. А перед глазами постоянно была захлопнувшаяся дверь...
Садясь в такси, Живраль протянул ему утреннюю газету, указав на коротенькую заметку: "Зверски убита супружеская пара в лесу Марли". Марли... Марли?.. Убийца скрылся.
- Зачем вы мне показываете это?
Полицейский ничего не ответил, хлопнул дверцей машины. Жюльен подскочил от этого звука.
Теперь за ним захлопнулась решетка. Разве сажают в тюрьму людей в связи с гражданским иском?
- Дверь! Сквозняк! - крикнул кто-то.
- Сейчас, сейчас закрою, не нервничай!
Где-то хлопнула еще одна дверь.
Изо всех сил он старался сохранить хладнокровие. "Пока я буду молчать, они ничего узнать не могут". Если б только не все эти захлопывающиеся двери.
В полдень вместе с супом ему просунули через решетку вечерний выпуск газеты. Он чуть не пропустил корреспонденцию на первой странице:
"ДВОЕ ТУРИСТОВ УБИТЫ В ЛЕСУ МАРЛИ".
"Что они мне морочат голову с этой историей?"
"ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА УБИЙЦУ".
"Ну и прекрасно!"
Он развернул газету, и крик замер у него в горле. Под крупным заголовком он увидел свою фотографию, ту, которую так не любила Женевьева и которую сохранил Жорж. Жюльен схватился за прутья решетки и затряс ее изо всех сил:
- Я невиновен! Откройте!
Прибежал тюремщик:
- Не ори. Придет время, все объяснишь. Я-то тут при чем?
Жюльен тяжело опустился на койку. Тюремщик удалился, захлопнув дверь в коридор. Жюльен вздрогнул и разрыдался.
Долгие часы он повторял себе: "Спокойно. Ни слова. По сути дела, ты спасен. Эта глупая ошибка разъяснится, а дело Боргри тем временем пройдет незамеченным. Это же невозможно, ведь все это время ты просидел в проклятом лифте. Но вот уж о лифте молчи. "Ума-Стандард", лифт, Боргри - табу".
Напротив послышался глухой звук.
- Прекратите хлопать дверьми, черт побери! - заорал Жюльен.
В камере напротив высокий негр продолжал танцевать, хлопая в такт розоватыми ладонями.
Жюльен заткнул уши.
Довольно молодой комиссар - если только это был не следователь производил впечатление человека сурового и педантичного. Он носил пристежной воротничок и крахмальные манжеты. Может быть, чтобы угодить какому-нибудь своему начальнику, представителю старой Франции. Жюльен вновь обрел видимость спокойствия.
- Месье, в этой истории какая-то ужасная ошибка. Я сказал бы, это трагическое недоразумение. Мне дали газеты, и, к своему огромному изумлению, я узнал, что арестован за жуткое преступление, за убийство с целью ограбления, которое я не мог... вы слышите?.. не мог совершить!
Жюльен замолчал. Его собеседник как будто ничего и не слышал. Он сделал незаметный знак, из-за стола в дальнем углу комнаты поднялся человек, приблизился, положив перед Жюльеном его плащ.
- Это ваш?
- Да. Почему вы спрашиваете?
- Именно этот плащ вы носили в конце прошлой недели?
Он чуть не ответил: "Нет! Я носил пальто". Но вслух произнес уверенным тоном:
- Да. Я оставил пальто на работе и попросил секретаршу отдать его в чистку, потому что...
- Ваше пальто меня не интересует. Я спрашиваю, носили ли вы этот плащ вечером в субботу, в течение воскресенья и в ночь с воскресенья на понедельник?
- Да, - ответил Жюльен с досадой.
Чиновника, казалось, его ответ удовлетворил, и Жюльен насторожился. С этими хитрецами не угодить бы в ловушку.
Плащ унесли и принесли револьвер.
- Вы узнаёте это оружие?
Жюльен с опаской смотрел на револьвер, прикидывал в уме: "Боргри был убит собственным револьвером, итальянского производства. "Беретта" или что-то в этом роде. А мой сделан в Сент-Этьене... На первый взгляд это тот самый. Но я читал в книжках, как полиция умеет ввести в заблуждение..."
- Ну, так вы узнаёте это оружие?
- Можно мне взять его в руки?
- Пожалуйста.
Жюльен схватил револьвер, пощупал, осмотрел. Как будто все нормально.
- Да, это мой револьвер.
- Когда вы его видели в последний раз?
- В субботу вечером, - ответил Жюльен не колеблясь. - Он был у меня в кармане... Не помню, оставил я его при себе или положил в машину.
На последующие вопросы он не ответил... карман... имеется в виду карман пальто... В вопросе "пальто - плащ" какая-то накладка. Надо разобраться, прежде чем отвечать.
Впрочем, никто не настаивал. Они были вполне удовлетворены.
Во дворе стоял красный "фрегат". Допрос продолжался.
- Это ваша машина?
У Жюльена вновь создалось впечатление, что ему подстраивают западню. Он внимательно посмотрел на регистрационный номер, на левую фару с треснувшим стеклом, на облупившийся лак на приборном щитке рядом с пепельницей, на оторванную тесьму на заднем сиденье.
- Да, - признал он наконец, - это моя машина.
Они вернулись в кабинет. У Жюльена было чувство, что он только что проиграл сражение. Он не понимал какое. Но он не был побежден. Он-то знал, что не убивал этих несчастных туристов! Что его ноги не было в Марли! Он даже не представляет, по какой дороге надо ехать в Марли из Парижа...
