Евгений Сухов - Закодированная месть
– Не беспокойся, этот разговор не выйдет дальше этих стен, а потом ты звонишь по защищенной линии.
– Хорошо… Дело в том, что мой банк подвергся хакерской атаке. И со счетов нескольких моих солидных клиентов пропали крупные суммы. Поначалу мы думали, что это простой сбой в компьютерной сети, решили провести тестирование главного банковского компьютера, но обнаружили еще несколько несанкционированных перечислений.
– В твоем банке работают лучшие компьютерщики страны, в Пентагоне таких не встретишь!
– Еще вчера я думал точно так же, – обескураженно произнес Энтони.
– Вы засекли его следы? – с надеждой спросил Обрайн.
– Абсолютно никаких следов! Как будто бы его и не существовало. Каким-то чудом хакеру удалось преодолеть секретные коды, пройти через все защиты, миновать расставленные ловушки и снять деньги со счетов. Никто из моих специалистов не может объяснить, как это получилось.
– А мой счет не пострадал? – весело спросил Обрайн.
– С ним все в порядке, – утешил президент банка. – Первое, что я сделал, так проверил именно его.
– Тогда я спокоен… А если серьезно, то все это очень странно. До этой самой минуты я считал, что в твоем банке системы защиты куда надежнее, чем в Белом доме.
– Так оно и есть! Несколько лучших специалистов я переманил из Вашингтона серьезными деньгами. Они в один голос утверждают, что на их прежней работе столь надежной защиты просто не существовало. Дело принимает очень скверный оборот. Если мы не примем каких-то кардинальных мер, то под угрозой окажутся все электронные взаиморасчеты банка. Но это еще не все… Наш банк связан тысячами нитей и с другими крупными банками мира различными соглашениями и договорами, которые он не сумеет исполнить, что, в свою очередь, породит кризис. Дальше все пойдет, как по цепочке. В этот кризис будут вовлечены партнерские банки, что породит финансовый мировой кризис. Банки и связи между ними – это главные артерии всей промышленности, и вслед за этим в мире случится финансовый хаос. Если ты хочешь услышать правду, так произойдет самый настоящий коллапс!
– Я этого не хочу… И все это из-за одного человека, который проник в твой банк?
– Именно так, он знал, что делает. Он ударил в самое сердце мировой экономики, в самый нерв Уолл-стрит, а такие вещи безболезненными не бывают.
– Кажется, я понимаю твое беспокойство, – задумчиво протянул Анри Обрайн. – Здесь действительно стоит побеспокоиться за безопасность страны. О твоем звонке я непременно доложу главе ФБР. Думаю, что он известит о произошедшем президента страны. Дело принимает весьма серьезный оборот. Я сейчас же соберу руководителей подразделений, и мы проведем экстренное совещание. Постараемся на нем выработать дальнейшую стратегию. Сколько у нас времени?
– Немного. Все это нужно сделать до открытия Нью-Йоркской фондовой биржи. Дальше утаить кражу будет невозможно, и все посыплется, как карточный дом! В нашем распоряжении несколько дней. Максимум неделя!
– Понимаю, у нас на счету каждая секунда. Все, Энтони, я тебя услышал, доверь это дело мне и держи меня в курсе всего происходящего.
– Анри…
– Слушаю тебя, Энтони.
– Мне больше не на кого положиться.
– Я это осознал.
Энтони Конорс с некоторым облегчением положил трубку. Поднявшись, он подошел к бару, в котором у него хранились элитные напитки, собранные по всему миру. Особенность этой коллекции заключалась в том, что напитки он распивал с выдающимися людьми. Каждую такую бутылку он старательно подписывал, и за десять лет у него собралось довольно внушительное собрание. Энтони распивал коньяки и вина с президентами многих стран, влиятельными общественными деятелями, мировыми знаменитостями, лауреатами Нобелевской премии, руководителями крупнейших концернов, миллиардерами, просто с серьезными вкладчиками, а также с симпатичными ему людьми. Но жемчужиной его коллекции оставался коньяк стодвадцатилетней выдержки «Генрих IV», причем стоимость напитка приближалась к двум миллионам долларов. Втайне он гордился тем, что немногие из толстосумов отважатся выложить за одну бутылку столь впечатляющую сумму. Но это тот самый случай, когда великолепно было не только содержимое, но и оформление – сама бутылка была выполнена из червонного золота, украшенного почти семью тысячами драгоценных камней, и представляла собой настоящее произведение искусства. Цену коньяку добавляло еще то обстоятельство, что каждую партию коньяка выдерживали в специально изготовленных бочках не менее ста лет, а его производителями являлись прямые потомки Генриха IV.
