Мария Жукова-Гладкова - Легенда о втором отражении
Почему парень здесь спит? Нажрался, и молодая жена не пускает его домой? Или так надоел родителям, что они оставили его на лестнице до утра? А может, просто забыл ключи и дома никого нет? Но как же…
– Аня, ты сюда звонила? – прошептала я, кивая на квартиру, перед которой сладко посапывал молодой человек.
– Конечно. В первую очередь.
– Кто подходил, помнишь?
Анька пожала плечами:
– Но кто-то точно подходил.
Анька смотрела на парня несколько секунд, потом приняла решение и уверенно направилась к нему. Я последовала за нею.
– Эй! – Анька потрясла его за плечо. – Проснись. Ты чего тут? Э-эй!
Парень принял сидячее положение, причем поднимался он неуклюже и очень медленно и посмотрел на нас каким-то отрешенным взглядом – то ли никак не мог сфокусироваться со сна, то ли в самом деле был с хорошего бодуна и просто пока еще ничего не соображал. Я обратила внимание на его неестественно узкие зрачки.
Тусклая лампочка на этой лестничной площадке горела, в отличие от девятого и восьмого этажей, а также нескольких нижних. Но когда это в подъездах у нас бывали целы все лампочки? Из окон падал неяркий свет белой питерской ночи, но даже при имеющемся освещении я смогла рассмотреть мутноватый взгляд парня. Однако у него с разглядыванием нас явно были проблемы. Возможно, они были бы и на ярком свету?
– Ширка есть? – молодой человек впервые открыл рот.
– Что? – невольно вырвалось у меня, но Анька тут же наступила мне на ногу.
Я заткнулась, а моя напарница быстренько извлекла из сумки шприц, заполненный какой-то жидкостью. Я не задавала никаких вопросов. Анька же, перед тем как ввести препарат уже засучивающему рукав парню, спросила у него:
– А ты чего тут сидишь?
– Ключи в квартире остались, – промычал он довольно невнятно. – Я вышел. Дверь захлопнулась.
– А родители где?
Завороженно глядя на шприц в Анькиной руке, парень быстро выдал нам, что родители живут у себя в квартире, а в этой обитает он вместе с девушкой Настей, которая сейчас спит, ширанутая, отойдет только к утру. Звонить в дверь бессмысленно. Надо ждать утра. Настя проснется и пойдет искать Леньку (так звали нашего собеседника). Поэтому он и лег тут поспать.
Анька, по всей вероятности, решила, что получила все нужные нам сведения (да и какие нам еще нужны подробности?), а поэтому, больше не церемонясь, перетянула парню руку жгутом (в ее сумке нашелся и он) и всадила укол. Как я успела заметить, в вену она попала сразу же. Правда, насколько мне было известно из личного опыта (и хождения по поликлиникам с сыном), медсестры обычно протирают место будущего укола спиртом или чем там еще, но кто в эту минуту думал о соблюдении санитарных норм? Уж, по крайней мере, не Ленька, получивший укол бесплатно.
Отрубился он практически мгновенно.
– Что ты ему вколола? – повернулась я к Аньке.
– Снотворное, – ответила она, доставая из своей сумки фонарик и набор отмычек. – Посвети! – приказала она мне.
Я направила луч фонарика на довольно хлипкий замок, с которым Анька справилась за несколько секунд. И каких только талантов у нее нет!
– Бери его! – приказала мне Анька, хватая Леньку под мышки.
Мне ничего не оставалось, как взять парня за ноги. Мы быстро занесли его в квартиру и уложили на пол в небольшой прихожей.
Мы находились в двухкомнатной квартире. Правда, слово «квартира» к этому месту не очень-то подходило. Хлев. Помойка. Ну как можно так загадить свое жилье?!
Мне никогда раньше не доводилось бывать в жилищах наркоманов, возможно, именно поэтому я была так шокирована. Не исключаю, что все эти «хаты» выглядят одинаково. Или, по крайней мере, похоже.
Анька тем временем осматривала Ленькино жилье. Настя (девушка, возраст которой на вид определить было сложно) спала в маленькой комнате на полуразвалившемся диване, которому на помойке давно проставляют неявку. Спала в одежде, без простыней и наволочек, ничем не прикрывшись.
Я зашла на кухню и испугала десантный отряд тараканов, разбежавшихся по всем углам. На кухне горели две конфорки. Я быстро выключила газ – от греха подальше.
В эту секунду из большой комнаты донесся Анькин мат. Что это ее так завело? Я бросилась к моей сообщнице.
Анька держала в руках бронзовый подсвечник, казавшийся совсем не к месту в этой запущенной квартире, и поносила Леньку и всех наркоманов последними словами.
– Ты чего? – спросила я ее шепотом.
– Сволочь! – прошипела Анька.
– Я?
– Не ты. Я убью этого гада!
Поликарпова целенаправленно двинулась в сторону прихожей.
