Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера
Михасевич обернулся ко мне, швырнул шарик, свернутый из цветка орхидеи, в фонтан и проговорил:
– Фима, я благодарен тебе за совет, но, поверь, я знаю, что делаю. Воспитание моих детей тебя не касается. Помоги мне найти этого анонимного ублюдка! Кирилл должен стать настоящим мужчиной, я не хочу, чтобы он пошел в свою мамашу, Тамару…
И уже потом, на выходе из оранжереи, Марк вдруг сказал:
– Может, ты и права, я слишком строг к парню. Но это моя жизнь и моя семья.
Марк отправился в столовую, я хотела последовать за ним – помнится, на подносе оставалось еще три или четыре булочки, а к яичнице с беконом я так и не успела притронуться.
Около библиотеки меня перехватила исходящая любопытством Зоя. Она прямо-таки затащила меня внутрь и зашептала:
– Серафима Ильинична, не томите, а то мы все изнемогаем от любопытства, это правда, что Юлиане пришло новое письмо с угрозами? Все об этом только и говорят!
Кажется, впервые в жизни я не нашлась с ответом. Я-то, наивная дурочка, думала, что мой визит в качестве мисс Марпл остается для всех, и в первую очередь для болтливой Зои, инкогнито, а на самом деле анонимщик, возможно, уже в курсе, что его ищут!
Заметив мою растерянность, секретарша с превосходством в голосе произнесла:
– Серафима Ильинична, только не надо строить из себя оскорбленную невинность! Мы все сразу поняли, для чего вы приехали из Экареста. Никто Марку Казимировичу не поверил – вы же раньше со своим бывшим супругом не общались, с чего это вдруг пожаловали к нему в гости, и именно в тот момент, когда Юлиана стала получать анонимки. Как интересно оказаться в гуще событий! Так вот, говорят, этот безумец назначил смерть Юлианы на сегодня и поэтому Марк Казимирович отменил все съемки. Вот ведь жуть!
Я так и не поняла, что именно жуть – мое присутствие в качестве детектива или то, что Понятовскую грозились сегодня убить. Так и не ответив на вопросы Зои, которая сгорала от любопытства, я вышла из библиотеки. Предстояло два разговора: я должна побеседовать с Кириллом, а потом и с Юлианой.
Оказавшись на втором этаже, где располагались детские, я постучала в дверь комнаты Кирилла. Мне никто не ответил, я постучала сильнее. Ответа не было. Я распахнула дверь и шагнула в темноту – жалюзи на окнах были опущены, горело два ночных бра, которые распространяли синеватый загробный свет.
Подросток сидел за компьютером, играя во что-то зубодробительное – взрывы, выстрелы, монстры, потоки крови. Он не слышал стука: на голове у Кирилла были наушники.
Я осмотрела комнату Михасевича-младшего. Марк в свойственной ему манере денег не жалел, все было лучшего качества и самое дорогое – компьютер, одежда, мебель.
Над кроватью нависли книжные полки. Сын режиссера увлекался отечественными и зарубежными детективами. А вот учебники, небрежно сваленные в кучу, соседствовали со спортивной обувью, журналами по компьютерам, грязными трусами и носками. Стены были украшены постерами с изображением агента Малдера, его подруги агентши Скалли, а также красочными плакатами со сценами из «Звездных войн», «Чужих», «Спайдермена» и прочей фантастической мути.
Наконец подросток заметил движение у себя за спиной и обернулся. На его лице застыла гримаса страха. Кирилл сдернул наушники и произнес:
– Чего вам надо? Отец послал?
– Извини, я стучала, но ты не ответил. Я хотела узнать, как у тебя дела.
Кирилл хмыкнул и неопределенно пожал плечами. Подумав, мальчик ответил:
– Вам-то зачем? Я думал, что это отец зашел. Он любит вваливаться в мою комнату неожиданно, видимо, хочет застукать меня за чем-то запрещенным. Он обожает проникновенно беседовать о вреде наркотиков и онанизма!
Что, интересно, вкладывает Марк в понятие «проникновенно беседовать» – дать зуботычину или отвесить оплеуху?
Не дожидаясь приглашения, я отбросила смятое засаленное покрывало и присела на кровать. Подросток посмотрел на часы и сказал:
– Мне в школу пора.
Это был намек, подросток был не в восторге от моего общества. Но меня, Серафиму Ильиничну Гиппиус, таким не проймешь! Если бы мальчик знал, что меня пытались выпроводить из своих кабинетов дюжина министров, полдюжины олигархов и даже сам президент – но безрезультатно. Пока я не узнаю, что мне надо, не уйду.
– Тест по химии?
