Фридрих Незнанский - Предчувствие беды
– Товарищи, он совершенно ни при чем! – с жаром воскликнула мама, возникшая в дверном проеме. – Они сами подставились!
– Кто подставился? – нехорошо улыбнулся рыжий в сторону мамы.
– Эти, из «мерседеса»! Вы должны знать, что они специально создают аварийные ситуации! И вымогают потом деньги! А мой сын ни в чем не виноват!
– Помолчи, мама, – тихо проговорил Глеб.
– Почему? Почему я должна молчать? У нас не тридцать седьмой год! И на милицию можно управу найти! Есть, в конце концов, прокуратура!
Милиционер как-то лениво обернулся, сделал шаг в сторону женщины, и Глеб с изумлением увидел, что горло мамы пережато его локтем. Другая рука милиционера сжимала длинный, с тонким лезвием нож. Лезвие мелькнуло в воздухе и замерло возле маминой шеи. У него подкосились ноги. Глеб сполз на пол.
Он очнулся от ощущения резкого, неприятного холода. По лицу cтекала вода. Стоявший над ним «кавказец» держал в руке ковшик.
– Очнулся?
Глеб увидел маму, сидящую на кухонном табурете со связанными руками, с кляпом во рту.
– Не слышу!
На голову обрушился новый поток воды. Она затекала за воротник, стекала по лицу.
– Я… очнулся, – проблеял Глеб, вытирая лицо рукавом.
– Значит, ты у нас хороший мальчик, на которого наехали бандюги из «мерса»? – улыбался рыжий. Глаза его при этом оставались абсолютно холодными. – Это ты для мамы сказку придумал? Хорошая сказка. А ты не рассказал маме, что неделю назад увез из дома женщину? Увез, как я понимаю, против ее воли. И держишь ее где-то. Не рассказывал? Ну нам-то все расскажешь, правда?
Глеб услышал мамино мычание, увидел нож, который упирался в ее горло.
– Я… я все расскажу, только не убивайте! – заверещал Глеб, пытаясь подползти к маме. Сильный удар кованым ботинком отбросил его к окну.
– Встань, падла, и говори!
Каменев поднялся, всхлипывая от боли.
– Я не хотел… Так получилось. Она сама села в машину… Захотела покататься…
– В тапочках? Ты, мразь, еще одно слово соврешь, считай, что ты сирота!
В подтверждение его слов стоявший возле мамы милиционер сделал короткое движение. Мама сдавленно вскрикнула. Из разреза по шее струилась кровь.
– Я все, я все расскажу, только не убивайте маму, – взвыл Глеб. – Да, я ее похитил. Но это от любви! Я ее очень любил, понимаете? Целых пять лет! И все у нас было хорошо! А потом появились вы… Она меня хотела бросить! А я не могу без нее!
– Где она? – оборвал его рыжий.
– Я не знаю!
Милиционер занес нож над головой женщины.
– Правда! Это правда!!! Не трогайте маму! Я говорю вам правду!!! Ее, Сашу, кто-то украл! Ее у меня похитили! Сегодня днем! Я вышел в аптеку, вернулся, а ее нет!
– Зачем в аптеку?
– Ей плохо стало с сердцем. Нет, то есть не плохо, она меня обманула, – торопясь, захлебываясь словами, причитал Глеб. – Она специально разыграла приступ, чтобы я ушел. А ей в это время помогли убежать.
– Почему же ты считаешь, что ее похитили?
– Потому что они мне звонили! Вернее, звонил один и тот же голос. Два раза. Он требует за нее двадцать тысяч долларов!
– Так отдай! – усмехнулся мужчина.
– У меня нет! Я не могу столько собрать!
– Что же ты можешь, мешок с дерьмом? – презрительно проговорил рыжий. – Ладно, я эту проблему решу. Я за любимую женщину и больше отдать готов. Двадцать кусков – не деньги. Сейчас мы поедем туда, где ты ее держал. Посмотрим. Может, ты врешь, гаденыш. Может, она там и сидит, где ты ее оставил. Связанная, вон как мама твоя. А мама останется здесь в заложниках. Если соврал хоть слово…
– Нет, это правда, все правда, клянусь!
– Не клянись, мразь. Давай вперед, на выход. Серго, ты здесь остаешься. Жди связи, – приказал он милиционеру.
Тот молча кивнул.
– Ну, п-ш-шел, – ткнул Глеба в спину один из мужчин.
Рыжий улыбался. То, что в этой группе главный именно он, не оставляло сомнений.
Господи, если бы знать, с кем связался… Да ни за что…
Его снова ткнули в спину. Глеб увидел полные ужаса мамины глаза, отвернулся и вышел.
Пока два автомобиля – вишневая «девятка» и темно-синий «форд» – продвигались к восточной окраине города, Эдик обдумывал ситуацию.
