Роб Томас - Вероника Марс
– Со мной все в порядке, просто рассказывай.
– Хорошо… Значит, Лиэнн Скотт… То есть твоя мама. За ней числится несколько мелких нарушений, самое последнее в 2006 году. Пребывание в состоянии опьянения в общественном месте, мелкая кража, незаконное проникновение. Похоже, между 2004-м и 2006-м она часто переезжала с места на место. Я вижу ее в Барстоу, Рино, Скоттсдейле и только потом уже в Тусоне, – Мак бросила беглый взгляд на Веронику и вернулась к монитору. – В январе 2007-го вышла замуж за Таннера Скотта. В декабре 2007-го родила Хантера Джейкоба Скотта. В прошлом году, когда Хантер пошел в школу, стала работать в стоматологии.
– А Таннер?
Мак поджала губы.
– Его оказалось не так-то просто отследить. Трудовая история вся в белых пятнах, постоянное место жительства отсутствовало с 2000-го по 2006-й.
– Ничего удивительного. Он рассказывал, что крепко закладывал за воротник, пока не встретил мою маму.
– В 1996-м женился на некой Рэйчел Новак, в 2000-м развелся. Аврора родилась в 1998-м в Альбукерке. Похоже, в 2005-м он провел несколько месяцев в тюрьме за подделку чеков – Аврора в это время находилась под опекой государства. Выйдя из тюрьмы, взял себя в руки. Оформил опеку над Авророй и стал работать на более стабильных местах. Перед тем, как устроиться в депо, несколько лет работал уборщиком, – Мак подняла голову. – Это все, что выдает базовый поиск. Мне продолжать копать?
Вероника покачала головой.
– Не стоит. Думаю, я сама могу заполнить пробелы.
Она знала, как высок процент рецидивистов среди мелких правонарушителей. То, что он несколько лет исправно работал уборщиком, говорило только об одном: он был настроен встать на путь исправления решительно. После ночной смены за чисткой унитазов идея легких денег многим начинала казаться слишком соблазнительной. Может, Таннер Скотт и вызывал у нее подозрения, но похоже, он действительно остепенился.
Мак пристально наблюдала за ней, беспокойно нахмурив брови.
– Это, наверное, все так странно для тебя, – заметила Мак.
– Вовсе нет. Я в порядке.
– Вероника, кого ты хочешь обмануть? Уж я-то кое-что понимаю в проблемах с матерями.
Вероника вымученно улыбнулась. Именно она еще в школе раскопала секрет о том, что Мак перепутали при рождении и что семья, которая всегда казалась ей чужой, такой и была.
– Ладно, это ужасно странно. Но я стараюсь не зацикливаться на этом. Сейчас нужно думать прежде всего о том, чтобы найти Хейли и Аврору, – она выглянула в окно у Мак за спиной. Там бледным мазком по синему небу парила на ветру чайка. Красивая картина – для птицы, которая ищет ближайшую помойку. – Как насчет остальных, ты успела их пробить?
– А как же. Чед Коэн, по всем моим данным, продолжает торчать в Стэнфорде. Я проверила логи их системы безопасности: в последние дни он использовал свой пропуск для походов в спортзал и библиотеку. Ни полетов, ни каких бы то ни было трат, указывающих на путешествие.
– А Крейн?
Мак покачала головой.
– Он не оставляет за собой особого электронного следа. Впрочем, сомневаюсь, чтобы он ускользнул от семьи и успел что-то натворить, когда они все находятся под пристальным вниманием прессы, согласна?
– Это маловероятно, но не невозможно. Завтра уточню у Деуолтов. Все равно нужно к ним идти, – на секунду она закрыла лицо руками. В висках чувствовалось приближение головной боли.
– Что нам делать дальше? – тихо и почти нерешительно спросила Мак.
– Единственное, что в наших силах, – Вероника опустила руки. Мак сидела перед ней тихо, как мышка, и ждала ответа. – Вертеть все зацепки и надеяться, что рано или поздно они сложатся в осмысленную картину.
Глава 17
– Сказать, по чему в Нью-Йорке я совсем не скучаю?
Вероника легонько раскачивалась в гамаке, подвешенном между двумя толстыми дубовыми стволами за домом Кита, пальцем заложив страницы дневника Авроры Скотт. Они недавно поужинали, и угасающий дневной свет еще мягко проникал сквозь листву.
Кит, на корточках пропалывавший тюльпаны, оторвался от сорняков и посмотрел на нее. Грязная посуда и остатки лазаньи стояли на деревянном столике во дворе. Они заслужили отдых и решили поужинать здесь и насладиться вечером.
– Я слышал, аллигаторы в канализации не всем нравятся, – сказал он, вытирая со лба капли пота.
Радуясь тому, что у нее снова есть отцовская поддержка, она улеглась в гамаке.
