Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей
А уроды уже поднимались, готовые ринуться в бой. Верка не могла стерпеть, что мужики дерутся из-за меня, а не из-за нее, и, схватив первую попавшуюся вазу, запустила ею в двух несущихся в нашу с Афганцем сторону типов. Ваза попала одному из мужиков по лбу, он стал заваливаться на бок и потащил за собой второго. Верка дико орала, причем я с удивлением поняла, что она напоминает мужикам про библейские заповеди, правда, в собственной интерпретации: не возжелай жены ближнего своего, когда рядом с тобой профессионалка. Андрей Евгеньевич не желал, чтобы его имущество портили, и бросился на Верку. В результате они оба грохнулись на пытающихся подняться мужиков. Мы с Афганцем целовались в уголочке, как школьники. Он сказал, что ради поцелуя со мной готов рискнуть царапиной на лице. Нам удалось подстроиться друг под друга, даже несмотря на клык. Я боялась его снимать, не была уверена, что удастся прицепить его вновь. Верка вопила, что потребует компенсации морального ущерба, поясняя, что с мужиками она бесплатно ни на полу, ни на кровати не валяется, а тут еще придется добавить за увечья.
Внезапно дверь распахнулась и на пороге появились Валентин, Костя и Сашка. Из-за их спин выглядывали какие-то незнакомые мне мужики.
– Я созрел на кольчугу, – объявил во всеуслышанье сосед Андрея Евгеньевича, обращаясь прямо к Верке, уже принявшей на полу сидячее положение и переругивающейся с мужиками по поводу своего вознаграждения.
– Две штуки баксов, – сказала Верка Валентину и улыбнулась ему с профессиональной ласковостью.
– Даю три, – тут же сказал мужик, которому Верка заехала в лоб вазой. Она, кстати, не разбилась и лежала на ковре между участниками схватки.
– Три с половиной, – предложил его приятель.
– Четыре, – выкрикнул Андрей Евгеньевич, помогая Верке встать.
– Четыре – раз, – произнес Афганец, отлепляясь от меня, – четыре – два, четыре…
Расталкивая собравшихся, в комнату влетел Вовчик и с расширившимися глазами сообщил:
– Там танк на дороге. У второй деревни. Пушку сюда наводит.
– В погреб! – завопил Андрей Евгеньевич, забыв про Верку и аукцион. Инстинкт самосохранения у него был развит очень неплохо. Или жизнь современного богатого человека настолько полна опасностей, что при малейшей угрозе он использует все возможные меры предосторожности?
Мы всей толпой рванули вслед за ним и через пару минут уже сидели в прохладном подземелье, где по стенам были выставлены всевозможные бутылки. Вернее, они не стояли, а лежали под определенным углом – как и положено хранить коллекционные вина. Консервов, как можно было бы ожидать в деревенском или дачном погребе, тут не было: только спиртные напитки. Но мы не успели осмотреться. Земля над головой содрогнулась, потом послышался грохот падающих камней…
Минут через двадцать все стихло, но все это время над головой слышались какие-то звуки… Камни падали, падали, падали…
Андрей Евгеньевич матерился, проклиная жителей соседней деревни до седьмого колена. Из его эмоциональной речи я поняла, что именно они наняли танк, по всей вероятности, скинувшись, чтобы разрушить дом своего классового врага. Или по их просьбе какие-то вояки провели давно откладываемые из-за нехватки средств учения, тренируясь на доме богатого человека, и в качестве стимула получили ведро самогона бабки Никифоровны.
– А что ты такое сотворил, котик? – провела рукой по его шее Верка, явно не забывшая, что Андрей Евгеньевич предлагал за нее самую высокую цену. Правда, подозреваю, что в ближайшее время ему будет не до любовных утех, да и четыре тысячи уйдут на восстановление дома.
Андрей Евгеньевич сообщил, что постоянно воюет с жителями соседней деревни и после того, как они выловили всех его лещей, он, наняв двух резвых лошадок в одной фирме по их прокату, отправил своих молодцев поскакать по вражеским огородам, что и было с успехом осуществлено. Скачки проводились прошлой ночью после нашего отъезда. И вот теперь – ответный удар.
– Ну ничего, я десять танков найму, – грозился Андрей Евгеньевич. – Я эту деревню дотла спалю.
– А если это не они? – спросил Костя. – Если амазонки?
Все собравшиеся задумались. Такого варианта тоже исключать было нельзя. В любом случае мы найдем на него ответ, когда осмотрим дорогу, ведущую к замку. Танк не может проехать, не оставив следов.
Но сейчас первейшей задачей был выход на поверхность. Я лично опасалась, что нам придется тут долго сидеть – до прибытия спасателей. Надеялась только, что мобильные телефоны хоть у кого-то сработают. Мой сигнала не подавал. Не хотелось бы даже один день сидеть на вине, пусть и коллекционном. Однако хозяин дома нас успокоил, заявив, что погреб он строил не только для хранения вин, но и для забав, и из него имеется другой выход – у самой воды, к которому он нас и пригласил.