Из показаний придурка (именно так Эдик окрестил Глеба), полученных уже в машине, следовало, что он держал Александру в каком-то заброшенном доме на пустыре. Эдик заставил придурка нарисовать план местности, обозначить и сам особняк, и прилегающие строения. Хорошенькое местечко! Позади дома – железнодорожный переезд, дальше – лесопарк. Слева – пруд, справа – совхозное поле. Дорога, связывающая дом с внешним миром, пролегала через пустырь.
Что такое пустырь? Это прежде всего обзор. Одиноко стоящий заброшенный дом прекрасно виден с другой стороны пустыря, где расположены блочные пятиэтажки. Оттуда вполне могли отслеживать ситуацию те, кто женщину перепохитил (черт знает что, боевик какой-то киношный!). Откуда же еще? Следовательно, если кто-то проникнет в особнячок, этот «кто-то» тоже может быть отслежен наблюдателями.
Это если придурок говорит правду. Но может быть, он лжет? Конечно, нормальный человек не будет лгать, когда к горлу собственной матери приставлен нож. Но нормальные люди и женщин не похищают. Тоже мне абрек! Козел вонючий!
Его мысли оборвал звонок. Достав трубку мобильника, Эдик услышал короткую фразу:
– Наши поехали на улицу Глаголева.
Вот как. Тараканы засуетились, начали бегать! Что ж, из этого следует, что операцию по розыску Александры нужно форсировать!
Когда автомобили въехали в пустынный, узкий переулок, выходящий к особняку, Эдик включил мобильный.
– Здесь останавливаемся, – коротко бросил он.
Двое его помощников находились в «девятке». Один из них вел автомобиль, другой находился сзади, рядом с Глебом. Каменев пребывал в прострации, то всхлипывая, то подвывая отвратительно тоненьким голоском.
Получив команду, водитель остановил машину, вышел, направился к «форду».
– Вот что. Сними с придурка куртку, кепку свою нацепи, сыграешь под него. Вы одного роста, да и комплекция схожая. Головой по сторонам не верти. Задача: пройти в хату, посмотреть, что да как. Позвони оттуда. В случае чего действуй по ситуации. Включая крайние меры.
Чернявый коротко кивнул, вернулся к «девятке». Там началась возня, придурок верещал, чтобы его не убивали. Вот ведь мразь. Да что с него взять? Разве они мужчины?
Эдик снова презрительно скривился.
Наконец невысокая фигура в светлой куртке и бейсболке с длинным козырьком направилась в сторону пустыря. Эдик наблюдал из своей машины, как хрюкает, скулит и исходит соплями придурок, придавленный к сиденью могучей рукой Аслана, и продолжал думать о своем.
Итак, первый вариант: Александра сидит в заточении в особнячке. Но это почти невероятно. Второй: если похитители наблюдают за домом, они увидят вернувшегося придурка. Увидят и задергаются: чего это он вернулся, когда ему нужно бегать по Москве, задрав хвост, и бабки собирать?
А задергавшись, позвонят клиенту, что и требуется ему, Эдику. Связь-то с перехватчиками односторонняя. Нужно выманить мышей из норы.
Эдик вышел, пересел на переднее сиденье «девятки».
– Не у-уби…вай…те-е, – все подвывал придурок.
– Заткнись, гнида! – процедил Эдик. – Твоя жизнь в твоих руках. Будешь все делать как надо, отпущу тебя, козла вонючего, так и быть.
– Я… Я буду!
– Как только позвонят тебе, скажешь, что бабки собрал, готов отдать. Если спросят, зачем вернулся, – а они могут спросить – скажешь, что вернулся, чтобы записку им оставить про то, что деньги готовы. Поскольку у тебя с ними связи нет. Понял?
Про записку Эдик придумал на ходу.
Глеб кивнул.
Несколько минут прошло в полном молчании. Наконец тишину разрезало пиликание мобильника. Эдик слушал молча, затем бросил:
– Хорошо, напиши пару слов. Мол, все готово, жду звонка. И отчаливай.
Затем повернулся назад.
– Так ты еще и маньяк, оказывается, – добавил он, глядя на Глеба с каким-то даже интересом.
Жало глазел в окно. Как удачно расположен домишко, где они бабу взяли, – как раз напротив! И пустырь помогает отслеживать ситуацию. «Мне сверху видно все, ты так и знай!»
Правда, не сверху, а снизу, поскольку его квартира расположена на первом этаже, но это не важно. Важно другое: удастся их план или нет?
Хоть он и убеждал Муху в успехе предстоящего мероприятия, сам в этом успехе уверен не был. Все произошло стихийно. Если бы не две предыдущие неудачи с квартирами, он, конечно, не связывался бы с телкой. Не его профиль. Но бабки действительно кончались, а новых наводок на квартиры не было. Соваться ж наугад сейчас, когда фортуна явно отвернулась, Жало опасался. Он был человеком суеверным, как все люди творческих профессий.
Что ж, придется попробовать себя на новом поприще. В том, что мужик будет собирать деньги, вор не сомневался. А вот как их получить, не засыпавшись, и что дальше делать с бабой – это вопрос.
