Марина Серова - Каменное сердце
— Да, — не поворачиваясь, коротко ответила я.
Но прилипчивый сосед и не думал отставать от меня. Догнал, пошел рядом и никак не мог угомониться:
— Да-а, бедняга парень… Только у него мать умерла, а тут еще сразу такое… Хотя этот его братец еще при жизни никому житья не давал, они из-за него все нервы вымотали. Но две смерти сразу — это уж слишком.
— А вы знали его брата? — спросила я на всякий случай. Может, какие соседские сведения мне пригодятся.
— А как же! — довольно присвистнул он. — Я тут всю жизнь прожил, ну и они тоже. Всю жизнь, считай, соседями были. Как же мне не знать его?
— И что, он часто бывал здесь в последнее время?
— Женька-то?
— Да.
— Бывал иногда, — мы уже спустились по лестнице вниз и вышли из подъезда. Сосед крайне заинтересовал меня, и теперь он уже не казался столь противным и мерзким. Пожалуй, стоит поближе познакомиться с ним. По опыту знаю, что порой от таких вот словоохотливых соседей можно узнать гору полезной и нужной информации. — Он ведь жил отдельно. А к матери приезжал время от времени… — сосед посмотрел на меня, ожидая, что же я решу дальше.
И я решила:
— Скажите, вы куда-то собрались ехать?
— Да нет, в гараж решил сходить. А что?
— А ваш гараж далеко? Могу подвезти, — кивнула я на свою машину. — По пути и поговорим. Мне нужно кое-что узнать о вашем бывшем соседе Евгении… Если вы, конечно, не против? — будто бы робко спросила я и одарила этого жиртреста самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна.
— Я? Не против! — часто задышал дядька. — Конечно, не против. Гараж здесь недалеко, через два квартала. Отчего не прокатиться с такой красивой девушкой? Меня зовут Анатолий, — и он протянул мне потную ладонь.
Я, подавляя отвращение, слегка пожала ему руку и пошла к машине. Садясь в машину, заметила в окне на втором этаже какую-то тень, которая мелькнула и тут же исчезла. Я прикинула — кажется, окно Приходько. Наблюдает за мной зачем-то… Ладно, пусть видит, что я познакомилась с его соседом.
— Меня зовут Таня, — представилась я. — Показывайте, куда ехать.
Мы сели в машину и поехали в гараж к Анатолию. Устроившись рядом со мной на переднем сиденье, он принялся ерзать по креслу и часто задышал. Видимо, моя близость сильно возбудила его. Надеюсь, он не сексуальный маньяк?
— Что вы можете сказать про Евгения? — поинтересовалась я, чтобы дать дядьке понять, что ничего другого, кроме дружеской беседы, не планируется.
— Евгений? — он посмотрел на меня, потом спросил: — А вы сами-то знали его?
— Совсем немного, — уклонилась я от ответа. — Мне интересно ваше мнение, Анатолий.
Дядька прямо расцвел весь от моей лести. Откинулся на спинку сиденья и довольно засопел.
— А какое мое мнение? Педик, он и есть педик. Вы извините, конечно, Танечка. Но как тут по-другому скажешь?
— Но ведь потом он стал женщиной. После операции.
— Да какой женщиной? — фыркнул Толян. — Ну, как, скажите на милость, из мужика можно сделать женщину? Чушь собачья! Бред сивой кобылы и только! Мужик, он и есть мужик, а педик — это педик.
Я поняла отношение Толяна к представителям сексуальных меньшинств в целом и к Приходько-младшему в частности, надо переводить разговор в другое русло.
— Скажите, Анатолий, а может быть, вы знаете, не было ли у Евгения врагов? Может, он ссорился с кем-то?
— Да вы что, Танечка! За кого вы меня принимаете? Я ведь не друг был этому гомику. Просто соседи. Откуда же мне знать, были у него враги или не были?
— А в каких он был отношениях с братом?
— Да ни в каких, — категорично ответил Толян. — Они вообще не общались. Там такая история…
— Расскажите, — попросила я.
— Вам интересно?
— Еще бы! Конечно!
— Ну там все было плохо с самого детства. Отца у них давным-давно нет, поэтому за мужика в доме всегда был Василий. Он старше Женьки лет на пять, кажется. Всегда был серьезный, хозяйственный, домовитый, рано пошел работать, чтобы семью кормить. Мать-то у них учительницей была, а на учительскую зарплату много не поешь, сами знаете. Так вот, Васька работал, а Женька рос в свое удовольствие. Мать его баловала, холила, лелеяла. Вот он и вырос такой… Уже лет в пятнадцать стало ясно, что из него получится. Весь из себя такой нежный был, чувствительный. Любил очень прически делать, — Анатолий фыркнул. — Тоже мне работа — бабам волосы красить да парики завивать!