Дверь закрывалась на задвижку в виде рта с острыми зубами, которую Андрей Евгеньевич легко сдвинул в сторону, поясняя по ходу дела, что если ее двигать неправильно, то зубы могут и цапнуть. Я невольно вспомнила прочитанное сегодня про бабу-ягу: в избушке на курьих ножках вместо замка как раз должен быть такой рот. Интересно, чья это была идея? Но спросить я не успела. Обращаясь ко мне, Андрей Евгеньевич сказал:
– Прошу! Дам всегда следует пропускать вперед.
«И отправлять вместо себя на амбразуру», – хотелось добавить мне, но я сдержалась.
Я высунула свой любопытный нос из-за двери и увидела простирающееся передо мной озеро. Вышла на песок, вздохнув полной грудью, тут же заметила ведущую вниз к воде и вверх к дому лестницу. Она находилась справа от меня. Я сделала пару шагов по песку, ступила на лестницу и стала подниматься по ней вверх. На вершине опешила.
Дома больше не было. От него осталась груда кирпичей и обломков мебели.
Тут же оглянулась назад и не заметила никакого танка, только людей, бегущих к остаткам дома. Правда, основная масса жителей деревни простых граждан (как, впрочем, и обеспеченных) уже и так толпилась вокруг обломков.
Мужики почему-то не спешили выходить из укрытия, ко мне не присоединилась даже Верка, по всей вероятности устроившая новый аукцион своих услуг. Я же решила сходить на разведку и выяснить обстановку. Меня, признаться, больше всего волновало состояние транспортных средств. Сможем ли мы добраться домой? Ведь Вовчик припарковал свой джип на участке рядом с домом Андрея Евгеньевича, хотя, если не ошибаюсь, джип Афганца стоял у соседнего дома, где проживал Валентин. Расстояние же между особняками было приличным, и я надеялась, что машина не пострадала. По крайней мере, дом Валентина устоял – если не считать нескольких выбитых стекол.
Но я опять не учла, что выгляжу сейчас нестандартно.
Я тихо подошла к шумевшей и размахивающей руками толпе (решавшей вечный вопрос: что делать?) и прислушалась.
Первым меня заметил старый знакомый Иван Петрович, тут же закрывший рот. Вслед за ним заметили и все остальные. Половина граждан залилась смехом, спрашивая: «Ну что, доигрались?», вторая попятилась. Некоторые женщины стали украдкой креститься. Жители деревни обеспеченных граждан спрашивали, где Андрюха и сколько он сегодня выпил, а также подсчитывали, во сколько ему обойдется сегодняшнее «игрище». Среди толпы нашелся один смелый мужик (кстати, хозяин последнего деревенского дома, где нам с Сашкой и Веркой в первый наш приезд в эти места поведали местные сплетни), выскочивший вперед с где-то раздобытой палкой.
– А ну я тебя сейчас! – заорал он.
Поняв, что намерения у него серьезные, я, не задумываясь (наверное, сработал старый добрый инстинкт самосохранения), вырвала из-за пояса гранату и приказала:
– Брось палку! Или сейчас чеку выдерну.
– Дима, брось палку! – продублировала мой приказ его жена и обратилась ко мне: – А у вас маскарад, да?
Я решила пока не выступать с комментариями.
Дима тем временем палку бросил. Не знаю уж, кому из нас двоих он подчинился. Граждане, поняв, что больше «кина» не намечается, собрались разойтись. Некоторые, по всей вероятности не исключающие, что к ним на самом деле пожаловала нечистая сила, уже отступали. Однако мне требовалось выяснить причину появления танка.
– Иван Петрович, останьтесь, пожалуйста, – вежливо попросила я знакомого дедка.
Но он не успел ни что-то сделать, ни ответить мне.
– Ах ты, мерзавец, уже и с ведьмами водишься? – завопила какая-то сухонькая старушка, наступая на Петровича подобно разгневанной курице. – Нехристь несчастный! Ну я бы поняла еще, если бы ты молодуху завел…
– Зачем меня тогда скалкой охаживала? – робко заметил Петрович, отступая от старухи.
– Потому что глазами своими бесстыжими на Машку, внучку Никифоровны, заглядывался!
На развалинах остались только Петрович со своей бабкой и я. Старики, казалось, забыли о моем существовании и выясняли отношения. Вернее, бабка напоминала Петровичу о том, как он сорок лет назад посмотрел на какую-то Дуньку, тридцать лет назад помог дотащить мешок с картошкой соседке Клавке, двадцать лет назад чинил стул веселой вдове Валентине Васильевне, десять лет назад заигрывал со снохой, а в прошлом году, когда городская Машка приехала к своей бабке осваивать передаваемое в их семье по наследству искусство самогоноварения, дедок так и норовил быть Машке полезен. Ну просто бразильские страсти в одной отдельно взятой русской деревне.
