Антон Леонтьев - Ночь всех святых
– Отчасти да, – ответил тот. – Потому что происходит смешение генов. Ребенок полиморфа вбирает в себя человеческие качества, а человеческий ребенок – качества полиморфа. На свет появляются два ребенка, один – более человеческий, а второй – отпрыск полиморфа, которого забирают, потому что он растит свою армию, желая размножаться через своих потомков. Других детей обычно уничтожают, но мне удалось сделать так, чтобы тебя не убили. Однако ты должен знать – у тебя имеется единоутробный брат. Мать у него та же, что и у тебя, а вот отец… отец у него – он, рогатый. И частично твой тоже.
Тут Андре не выдержал и рассмеялся. Причем смеялся долго, сам понимая, что его смех больше походит на истерику. Наконец, совладав с обуревавшими его чувствами, он заявил:
– Профессор, вы правда хотите сказать, что я – сын дьявола, хотя бы и отчасти? Ну, знаете… Я всегда уважал и ценил вас, однако разрешите заметить: в данный момент ваш мозг затуманен медикаментами! Для чего я, собственно, слушаю вас? Все эти сказки, бредни… Вы на полном серьезе пытаетесь уверить меня, что дьявол существует? И что ему служат какие-то там версипли? И что живет где-то на белом свете мой единоутробный брат, состоящий в прямом родстве с Сатаной? Да вы в своем уме?
Профессор печально качнул головой:
– В своем, сын мой. И все, что я рассказал, – правда. Твое право принимать ее или нет. Но твоя тяга к криминальным аферам возникла не случайно…
– Хватит! – прервал его Андре весьма грубо. – Если вам больше нечего сказать, то я пойду. Я-то думал, что вы в состоянии мне помочь. Но, как вижу, помощь требуется именно вам! Психиатрическая!
Профессор попытался сказать еще что-то, но Андре уже вышел из библиотеки, сбежал по лестнице и покинул палаццо. Лицо его пылало, в голове роились странные и страшные мысли.
Неужели профессор прав? Но ведь он поведал о совершенно невозможных вещах! Хотя кое-что в его словах было очень похоже на правду… Только это вовсе не аргумент! Важно другое – верит ли он сам в услышанное или нет?
Ответить на собственный вопрос Андре не мог. Его родители… Ведь если принять за аксиому то, в чем признался профессор, то выходит, что именно тот и предал их, обрек на смерть. Что именно по вине профессора у него, Андре, имеется брат – ребенок Сатаны…
В Сатану Андре не верил. Как, впрочем, и в бога. Он не отрицал существования чего-то метафизического, не подвластного человеческому разуму, однако его не интересовали старые мифы и идиотские россказни.
Так – размышляя, сомневаясь, внутренне возмущаясь – Андре вышел на площадь Святого Марка. Как всегда, там было полно туристов. Несмотря на то что время карнавала давно миновало, многие из них были в роскошных нарядах. Венеция давно превратилась в музей самой себя.
Андре свернул в один из тихих проулков – удивительно, но всего в десятке метров от центральной площади было спокойно и малолюдно. Как будто он попал в другой мир. Как будто перед ним открылась… дверь. Но нет же никакой двери, нет никакого Коридора Смерти! И, по всей вероятности, черной библии тоже!
Молодой человек прошел по улице, свернул направо – и понял, что вообще-то ему нужно было налево. Потому что улица, на которую он попал, завершалась тупиком. Андре развернулся – и заметил группу разряженных в карнавальные наряды туристов. Секунду назад их не было – и вдруг появились! Их было тринадцать – чертова дюжина.
Они перегораживали всю узкую улочку и надвигались на него. Странно, но все туристы были в масках. Причем не разговаривали, не смеялись, как обычно делают отдыхающие. И больше походили на полицейских, вышедших на задание. Или на киллеров, отправившихся на очередное убийство. В переулке царила гробовая тишина.
Андре попытался пройти мимо странной группы, но у него не получилось – туристы элементарно не пропускали его. Тогда он извинился сначала по-итальянски, потом по-английски, наконец, по-французски. И это возымело успех. Стенка из людей вдруг раздвинулась, возник узкий коридор. Андре не оставалось ничего иного, как двинуться по нему, меж молчаливых и внушавших трепет ряженых.
Один из них, облаченный в черный плащ и страшноватую маску с белым клювом, вдруг задел Андре. Не успел молодой человек опомниться, как его толкнул тип, облаченный в пурпурный шелк и золотую маску, и он оказался окруженным хороводом карнавальных персонажей. И все это происходило в полнейшей тишине!
