Патриция Вентворт - Огненное колесо

Инспектор Крисп взял в руки карандаш и начал крутить его в пальцах:

– Итак, мисс Херон, Эйли заявила, что Люк Уайт угрожал ей. Она выставляет это в качестве причины, по которой боялась оставаться в своей комнате прошлой ночью и пришла к вам.

Джейн ничего не сказала. Ее яркие губы были слегка приоткрыты, взгляд перебегал с Фрэнка Эббота на мисс Сильвер, от которой она получила ободряющую улыбку. Затем она взглянула на инспектора Криспа и его карандаш.

«Нервничает», – подумал он и почувствовал удовлетворение, так как нервничающий свидетель, с которым обращаются с определенной мерой суровости, обычно обязательно выплескивает много информации. В своем официальном качестве он не стал бы, конечно, произносить такие вульгарные слова, но мысли менее официальны, чем речь.

– Итак, вы можете подкрепить это фактами?

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словами «подкрепить фактами».

У Фрэнка Эббота был тонкий слух. Он счел голос Джейн очень приятным. Крисп сказал:

– Вы знаете, что Люк Уайт угрожал ей?

Она слегка замешкалась, но потом ответила."

– Да.

– Пожалуйста, расскажите нам, что вы знаете о его угрозах.

– Я не знаю… – она говорила медленно и с неохотой.

Мисс Сильвер сказала спокойно, но настойчиво:

– Всегда лучше сказать правду. Она не нанесет вреда невиновному человеку.

Джейн не очень-то была уверена в этом. Она вспомнила, как Эйли смотрела на маникюрные ножницы и как она сказала: «А если бы у меня в руках был нож?» Но она никогда и ни за что об этом не скажет.

Крисп поторопил ее:

– Ну же, мисс Херон! Джейн произнесла:

– Люк Уайт ей угрожал. Я слышала это.

– Где это произошло?

– В моей комнате. Эйли стелила постель, а он пошел за ней. Перед этим мистер Тавернер показывал нам старый ход, использовавшийся контрабандистами. Когда мы вернулись, Джереми – капитан Тавернер – посоветовал мне привести в порядок лицо, поэтому я пошла в свою комнату. Дверь была полуоткрыта, и я услышала, что Люк Уайт говорит с. Эйли. Я не очень-то хотела входить – боялась смутить Эйли, поэтому стояла там, где начинались ступеньки, ведущие наверх…

– Он угрожал ей?

Голос Джейн окреп:

– Он сказал, что она все равно будет принадлежать ему, что бы она ни делала, поэтому ей лучше дать добровольное согласие. Он сказал, что если она выйдет замуж за кого-то другого, то однажды ночью он придет и вырежет ему сердце, а она будет вся залита кровью этого человека. Это было ужасно. Затем, как мне кажется, он схватил ее. Она закричала, а он выругался. Я изобразила шум на ступенях, будто споткнулась. Тогда он вышел из двери, а я вошла к Эйли. Она была очень расстроена.

Инспектор Крисп сделал карандашом жест, будто втыкал в кого-то нож:

– У покойного левая рука была замотана носовым платком. На ней была небольшая ранка вблизи суставов. Вы знаете, откуда она?

– Я видела, что у него перевязана рука.

– Когда вы это видели?

– Когда он впускал мисс Сильвер.

– А когда это было?

Мисс Сильвер сказала:

– В девять часов, инспектор.

– А через какое время после сцены в вашей комнате?

– Сразу же. Когда я спускалась по лестнице, он как раз впускал мисс Сильвер.

Крисп снова сделал тот же колющий жест:

– Ну-ну, мисс Херон, я думаю, что вы не сказали нам всей правды. Вы не знаете, где Люк Уайт получил эту рану?

– Я не видела этого.

– Конечно, вы же были снаружи своей комнаты, а Эйли и он были внутри. Вы услышали, как она закричала, а он выругался. А затем вы увидели, как он выходит из комнаты. Вы видели его левую руку?

– Да.

– Что он с ней делал?

– Он поддерживал ее другой рукой.

– Он что-нибудь сказал?

– Да, он сказал, что раму заело и Эйли позвала его помочь ей. Он сказал, что повредил руку об ограничитель на окне.

– Вы ему поверили?

После продолжительной паузы Джейн ответила:

– Нет.

Она отодвинула стул, на котором сидела, и поднялась.

