Марина Серова - Меняю любовницу на жену
— Козлы, быдло, ненавижу, морды провинциальные, — бормоча под нос ругательства, плюхнулась она на табуретку. — О, а запах, фантастика! — произнесла она, втягивая носом аромат свежесваренного кофе. Зерна у нее, между прочим, оказались первоклассными, кофе получился превосходный.
Антонина налила себе полную кружку и с жадностью принялась пить.
— Уф, — пробормотала она, сделав последний глоток, — теперь и в душ можно, и мордочку разрисовать, теперь я человек. Ты прости меня, спросонья я всегда не в себе бываю.
— Да ладно, — махнула я рукой, — всякое бывает. Хорошо, что у тебя ружья нет, а то пальнула бы с перепугу.
Антонина расхохоталась.
— Ладно, с меня завтрак, приглашаю тебя. У меня по договору с хозяином ресторана — полный пансион, пару раз в неделю могу привести кого-нибудь для компании, так что завтрак за счет заведения.
— Завтрак так завтрак, — отозвалась я. — Слушай, у меня к тебе еще один вопрос имеется, про муженька бывшего.
— Это только после еды, на голодный желудок я про него говорить не могу.
Мы дошли до ресторана, который был непривычно тих в столь ранний час. Между столиков сновала уборщица, протирая пол.
— Привет, мальчики, — крикнула Тоня куда-то в глубь зала. — Мне мой фирменный завтрак, да, сегодня я не одна. Танечка, как ты относишься к омлету по-лионски?
— Нормально, — отозвалась я. — Понятия не имею, что это за чудо кулинарии, полагаюсь на твой вкус.
— Так, мальчики, нам два омлета по-лионски, салатик, пару бутербродиков с красной рыбкой, кофе по-венски и пирожные. Давайте «Киевские», «Прагу» пусть ваш повар трескает, он вечно на креме экономит, экспериментатор хренов.
Завтрак оказался приличным, а главное — подали его быстро.
— Ну, спрашивай, что ты там хотела, — разрешила Антонина, допивая кофе. — Теперь я в состоянии разговаривать.
— Тонь, а ты фамилию второй жены Алексея случайно не помнишь? — задала я вопрос, мало надеясь на положительный результат. Редкая женщина знает фамилию второй жены своего первого мужа.
— И не случайно помню, — невозмутимо произнесла Антонина, доставая тонкую сигарету с золотым мундштуком. — Верка Сусулич, по кличке Суслик.
Честно признаюсь, у меня было предчувствие, что я услышу знакомую фамилию из отчета детективов. Стоп, Танюша, нечего давать волю своей фантазии, нужно обстоятельно разобраться во всем и только потом делать выводы.
— Может, ты даже скажешь, где я смогу найти ее?
— Угу, — пробормотала она, пуская дым ровными колечками, — скажу. На кладбище, в фамильном склепе Сусуличей.
— Шутка?
— Нет, я сама на похоронах была, букетик приносила. Я еще в Алекса, как кошка, влюблена была, думала утешить его. Молодой перспективный вдовец, с шикарной квартирой, связями и кучей денег. По крайней мере, тогда мне казалось, что это очень много.
— Получилось? — поинтересовалась я.
— Что? — переспросила Антонина.
— Утешить, — улыбнувшись, отозвалась я.
— А, это. Нет. На молодого перспективного вдовца сразу же нашлась пара-тройка очаровательных блондинок и брюнеток. Лексик у нас дважды одно и то же блюдо не ест, — хмыкнула она.
— А от чего умерла его жена? — спросила я.
— В пустой бассейн упала.
— Как это?
— Как в анекдоте. Знаешь, про психушку?
Такого анекдота я не знала, но подробности смерти уточнить хотелось:
— Так как она умерла?
— Пила, как лошадь, и свалилась в бассейн без воды. Они где-то отдыхали, на каком-то курорте, поговаривали, что Верка от алкоголизма там лечилась. После женитьбы только выяснилось, что она — скрытая алкоголичка, — с сарказмом сказала Антонина. — Да наверняка застукала муженька с другой бабой и начала квасить. Лексик у нас еще тот ходок был, предпочитал богатеньких и состоятельных. Эти курицы на рассказы о тяжелом детдомовском детстве очень велись.
Я покачала головой: рассказанное ну никак не вписывалось в портрет знакомого мне человека. Но тут на память мне пришла последняя комбинация косточек. Выходит, я на верном пути.
— Ну что, хлопнем по рюмашечке? — Голос Антонины вывел меня из раздумий.
