Александр Скрягин - Исполнитель желаний
Но заброшена она была не всеми.
На верхний этаж двадцатиметровой башни вела прижатая к круглой кирпичной стене узкая железная лестница. Там, в помещении над цистерной для воды, обитала небольшая компания.
Возглавляли ее странный человек – Марат Есаулов.
Марат в свое время имел отношение к науке. Работал лаборантом в Институте электротехники. В поселок он попал, женившись на дочке известного ученого-аграрника. У доктора биологических наук имелась в поселке дача, постепенно превратившаяся в круглогодичный дом. Но с женой Марату не пожилось, они расстались, не прожив вместе и двух лет.
Тогда же Марат ушел из своего Института и уехал на Тюменский север, где три года проработал на нефтяных скважинах «Лукойла». Но и там он не задержался. Есаулов вернулся в поселок. Ни бывшей жены, ни ее отца к этому времени в поселке уже не было. Продав дом, они уехали в Новосибирск.
Ничего Марата с поселком как будто не ввязывало. Однако, он остался в нем, избрав себе для жительства верхний уровень заброшенной водонапорной башни.
На работу он официально не поступал. Его социальное положение определялось неофициальным термином – бомж. К настоящему моменту ему было около сорока лет.
Марата Есаулова и компанию, обитающую на башне вместе с ним, майор относил к особому, редкому сорту людей, резко отличающихся от остальных граждан.
Нормальные люди дружно расселись по ступенькам большой социальной лестницы. На нижних ступеньках – безработные, неквалифицированные рабочие и рядовые офис-менеджеры. На верхних – президенты стран, главы транснациональных корпораций и собственники банков, входящих в Федеральную резервную систему. Остальные как-то распределилось между ними. Они с чувством превосходства посматривают на головы тех, кто ниже, и завистливо – на оказавшихся выше. Так живут почти все люди.
Все, кроме людей, подобных Марату Есаулову.
Нельзя даже сказать, что они находятся внизу социальной лестницы. лестницы: они не желают взбираться даже на первую ее ступеньку. Эти граждане лезть на социальную лестницу вообще не хотят. Они стоят около нее.
По первым буквам словосочетания стоящие около Ефим и придумал название для этого сорта людей:соколы.
Соколы смотрят на лезущих вверх по лестнице, борющихся друг с другом и падающих вниз людей, так же, как, наверное, смотрели патриции Рима на гладиаторские бои пленных германцев: Занятно! Жалко только, несчастных… Да, что уж тут поделаешь – рабы! Так уж, видно, у них на роду написано!.
Люди, словно ягоды в виноградной грозди, облепили со всех сторон социальную лестницу. Она кажется им единственно возможным местом для жизни. А соколы почему-то выбрали для себя окружающие ее плоские зеленые поля.
Ценности, являющиеся для подавляющего большинства людей священными, для соколов не значат ничего.
Высокая должность для них тоже самое, что клетка для лесной птицы. Последняя модель «Мерседеса» – быстро ржавеющая железная коробка. Деньги – нарезаная хитрецами бумага. А ордена и медали, если только они не боевые, – галантерея из раскрашенной жести.
Сердятся. Даже злятся, сидящие на лестницы люди, поймав на себе чуть насмешливый, а, чаще всего, равнодушный к их достижениям соколиный взгляд. Соколы молчат, не вступают в дискуссии и споры о том, как надо жить. Но само их присутствие будит у обитателей лестницы нехорошие мысли: «А правильно ли я жил? А стоило ли ради вот этой чепухи в целлофане брать на душу столько грехов? Вон, Петр Иванович уже инфаркт получил, Коля – инсульт, а Федя – пулю, когда бился за глиноземный завод. Ему теперь все ордена за заслуги перед отечеством, которыми он так гордился, без надобности…»
Ефим полагал, что именно эта социальная лестница и была описана в одной старой книге под именем Вавилонской башни. Размещение ее не на земле, а в человеческих головах, делало это сооружение вечным и несокрушимым. И, все-таки, утверждает старая книга, она была уничтожена в порыве прекрасного и яростного гнева.
Стоящие около , как правило, не имеют не только какого-либо общественного положения, определенной работы, но часто и собственного дома.
Но сокол – это не социальная категория, равная бомжу. Нет. Сокол – особый склад характера, скорее всего, присущий человеку от рождения.