Подросток удивленно посмотрел на меня:
– А вам откуда известно? Ни отец, ни Юлиана толком не знают, в каком классе я учусь. Он хочет, чтобы я стал медиком, лучше всего нейрохирургом, он почему-то вбил себе в голову, что это престижно для его сына. И вообще, по его мнению, я должен открыть частную клинику и стать министром здравоохранения.
– А тебе нравятся компьютеры? – Я кивком указала на металлического монстра.
Кирилл снова пожал плечами и стал запихивать в рюкзак учебники и тетради, валявшиеся на полу. Я поняла, что разговора не получится. Не стоит донимать подростка, ему от отца и мачехи и так достается. Когда я была на пороге, Кирилл внезапно произнес:
– А вы верите в ту историю про тень Каина?
Вопрос удивил меня. Хотя рассказ профессора кислых щей произвел на Кирилла большое впечатление, из-за этого он даже получил от отца трепку.
– Вы верите, что люди убивают по чьей-то воле свыше, что бог этого хочет? – спросил Кирилл. – Получается, что истинный убийца – это бог и есть!
– Не думаю, – медленно произнесла я. – Бог дал человеку свободу выбора, и мы сами решаем, как нам поступить. И никакой Каин к этому отношения не имеет.
– А! – Подросток повернулся ко мне спиной: скорее всего, он ожидал другого ответа. Кирилл потерял ко мне всяческий интерес.
Я ретировалась и в коридоре наткнулась на вездесущую Зою. Она, казалось, успевала совать свой длинный нос во все дела в особняке.
– Ее величество императрица Юлиана Первая, по совместительству Великолепная, ждет, – сказала она с издевкой. – Мои вам глубочайшие соболезнования. И требует от меня транквилизатора. Желаю хорошо повеселиться, Серафима Ильинична. Чао!
Я поднялась на этаж выше. Эти лестницы в особняке Марка доведут меня до инфаркта! С такой беготней туда и обратно в течение дня не потребуется ни диета, ни гимнастика.
Понятовская занимала свое любимое место – перед зеркалом и примеряла ожерелье.
– Марк, ты просто чудо, эти аметисты великолепны! Ты же знаешь, что фиалковый – мой любимый цвет!
Увидев меня, Юлиана положила подарок мужа в шкатулку для драгоценностей, повернулась и, как будто разыгрывая роль императрицы Екатерины, с неправдоподобным трагизмом глубоким контральто воскликнула:
– Дорогая Серафима Ильинична, Марк все мне рассказал. Я считаю глупостью поддаваться на угрозы этого анонимного мерзавца!
– Юлиана, – начал было Марк, но жена прервала его:
– Я хочу, чтобы съемки возобновили. Не исключено, Марк, что все это происки твоих конкурентов. Они не хотят, чтобы сериал про Екатерину был готов в срок, поэтому тормозят работу над ним.
– И все же, Юлиана, ваш муж прав. Подождите неделю и обязательно обратитесь в полицию, пока не поздно! Угроза убийства – это очень серьезно! Он не шутит!
– Он или она, – протянула, отлично вжившись в роль, Юлиана. – Я приняла решение и не намерена отступать от него. И никакой полиции! Мне достаточно шумихи в прессе вокруг нашего семейства. Не хватало еще, чтобы все трепали мое имя и обсуждали нашу личную жизнь. Сегодня будем работать во вторую смену. Марк, ты меня понял?
Михасевич теребил себя за ус и устало произнес:
– Будь по-твоему, Юлианочка. Но согласен с Серафимой, я не могу допустить, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности. Я переговорил с начальником местной полиции, он выделил мне одного из своих людей, который будет охранять тебя на съемочной площадке. Начнем в три.
Ну вот все и разрешилось, подумала я. Марк наконец-то внял голосу разума, а это значит, что мне скоро можно уезжать в Экарест. Я и не сомневалась, что автор анонимного письма и не подумает приводить в исполнение нелепую угрозу. Напрасно, как показали дальнейшие события…
Весть о том, что съемочный день все-таки не пропадет, разнесся по особняку за несколько минут. Как я подозревала, не без помощи сплетницы Зои. Меня не успокоило то, что дюжий молодой человек, которого предоставил в распоряжение Марка начальник полиции Варжовцов, внимательно осмотрел павильон, в котором предстояло снимать очередную сцену.
Я сама облазила павильон и убедилась – это великолепный плацдарм для того, чтобы устроить покушение на Понятовскую. Бывший цех фабрики, переоборудованный под съемочный павильон, был забит аппаратурой. Что, если кто-то решит опрокинуть на голову панночке Юлианочке юпитер или софит? С другой стороны, я не заметила чего-то странного или из ряда вон выходящего: не было ни оголенных проводов, ни стульев с подпиленными ножками, ни пудовых гирь, подвешенных к потолку. Все трудились слаженно и четко, и никаких посторонних и внушающих подозрений личностей не было.