— Ну, зачем вы так? Есть ведь многие известные стилисты, которые неплохо зарабатывают. И потом профессия парикмахера вовсе не позорная. У нас, как известно, «все работы хороши, выбирай на вкус», — процитировала я известного русского поэта времен социализма.
— Да ладно, — отмахнулся Толян. — Это не мужская работа, и вы, Танечка, меня все равно не убедите. Так вот. Потом Женька вырос и стал жить отдельно. Постоянные трения с Василием, все такое… Васька всю жизнь старался сделать из него настоящего мужика. Да вот не смог, как видите.
— Каким же это образом он пытался из него мужика сделать?
— Ну, как? Разговаривал с ним, пытался внушить, даже бил иногда. Но Женька сразу в слезы и бежал маме жаловаться. А мама, царство ей небесное, жалела этого придурка, вместо того чтобы наставить на путь истинный. Потом-то, конечно, и сама поняла, что с сыном что-то неладное творится, но уже поздно было. Женька вырос не таким, как все нормальные парни. Вырос, выучился на парикмахера и ушел из дома. Говорят, зарабатывал прилично… Но я-то представляю, как именно он зарабатывал… — Мужик презрительно скривился и отвернулся к окну. — Мать сильно переживала, конечно, из-за того, что братья не ладят между собой и что Женька таким вырос. Она пыталась поговорить с ним, но бесполезно. Он все больше отдалялся от семьи. Мать под конец жизни вообще постоянно в шоке была. А тут еще прознали про него пацаны местные, начали тетю Таню дразнить, издеваться над ней. Ну, знаете, как это обычно бывает. Как в «Интердевочке». Похожая история. А мать что могла сделать? Только молчала да слезы лила. Васька, тот отлавливал особо ретивых пацанов да навешивал им иногда, но ведь все равно от народной молвы никуда не денешься. А один раз Васька так разругался с Женькой, что даже запретил ему появляться у матери дома. Они прямо на лестнице ругались, Васька ему потом еще тычков надавал.
«А ты небось у глазка торчал, — подумала я. — Наблюдал, как соседи сор из избы выносят».
Анатолий самодовольно продолжал:
— Женька на какое-то время пропал, а потом Васька уехал по контракту в армию служить, и Женька опять стал к матери наведываться. Мать-то не гнала его. Оно и понятно, сын ведь все-таки, какой ни есть… А как Васька вернулся, пореже стал появляться.
— Скажите, Анатолий, а что случилось с матерью? Отчего она умерла?
Дядька посмотрел на меня с видом посвященного в тайну, потом зевнул и проговорил:
— Сама себя она кончила.
— Что это значит? — не поняла я.
— А то и значит, — серьезно кивнул Толян. — Официальная версия, конечно, другая. Вроде как сердце не выдержало. Никому не говорили, почему на самом деле она умерла, но я-то знаю.
— А что именно случилось?
— Не смогла больше выносить то, что Женька такой непутевый.
— И что?
— А ничего. Тут недавно Женьку пригласили участвовать в какой-то передаче, не помню, как называется. Он согласился, приехал похвастаться матери, а Васька узнал, такой крик поднял… Я думал, он убьет его! Ругался на Женьку, запретил ему участвовать в передаче.
— Почему?
— Так ведь он же опозорил бы их семью на весь Тарасов. Мать в шоке была, уговаривала Женьку не ходить на передачу, отказаться от съемок, но Женька уперся…
— И что потом? — спросила я, заинтересовавшись этой историей.
— Ну, потом все и случилось… Мать поняла, что Женька все-таки собирается сниматься в передаче и весь Тарасов узнает об их позоре. Вот она и… — Анатолий провел рукой поперек горла.
— И после этого мать умерла? — на всякий случай уточнила я.
— Да. Вскрыла себе вены в ванной. Васька тогда, помню, пришел с работы и нашел ее. Начал кричать, звать на помощь. Растерялся парень… — сочувственно проговорил сосед Приходько. — Я услышал, прибежал. Васька-то просто не в себе был. Я пошел к себе, вызвал ментов и «Скорую» на всякий пожарный. Думал, как бы Ваське плохо не стало, но он парень крепкий, закаленный. Ничего, выдержал… Вот так все и случилось, — подытожил Анатолий и посмотрел на меня.
— Да-а, — протянула я. — Неприятная история.
— Да, — согласился со мной сосед. — Вот с тех пор Василий с Женькой вообще общаться перестал. Даже на похоронах матери не разговаривал. Женька, конечно, тоже подавлен был. А через несколько дней должна была состояться съемка передачи. Женька поехал туда, там его и пришили… Прямо у входа, — с видом знатока заключил он.