Похоже, что отпрыски королевской крови весьма неплохо разбирались в коммерции и элитных коньяках.
Бутылок такой партии в мире было всего лишь десять, исполнены и разлиты они были по специальному заказу. И разошлись по разным концам света в шикарные особняки и величественные дворцы. В прошлом году эту бутылку он опустошил на полтора стакана с известным итальянским фокусником Страдини, пожелавшим открыть в «Империале» солидный счет. Познакомился Энтони с иллюзионистом еще в Лас-Вегасе лет десять назад, когда пришел на его выступление, тот демонстрировал такие вещи, которые можно было воспринимать как чудо: парил над куполом цирка; проходил сквозь стены; резал себя на части промышленной пилой; щелчком пальца зажигал парящие в воздухе предметы и совершал массу всего такого, отчего просто хотелось вскочить с места и прокричать на весь зал: «Этого просто не может быть!»
И вот, подустав от своего колдовства, фокусник решил оставшуюся часть жизни провести на Манхэттене, по соседству с обыкновенными людьми, весьма далекими от его чародейств и от прочего всякого волхвования. Вот только настоящий алмаз невозможно спрятать даже в россыпи песка – он непременно засверкает, привлекая к себе всеобщее внимание. И когда стареющий волшебник пришел в банк, чтобы открыть счет, то был тотчас узнан персоналом. И Энтони Конорс пригласил его в свой кабинет, где они, отгородившись от всего остального мира и от его проблем за тяжелыми дверьми, выпили по три стопки божественного коньяка. Это был даже не алкогольный напиток, а нектар, способный продлевать жизнь. А потому вкушали они его по крохотному глотку, смакуя едва ли не каждую каплю, попавшую на язык.
С тех пор к этой бутылке он не притрагивался. Заряженный великим кудесником, напиток как будто бы дожидалась своего часа, и, кажется, он настал. В нынешней ситуации его может спасти только чудо, именно такое, какое всю жизнь творил великий маг Страдини.
Открутив нарезную крышку, Энтони Конорс выдернул пробку и тотчас ощутил чарующий аромат, замешанный на дыхании леса, запахах грибов, перезрелых фруктов, лесных орехов, среди которых особенно остро чувствовался дух сливочного масла, тотчас заполнивший комнату. Дух был настолько насыщенным и густым, что его можно было почувствовать на ощупь.
Налив в высокую пузатую рюмку коньяк, он вдохнул в себя благоухание, чувствуя, как по жилам вместе с потоком воздуха разбегается утраченный покой. После чего сделал небольшой глоток, обжигая ротовую полость. Расчувствовав вкус, Энтони выпил его одним большим глотком и тотчас ощутил желание действовать.
Кажется, волшебство начинало воплощаться.
Вернул бутылку в бар, невесело усмехнулся: для такого напитка нужно заводить специальный сейф.
Выйдя из кабинета, Конорс сказал Жаклин, тотчас повернувшейся к нему в ожидании.
– Я схожу в операционный зал… Скоро подойду.
– Если вас будут спрашивать, что мне ответить?
– Меня ни для кого нет… Впрочем, если будет звонить Анри Обрайн, немедленно меня соединишь.
– Я все поняла, мистер Конорс, – ответила секретарша.
Глава 11
Взломать компьютер, или «Пошла, родимая!»
В Лейпциг Виталий прибыл после обеда на экспрессе и тотчас отправился в банк. На его счет уже было переведено пять тысяч долларов, так что он без особых проблем снял наличность и пребывал в хорошем расположении духа. Лейпциг примечателен обилием скверов и парков, можно устроиться где-нибудь подле пруда на лавочке и поглазеть на лебедей. У воды всегда хорошо отдыхается.
Оставалось подумать, где взять человека, который открыл бы на себя счет в банке Лейпцига, например вполне подошел бы филиал «Империала». Сложность задачи заключалась в том, что не станешь же ходить по улице и кричать: «Кто желает открыть счет на перечисление в двести пятьдесят тысяч долларов?!» Тут следовало действовать деликатно, без малейшего ущерба для дела, таким образом, чтобы человек ни о чем не догадался. Одно неверное движение, жест, даже интонация могут испортить все дело. Разумеется, хотелось бы заполучить вкладчика среди русскоязычных, но здесь как получится, для его поисков просто нет времени.
У Виталия в Лейпциге был приятель, с которым он когда-то учился в университете, – женился на немке. Так случается. Но уже который год с ним не было никакой связи – тот как-то неожиданно пропал, не оставив своих контактов. Поговаривали, что с женой он развелся и укатил куда-то на богатые хлеба в Америку.