Андре попытался вырваться из кольца, но ничего не вышло. От людей в масках исходило буквально осязаемое кожей зло. Надо же, всего в нескольких метрах отсюда сновали прохожие, по каналу скользили юркие гондолы с веселыми пассажирами, слышались голоса официантов, щелчки фотоаппаратов, а он оказался в плену каких-то странных личностей!
Вдруг совсем близко сверкнуло что-то красное. Андре понял, что видит глаза в прорезях маски, и неожиданно решился – сорвал ее с лица субъекта. Но вместо лица увидел рожу монстра – клыкастую, со светящимися огнем глазами и бугристым лбом.
Молодой человек в страхе отступил – и тут его толкнул в спину один из сообщников монстра, который снял маску сам. И под ней скрывалось не лицо человека, а физиономия чудовища.
Другие ряженые тоже сбросили личины… Это были мужчины и женщины. Вернее, они когда-то являлись ими, а теперь превратились в страшилищ. Версипли! – всплыло слово в памяти Андре. Люди-демоны, обладающие способностью менять обличье! Оборотни! Служители полиморфа-сатаны!
Толчки становились все сильнее и сильнее. Андре знал, что никто ему не поможет, он был в проулке один, окруженный врагами. В руке – или то была лапа? – одного из версиплей мелькнул раскладной нож. Андре удалось выбить нож и, завладев им, полоснуть противника по затянутой черной перчаткой кисти. Но вместо крови полилась мерзкая белесая жидкость.
Субъекты стали надвигаться на Андре, словно желая раздавить его. Он наносил удары направо и налево, но нападавших это ничуть не останавливало. Казалось, монстры не реагировали на боль.
Что же делать? Его ведь просто растопчут. Или, что ужаснее, сожрут заживо, прямо здесь, в паре десятков метров от площади Святого Марка!
От очередного толчка Андре упал на мостовую. Версипли склонились над ним, он видел их скрюченные пальцы, тянувшиеся к нему. Вдруг раздался треск – и Андре увидел, как у одного из типов стали, прорывая кожу перчаток, расти когти.
Значит, все, что говорил профессор, правда! Они существуют! Но слишком поздно он понял это, слишком поздно…
Андре попытался оказать сопротивление, приподнялся с мостовой, и вдруг чья-то лапа ударила его в солнечное сплетение. В глазах молодого человека потемнело, и он потерял сознание.
В себя Андре пришел от того, что кто-то тер ему виски чем-то холодным и едким. Он приоткрыл веки, ожидая увидеть вокруг себя версиплей, но вместо них рядом стояли три пожилые монашки. Одна из них растирала ему виски каким-то бальзамом.
Андре с трудом поднялся. В ушах гудело. Перед глазами плыли черные и красные круги. Неужели ему все привиделось? Ведь если версипли напали на него, то отчего не довели до конца то, что явно намеревались сделать, – не растерзали его?
– Это были демоны, – произнесла вдруг одна из монахинь и поправила очки в старомодной оправе.
– Да, да. Но Господь привел нас именно в это место и именно в эту секунду, – поддакнула другая.
– Только нас увидели, сразу бросились бежать! – добавила третья монахиня и указала на кошелку, лежавшую невдалеке на мостовой. – Потому что почуяли святую воду!
Она извлекла из кошелки пузатый синий пузырек с притертой пробкой на серебряной цепочке. А потом, не колеблясь, вручила его Андре со словами:
– Сын мой, вы находитесь в большой опасности! Вам нужно обратиться за помощью к сведущему человеку, например, к экзорцисту. Мы можем посоветовать вам падре Микеля, он уже многим помог.
Андре машинально взял пузырек со святой водой. И, опустив взгляд, заметил на мостовой порванную черную перчатку. Это была перчатка одного из нападавших! Одного из версиплей!
– И лучше всего вам сейчас же отправиться на исповедь, сын мой, только так вы можете облегчить свою душу. Двери католического храма открыты для любого и каждого!
– Благодарю вас, сестры, но только не для меня, – пробормотал Андре, подумав: узнай монахини, что он вторгся в святая святых Ватикана и похитил черную библию, служащую воротами в ад, они бы наверняка сменили свой участливый тон на весьма суровый. Ведь, согласно ватиканским законам, он заслужил немедленное отлучение от церкви.
Стоп, а как же профессор? Он ведь тоже находится в опасности! Версипли с легкостью расправятся с пожилым и немощным человеком!
Поблагодарив монахинь, Андре бросился прочь. Какой же он был дурак! Надо же, бросил больного старика одного и тем самым, возможно, подверг его смертельной опасности!
Дверь палаццо была приоткрыта. Неужели туда кто-то пробрался? Или это сам Андре оставил дверь приоткрытой, когда всего лишь двадцать минут назад выбегал из дома сломя голову?
