Алексей Макеев - Смерть расписывается кровью
– Справимся, справимся! – раздался из-за спины женщины веселый голос «друга и соратника». – Всегда справлялись, иначе не в полковниках, а в сержантах ходили бы. Тем более что после того как вы накормили меня таким замечательным гуляшом, я считаю себя вашим личным должником. Лев, прекрасную женщину, которая к тому же так изумительно готовит, мы просто не имеем права дать в обиду! Прирожденный кулинар, хоть сейчас шеф-поваром в ресторан «Будапешт». Милая Марго, не извольте беспокоиться. За мной вы как за каменной стеной! Видите, вы меня так очаровали, что я даже в рифму заговорил. О, конечно же, Лев Иванович окажет мне посильную помощь.
Маргарита Олеговна аж покраснела от удовольствия. Еще бы! Каждой женщине приятно, когда хвалят ее стряпню. И даже вроде бы успокоилась. Мало того, кокетливо стрельнула глазками в сторону Крячко. Тот ответил Хаданской таким восхищенным взглядом, что Гурову стоило больших усилий не рассмеяться в голос. Нет, Мария Строева, жена Льва, «друга и соратника» раскритиковала бы. За вульгарный наигрыш. Хоть с дамами типа Маргариты так, наверное, и надо.
«Ну, Стас! – весело думал Гуров. – Донжуан ментовского разлива… Казанова в полковничьих погонах… Уже «милая Марго»!.. Того и гляди на «ты» перейдут. Это он молодец, сейчас очень кстати. Посильную, значит, помощь окажу? А что… Идея».
– Но вы… Вы ведь не оставите меня одну, пока не изловите этих негодяев? – жалобно пропищала Маргарита, обращаясь к Гурову. – Пусть не месяц, но… Но хоть недельку!
– Как можно, Маргарита Олеговна! Ни за что не оставим, пока не изловим! – совершенно искренне воскликнул Лев. – Недельки, я думаю, хватит.
О том, что ловля негодяев намечается в ближайшие сутки, он предпочел не упоминать.
Диспозиция установилась прежняя: хозяйка в комнате перед включенным ящиком в предвкушении надцатой серии «Сердца, порванного в клочья». Тут хоть Всемирный потоп начнись, но пропустить серию этого отечественного телешедевра Маргарита была решительно не в состоянии. Сыщики остались на кухне. Свет там Гуров решил не зажигать. В целях маскировки. Хоть раньше утра гостей не ждал.
– Держи, – он протянул Станиславу «макар». – Когда ты наконец обзаведешься приличным пистолетом вместо этого позора российских оружейников? Из него только застрелиться можно. И то если очень повезет!
Сам Лев Иванович прихватил австрийский десятизарядный «штайр» семидесятого года выпуска, любимый, идеально пристрелянный полуавтоматический пистолет. Владел им Гуров виртуозно, по праву считался одним из лучших стрелков управления. В их тандеме Крячко, пожалуй, был чуть посильнее в рукопашке, не говоря уже об искусстве управления любыми автомобилями, но что касается стрельбы… Тут он с Гуровым близко рядом не стоял. Из своего «австрийца» Лев с пятидесяти метров попадал в спичечный коробок. Понимающему человеку это о многом скажет.
При всем том огневых контактов Гуров не любил, старался избегать, считая их, равно как и мордобой, беготню по крышам, автородео в исполнении «друга и соратника» и прочую атрибутику голливудских полицейских боевиков, как было уже замечено, браком в сыскной работе. Настоящий оперативник высокого класса должен не кулаками и стволом добиваться успеха, а мозгами. Этот нехитрый тезис еще совсем молодым Льву и Станиславу настойчиво вдалбливал в свое время Петр Николаевич Орлов. Тоже еще начальник отдела ГУ МВД. Однако бывали экстремальные обстоятельства. Все же не настройщиками музыкальных инструментов Гуров и Крячко работали. А случалось и так, что не оставалось иного выхода, кроме силового решения. Вот как в этом случае, например. Как еще выйти на организаторов убийства Аркадия Арзамасцева и охотников за лермонтовским письмом? Засада с силовым контактом и элементами грамотной провокации, ничего лучше не придумаешь. Пусть бандиты проявят себя, а уж они со Станиславом выжмут из такой ситуации все, что только можно.
И все же генералу о своих планах Лев так ни словом и не обмолвился. Вот когда все будет позади… Победителей не судят. И не порицают за ковбойщину.
– Ну, раз наши ржавые шпалеры ты все же притащил, – посмеиваясь, проговорил Крячко, – значит, пошла плясать губерния. Ты дал своему «песику» команду «Голос!», и он послушался хозяина?