— Спасибо, Тоня, я не хочу. Скажи, а какие-нибудь близкие у Сусулич…
— Остались, — понимающе кивнула Тоня. — Я тебе питерский адресок дам. Ты думаешь, откуда я ее знала? Она в нашем училище училась. Тогда модно было, чтоб дети богатых и знаменитых к культуре приобщались. Она, правда, для балета старовата была, лет на пять старше нас… Алекса с ней я познакомила. Знала бы, что так получится, лучше бы с моста в Фонтанку нырнула… Я и дома у них бывала. Папаша, мамаша, бабуля из бывших, икра красная в хрустальных вазочках, коньяк в хрустальных рюмочках…
Антонина продиктовала мне адрес, мы попрощались, и я вышла из ресторана. Так, сейчас окунуться, вволю побарахтаться в волнах — и в Питер. В самолете придумаю, как мне к семейке Сусулич поближе подобраться да про вторую жену Алекса все узнать. Как там его Тоня называла? Лексик, кажется. Надо же придумать такое глупое прозвище.
* * *Питер встретил меня отвратительным моросящим дождем. Дул пронизывающий ветер, влага оседала на стенах домов, отчего серые здания казались еще серее. Я поймала такси и отправилась в гостиницу — после горячего южного солнца мне требовалась акклиматизация в горячей ванне с какой-нибудь пеной и бокал хорошего вина.
К Питеру у меня довольно прохладное отношение, мы с ним на «вы». Если Москва, которую я, кстати, тоже не сильно люблю, похожа, на мой взгляд, на уютные растоптанные домашние тапки с пушиcтыми помпонами, то Питер — на новые концертные туфли на высокой шпильке, очень официальные и чопорные.
Гостиница была самой обычной, с неким казенным духом, вафельными полотенцами в ванной, на которых виднелся штампик, с электрическим чайником и неизменной картиной под абстракцию — фиолетовые апельсины-шары на книге-блюде или что-то в этом роде. Я долго нежилась в ванне, уговаривая себя подняться. Наконец, завернувшись в махровый халат, устроилась в кресле, подобрав под себя ноги. Кресло пришлось отодвинуть подальше от окна, из которого сквозило холодом. Я поежилась, натягивая полы халата до щиколоток. Ох, не нравится мне местное лето!
Номер телефона Сусуличей, данный мне Тоней, изменился, пришлось искать через справочную. Мне нужно было узнать, принадлежит ли квартира старым хозяевам, но не хотелось выходить на улицу только затем, чтобы получить неутешительный результат. Повезло — я дозвонилась, а квартира все еще принадлежала родителям бывшей жены Алексея. Я нехотя стала собираться: дождь всегда отрицательно действует на мою нервную систему, делает меня ленивой, нагоняет тоску и уныние. Я почти час возилась, оттягивая момент выхода на улицу то чашкой кофе, то разговором с горничной, то, напоследок, просмотром новостей по телевизору.
Я совсем уже уходила, когда снова отложила неприятный момент и включила телевизор. Шли местные новости. Ничего в жизни не делается просто так, силам небесным было нужно, чтобы я затягивала свой выход. В новостях шла речь о том, что местное хореографическое училище справляет на днях юбилей. Я на всякий случай записала фамилии директрисы, ее зама, одного из педагогов, выступавших с восторженными рассказами о буднях и праздниках учебного заведения. Сама собой у меня выстроилась тема разговора с родными Веры Сусулич: я решила, что представлюсь журналисткой, собирающей материал для книги об ученицах хореографического училища.
Сусуличи жили в старом районе, откуда рукой подать до любого исторического места Питера, в доме, который помнил лучшие времена. Лет этак тридцать, даже пятнадцать назад проживание в таком доме было заветной мечтой очень многих. Дом и сейчас выглядел прилично, в нем только не было светского лоска, который присущ всем новым элитным домам, где просторные парадные с хрустальными люстрами и традиционными пальмами в кадках, дюжие молодцы с накачанной мускулатурой и тренированным телом да лифты с до блеска начищенными металлическими деталями и здоровенными зеркалами. Ничего этого в доме Сусуличей не было. Может быть, «новые русские» или бывшие партийцы еще не добрались до него, а может быть… Додумать я не успела, так как оказалась перед тяжелой дубовой дверью нужной мне квартиры. Медная табличка на дверях гласила, что именно здесь живет «товарищ Сусулич Владимир Борисович». Перед дверями лежал веселенький пестренький ковер, когда-то сшитый из разных кусочков ткани, а теперь сильно вытертый от длительного пользования.
Я нажала кнопку звонка и натянула на лицо приветливую улыбку. За дверью раздалось шарканье старческих ног, покашливание.
— Кого нужно? — спросил дребезжащий женский голос.
— Здравствуйте, я журналистка, Татьяна Иванова. Меня к вам прислали из хореографического училища, я собираю материал про учениц этого заведения, — громко и четко, чтобы меня услышали по ту сторону двери, произнесла я, чувствуя себя полной идиоткой. Представляю, как потешались соседи по лестничной клетке, я прямо затылком чувствовала их взгляды в дверных «глазках».