Среди соколов, хоть и редко, встречаются и вполне обеспеченные люди. Но от этого они не перестают быть соколами: в душе они совершенно безразличны к той ступеньке социальной лестницы, на которой случайно оказались. Именно это равнодушие и делает из нормальных людей странных вольных птиц.
Но состоятельный сокол все-таки явление редкое. Большая часть – не имеет ничего или довольствуется малым. Очень многие ужаснулись бы, представив себе их жизнь. Соколы же чувствуют себя в ней, как птицы в воздухе. Они как-то умудряются прекрасно устраиваться в обстоятельствах, когда нормальный человек давно впал бы в самое черное отчаяние, а то и наложил на себя руки. Соколам же – всегда, хоть бы что!
Они умеют оценить вкус шашлыка из барашка или ухи из стерлядки, но могут обходиться и пшенной кашей без масла, а то и просто куском черного хлеба с солью. На их самочувствии и здоровье это никак не сказывается.
Соколы не дураки выпить, но алкоголизм среди них редок. Да и понятно: пьянка, это – почти всегда бегство от страшной ситуации пребывания на социальной лестнице, постоянно грозящей ужасом падения. А соколам – падать не откуда. От чего им бежать под призрачную защиту зеленого змея? Лестницы-то у них нет!
Стоящих около можно ошибочно принять за представителей красивого племени романтиков. Ясные соколиные глаза часто можно встретить в компаниях, бредущих за красотами тайги, горных вершин или золотом Чингисхана. Но соколам все эти вещи, в сущности, также не кажутся важными. Они вращаются в бородато-гитарных компаниях только потому, что там им находиться все-таки приятнее, чем среди серьезных людей, озабоченных карьерой или увеличением своего банковского счета.
А что же, в таком случае, греет душу самим соколам?
Складывается впечатление, что – просто жизнь. Жизнь сама по себе. Единственное, что им по настоящему нравится – это вставать утром, когда хочется, ходить, где нравится, и размышлять: что собой представляет этот странный мир, куда они зачем-то попали из роддома?
Ничто другое их, в сущности, не интересует.
Соколы обычно крепки физически. Живут они, не болея. И, как правило, умирают накануне возраста незаработанной ими пенсии. Умирают спокойно и легко, чаще всего во сне.
Мимикьянову даже приходила в голову дурацкая мысль: а, вдруг соколы – это вообще какой-то новый вид существ, рождающийся из биологического вида Человек Разумный . Так же, как когда-то птицы вылупились из огромной армии ящеров. Могучие звероподобные ящеры бесследно исчезли в дымке времени. А легкие изящные птицы остались и завоевали небо.
Ефим внимательно присматривался к стоящим около , пытаясь заметить в них черты будущего, но ничего подобного, как будто, не обнаруживал. Совершенно никчемные и бесполезные для общества существа… Ну, умные, ну быстро соображающие, но только вот куда их ум направлен? Не ясно.
Вот к таким людям и направлялся майор Мимикьянов.
Деревянная дверь в старую башню была открыта.
Внутренность водокачки освещалась вечерним светом через узкие окна-бойницы, пробитые в толстых стенах.
Бетонный пол нулевого уровня устилали осколки кирпича и отбитые пласты древней штукатурки.
К стене была привинчена железная корабельная лестница с тонкими поручнями. Ее окончание терялось в высоте.
Мимикьянов ступил на крепкую ребристую ступеньку и стал подниматься вверх.
На середине пути до его слуха долетел негромкий перебор гитарных струн и слабенький, но приятный баритон:
«Люди идут по свету, им вроде не много надо,Была бы прочна палатка, и был бы не труден путь,С дымом сплетается песня, ребята отводят взгляды,И шепчет во сне бродяга кому-то: не позабудь…»
У самой вершины лестница устремилась в узкий промежуток между кирпичной кладкой башни и круглым боком огромной цистерны. Когда-то закаченная в нее вода под действием силы земной гравитации разбегалась по трубам домам поселка. Но уже много десятилетий, как в цистерне было сухо. А вода отправлялась к кухонным кранам силой мощных электрических насосов на городской водозаборной станции.
За два пролета до завершения подъема наверху раздался глухой звон. Это майор наступил на ступеньку, укрепленную на шарнире, а она потянула ведущий наверх стальной трос. На его конце были привязаны пустая консервная банка и бутылка из-под водки. Они и ударились друг о друга. Устройство предупреждало здешних обитателей о приближении гостей. Застать их врасплох было не просто.