– Попробовал бы не послушаться! Сейчас, видимо, уже отлаялся в телефонную трубку. Попутно представившись «попке» под соответствующим погонялом. А он персона, скажем так, известная. И погоняло такое, что… Шансы на то, что братки купятся и очертя голову полезут разбираться к нашей королеве Марго, оцениваю как пятьдесят на пятьдесят. Нет, ты меня не понял! Полезут стопроцентно, но половина шансов, что в ближайшие двенадцать часов. Так что готовность номер один. Лишь бы эта дурища в последний момент не подвела! Лихо ты с ней! Что, в самом деле вкусный гуляш? Чтобы ты, привереда, чью-то, кроме Машиной, стряпню похвалил… Не иначе, волк в лесу сдох! Я, кстати, тоже голодный. Как тот волк. Пойти напроситься, что ли, на ужин, дабы не разделить судьбу несчастного животного? Да и завидки берут: начальство оперативкой занимается, оруженосцем параллельно работает, а подчиненный прекрасных дам очаровывает и вкусности килограммами лопает.
Тяжелый вздох, чуть ли не стон, стал ответом Гурову. Глаза Крячко страдальчески закатились.
– Лева! – с чувством сказал он. – По сравнению с так называемым гуляшом, которым Маргарита свет Олеговна меня накормила, жареная подметка – это пища богов. А гарнир?! Чтобы из обычной вермишели сварганить такую умопомрачительную гадость, это нужно незаурядными способностями обладать. Так что не советую. Лучше поголодай. Стройнее будешь. Ладно, это все лирика. Давай о деле. Я уже понял, что ты хочешь сперва послушать, какие вопросы визитеры начнут Маргоше задавать.
– Именно. И в каком тоне. Хамском или не слишком. Не забудь: они ведь вовсе не обязаны быть уверенными в том, что Хаданская знает о смерти своего любовника. Тем более о том, что они к этой смерти причастны! Могут попробовать решить дело миром. А меня это категорически не устраивает, мне нужно их на горячем подловить. Ты, милый мой, сам напросился. Рвался на роль главного защитника прекрасной дамы? Вот ты им и будешь. Особенно в том случае, если разговор пойдет вежливо. Тогда ты должен обострить ситуацию, перевести беседу в плоскость наглой разборки. Желательно с мордобоем. А я окажу посильную помощь. Чуточку позже. Тебе главное – продержаться эту чуточку. Словом, их нужно будет спровоцировать.
Станислав Крячко работал с Львом Гуровым не первый десяток лет. Он понимал друга с полуслова. Станислав оживился, глаза у него заблестели.
– Ага, – довольно сказал он, – намечается театр одного актера. Я врываюсь в комнату разъяренным медведем, размахиваю красной книжечкой и наручниками…
– Но ни в коем случае не стволом! – уточнил Гуров. – Нет у тебя никакого ствола.
– Ну, ты меня совсем за курсанта школы милиции держишь! – обиженно пропыхтел Станислав. – Неужто я не понимаю, что играю роль живца номер два. Я громко ору какую-нибудь несусветную чушь, типа: «Стой! Сдавайся! Руки вверх! Милиция!» Как ты думаешь, сколько их будет?
– Двое. Возможно, трое. Вряд ли больше. Но двое – минимум.
– А почему не один? На одинокую опять же дамочку за глаза хватит.
– Потому, что это бандиты. Пауки в банке. Крысы в бочке. Они друг другу изначально не доверяют. Тебе ли объяснять, что все романтические бредни о блатном братстве они бредни и есть? Сказочки для недоумков в стиле «Радио Шансон». За чем они припрутся к Маргарите? За половинкой письма, а половинка эта – сама по себе громадная ценность. Пошли одного, а он половинку у Маргоши отнимет, припрячет, Маргошу придушит, чтобы больше никому ничего не сказала, и заявит своим на голубом глазу, что не было у Хаданской ни хрена. И пойди его проверь. Или просто смоется с добычей. А вот если пара или тройка, такой номер не проходит. Тут каждый следит за каждым.
– Ну, если двое-трое… То с минуту я в любом случае продержусь, – немного подумав, деловито сказал Крячко. – Сомнительно, чтобы они сразу начали из волын меня валить. Зачем им с ходу на себя убийство сотрудника органов вешать? А вот сущность свою они непременно проявят. У них численный перевес, рядом – добыча. Подумаешь, какой-то чокнутый мент! Они на меня наваливаются… И в этот момент, как чертик из табакерки, появляешься ты. Весь в белом. Вот, кстати: ты их дырявить собираешься?
– Не решил еще, – задумчиво отозвался Гуров. – По обстоятельствам. Скорее нет, чем да. Но если и буду, то ювелирно. Ты тоже постарайся без особого членовредительства обойтись, а то я тебя знаю. Минуту он, понимаешь ли, продержится… Навалятся, понимаешь ли, на него, бедненького… Как навалятся, так и отвалятся, но помни, хотя бы кто-то один нам нужен в сознании. Чтобы говорить мог. И с работающей правой рукой. Дабы протокольчик подписать.