– Погоди! – схватила я ее за рукав. – Объясни, в чем дело.
– Это Ларискин подсвечник. Я сама его ей подарила.
Я не понимала, о чем речь.
– Ну, квартира. – Анька кивнула на стену, за которой находилась ее «берлога». – Квартира Ларискина. Лариска в Германии. Я же тебе говорила. Забыла, что ли? Подсвечник оттуда.
– Но… – промямлила я и посмотрела в сторону прихожей, где мы оставили Леньку.
Потом мы встретились взглядами с Анькой.
– Я тоже об этом подумала, – сказала она. – Проспятся – всю душу вытяну. Суки!
Анька принялась за обследование Ленькиной квартиры, но больше ничего знакомого не нашла. Я поинтересовалась, много ли денег и драгоценностей у нее хранилось в «берлоге». Анька ответила, что в этой не хранила ничего, Лариска, естественно, тоже ничего не оставила. Если что-то и было у Степана… Но, скорее всего, тоже только мелочь.
– То есть ты практически ее не используешь? – Я кивнула на соседнюю квартиру.
Анька пожала плечами:
– Трахаюсь там иногда. Трахалась. Потом выделила в пользование Степану. Чтобы держать братца на коротком поводке. А так… Что мне, квартир мало, что ли? Эта просто на голову свалилась, когда Лариска за бугор отваливала. Решила не продавать. Мало ли, вдруг не сложится у нее с немцем. Правильно. И приезжать сюда временами – лучше в свою.
Хотела бы я, чтобы мне так квартиры валились на голову… По-моему, Аньке все в жизни доставалось слишком легко. Но счастлива ли она? У меня-то, по крайней мере, есть Костик.
– Ладно, пошли, – прервала Анька мои размышления. – С этими друзьями потом разберемся.
Поликарпова открыла дверь, выходящую на лоджию. Спящая девушка (лоджия была в маленькой комнате) даже не пошевелилась.
И на лоджии Ленькиной квартиры, и на лоджии Анькиной имелись довольно большие выступающие ящики для цветов. Конечно, ни там, ни там никаких цветов не росло – только какая-то трава, семена которой явно были принесены ветром. У Аньки также возвышался один довольно крепкий сорняк. Пожалуй, ящики делались стационарно еще строителями, возводившими дом. Я специально бросила взгляд вниз и высунулась с лоджии вправо и влево – точно такие же выступали на всех рядах, в каждом из которых было по две одинаковые лоджии.
Анька потрясла ящики Ленькиной лоджии (хотя нас, конечно, интересовали не они, а соседние, но проверить отсюда крепость соседних было невозможно) и убедилась, что установлены они надежно, после чего велела мне принести из комнаты стул или табуретку. Все стулья в комнатах оказались шаткими, так что пришлось добрести до кухни, где я обнаружила устойчивую табуретку с облезлой краской и принесла на лоджию. Анька тут же встала на нее, потом на ближайшую к соседней лоджии планку, а с нее переступила на ящик Ларискиной квартиры, после чего спрыгнула там на пол. Я быстро передала ей сумки, а потом повторила проделанную ею процедуру. Скажу откровенно: мне было страшно, но уже гораздо меньше, чем при подъеме по первой лесенке над проемом. Ящики держались крепко, даже не качались и не тряслись, более того, я цеплялась за бетонную перегородку между лоджиями, вниз не смотрела. В общем, терпимо. Смогла бы повторить еще раз. Да ведь и придется. Обратно-то как пойдем?
Анька уже находилась в комнате: балконная дверь оказалась открытой. Поликарпова материлась. И интересно, что еще этот наркоман вынес из ее «берлоги»? Это я в своей квартире сразу заметила бы пропажу, а Анька? Сколько у нее таких «берлог»? Разве она помнит, что где стояло? То, что узнала подсвечник, – чистая случайность.
В квартире мне тут же ударил в нос неприятный запах – и это еще мягко сказано. Воняло в «берлоге», я вам скажу… Правда, обстановка кардинально отличалась от предыдущей.
Я проследовала за Анькой в большую комнату, смежную с той, в которой находилась лоджия. Эти комнаты были идентичны тем, в которых мы только что побывали у Леньки, к ним прибавлялись еще две небольшие, изолированные, в которые можно было попасть, выйдя в коридор.
Труп лежал в гостиной, уткнувшись лицом в палас. Вокруг растеклась лужа крови, уже засохшая. Анькиному брату выстрелили в затылок. У входа в комнату был брошен пистолет. Степана убили одним выстрелом.
Глава 9
Мне стало нехорошо, и я ухватилась рукой за косяк двери. Тошнота подступала к горлу. Я с ужасом наблюдала за Анькой, которая вела себя совершенно спокойно. Можно подумать, она каждый день заходила в дома с валяющимися на полу трупами, причем не первой свежести. Хотя как знать, как знать… От Аньки можно ожидать всего.