– Я не скучаю по крошечным тесным квартирам, где нет двора и сада и окна не открываются. Ни капельки не скучаю.
Сад был ее любимым местом в доме Кита. В школе, после того, как Кит проиграл на выборах и они все потеряли, они ютились в небольшой квартире – не такой маленькой, как ее жилье на Манхэттене, но и далеко не то, что рисуешь в воображении при мысли о благоустроенной жизни. Но это был их дом, и он был уютным – это было тогда, когда они вдвоем противостояли целому миру. А перед домом был общий двор с бассейном, где можно было отдыхать и дышать воздухом.
Но сидеть в их маленьком садике, глядя на заходящее солнце, рвать сорняки и покачиваться в гамаке под деревьями, которые были намного старше ее самой, – все это казалось ей настоящей роскошью.
– Да? Еще заскучаешь, когда каждую неделю месяц за месяцем придется стричь газон, – он криво усмехнулся, глядя на нее со своего места.
– Хм. В вопросах садоводства я бы предпочла придерживаться позиции стороннего наблюдателя. Но я могу подавать тебе лимонад между прополками.
Он потянул за крепкий жилистый сорняк, вытягивая его из почвы. Густые корни спутались узлами.
– Что читаешь?
Вероника показала ему книжицу.
– Дневник Авроры. Она не писала ничего нового уже больше года, так что тут может и не быть актуальной информации. Но хотя бы есть с чего начать.
Тетрадь на самом деле была наполовину дневником, который был исписан крупным круглым почерком разноцветными чернилами, наполовину альбомом для рисования. Карандашные рисунки и узоры попадались постоянно – то рисованный Франкенштейн, волочащийся по странице, то цветок в вазе с тщательно прорисованной светотенью, то абстрактные виньетки на полях. Аврора хорошо рисовала. Слова иногда струились ровными строчками, иногда сползали набок, так что приходилось разворачивать блокнот, или скручивались спиралью, обвивая ее рисунки.
Я не вынесу еще одного дня среди этих зомби с мертвыми глазами.
Каждый раз, когда миссис Нельсон на уроке неправильно произносит слово «хламидиоз», где-то получает крылья ангел. Или сразу хламидиоз?
Наш главный лицемер читал мне сегодня лекцию о вреде алкоголя и наркотиков. Это в «Анонимных алкоголиках» из людей делают идиотов, или он еще до этого выжег себе все извилины?
Аврора не всегда была настроена враждебно: почти на каждой странице упоминался некто Баркли, судя по всему, их пес, иногда в сопровождении рисованных сердечек и смайликов. Целая страница была уделена портрету Хантера: он был изображен с серьезным и недоверчивым выражением, и под рисунком было написано: «Босс». Но за дневником стал проступать образ девушки вспыльчивой и раздражительной. Аврора Скотт была умной, творческой, вздорной, скучающей. В отличие от Хейли Деуолт, она не хотела угождать никому, кроме себя самой.
– Как мама?
Сквозь кроны деревьев Вероника посмотрела в небо. Когда сегодня утром по маленькому телевизору показали Лиэнн, никто из них даже не назвал ее по имени. Вероника с открытым ртом смотрела пресс-конференцию, оцепенев от ужаса, и только когда на экране вновь показали Триш Терли, ей пришло в голову, что, должно быть, чувствовал сейчас Кит. Но не было времени ничего обсуждать. Позвонила Петра Ландрос, и Вероника в спешке собралась и ушла из дома.
Когда она вернулась, на столе уже стоял ужин и бокалы с вином. Они поели в вежливом молчании. Ей казалось, он ждет, что она первая затронет эту тему. И она пару раз пыталась, но закрывала рот, ничего не сказав. Может, это было так тяжело в силу привычки – они с Китом могли говорить почти на любые темы, но Лиэнн была одной из редких тем, которых они избегали.
Сейчас она приподнялась в гамаке на локте, чтобы посмотреть на отца.
– Испугана. В отчаянии.
Кит кивнул, не глядя на нее. Он воткнул тяпку в рыхлую почву, пытаясь извлечь оттуда глубоко вросшие длинные корни очередного сорняка. Она понаблюдала за ним и продолжила:
– Но не считая этого, кажется, у нее все хорошо, – она помолчала. – У нее еще один ребенок. Мальчик.
Кит кивнул.
– Я видел в газете, – он сделал паузу. – Ты с ним встречалась?
– Да. Милый ребенок, – надо просто избегать слова «брат», и она будет в порядке. – И Таннер кажется нормальным. Хотя он немного мутноват. Мак нашла у него судимость за поддельные чеки, задолго до мамы. И он темнит и мифологизирует свое прошлое, как всегда делают алкоголики. Но похоже, она ему действительно небезразлична. С тех пор, как они вместе, он всерьез взялся за ум.