– Боюсь, что это все, что я могу рассказать, – сказала она и вышла из комнаты.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Миссис Бридлинг – высокая худощавая женщина с блеклыми глазами, длинным носом и очень бледными губами, с закрученными в тугой узел и убранными под шляпку волосами – сидела на стуле, на котором до нее сидела Джейн, прямая как палка, и реагировала на вопросительный взгляд инспектора Криспа с приятным осознанием того, что никто и никогда не мог сказать ни одного плохого слова о ней или о членах ее семьи. Куда бы они ни пошли и что бы они ни спрашивали, им скажут только одно: Бридлинги или Бенты – сама она была урожденная Бент – всегда были добропорядочными и работящими людьми. Эти мысли поднимали ей настроение, как и тот факт, что она заставила констебля Кулинга ждать, пока надевала свое воскресное платье красивого темно-синего цвета, приличное черное пальто и шляпку, которую она надевала три года назад на похороны свекрови и которая теперь была сбоку украшена симпатичной веточкой искусственных ягод, чтобы придать ей менее траурный вид. Ее перчатки были куплены для того же случая и до сих пор достаточно хорошо сохранились, так как были слишком неудобными. Поэтому она надевала их только по праздникам и в особых случаях. Перчатки были тесноваты, натягивать их на руки было просто пыткой, но они обеспечивали ей достаточную моральную поддержку.

Инспектор Крисп внимательно посмотрел на нее и спросил в своей довольно резкой манере:

– Вы помогали миссис Кастелл прошлой ночью, миссис Бридлинг?

– Да. Мой муж прикован к постели, у меня полно дел, но он хочет, чтобы я помогала миссис Кастелл. Мы с ней вместе учились в школе, когда она еще была Энни Хиггинс, а я – Эмили Бент.

– Старые подруги? Хорошо, вы были здесь, чтобы помочь. В котором часу вы ушли?

Миссис Бридлинг разгладила свои черные лайковые перчатки.

– Где-то после без четверти девять. Я хотела уйти в половине, Но она попросила меня остаться и помыть стаканы.

– Вы уверены, что это не было позже, например, после девяти?

– Я ни за что бы не осталась до такого позднего времени. Мне еще нужно было позаботиться о муже, лежащем дома. Не могу сказать, когда еще. я так нервничала.

– А что заставило вас нервничать?

– Да то же, что и любого из нас, когда столько всего нужно сделать.

Мисс Сильвер тихо кашлянула и посмотрела на инспектора Эббота, который тут же отреагировал на это и задал вопрос в своей медлительной манере:

– Если вы ушли без пятнадцати девять, то вы не слишком-то и припозднились. Но вам пришлось вернуться за шарфом, ведь так?

Миссис Бридлинг кивнула:

– Забыла его на сточной доске. Даже не помню, как это получилось. А я не заметила этого раньше потому, что, когда я вышла из дома, мне было довольно жарко, ведь практически весь вечер я мыла посуду горячей водой. «Выходишь согревшимся, а возвращаешься домой замерзшим», – так, бывало, говорил мой отец. Поэтому я быстро вернулась назад за своим шарфом. Я не хотела заставлять мистера Бридлинга ждать, но знала, что он рассердится, если я вернусь домой без шарфа. Он особенно беспокоится о том, чтобы я держала горло в тепле, потому что, если я заболею и попаду в больницу, за ним некому будет присматривать. Поэтому я подумала, что если он и рассердится, то пусть лучше из-за того, что я опоздала, и вернулась за своим шарфом.

Крисп спросил:

– В какое время вы вернулись в гостиницу?

Взгляд блеклых глаз задержался на нем.

– Где-то после девяти. Я ведь ушла уже довольно далеко.

– Вы видели миссис Кастелл?

– Нет, она и Эйли разговаривали. Эйли – это племянница миссис Кастелл.

Крисп произнес:

– Ага! – А потом спросил: – А вы слышали, о чем они говорили?

Миссис Бридлинг опустила глаза.

– Я не из тех, кто подслушивает у дверей, – заявила она тоном обиженной добродетели.

Фрэнк Эббот скривил губы. Он никогда не встречал любителя подслушивать, который не предварял бы свои показания заявлением, какое отвращение вызывает у него тот факт, что он услышал что-то, не предназначенное для его ушей.

Инспектор Крисп отреагировал привычным образом:

– Я уверен в этом. Но если дверь была открыта…

Она кивнула:

– Ну, в общем-то, я заглянула в кухню, когда искала шарф, и, естественно, не могла не услышать, что говорила Эйли.

– А что она говорила?

– Это просто ужасно! Уверяю вас, я и подумать не могла, что подобное возможно. Бедная девочка вся дрожала. Вроде как Люк Уайт пошел за ней в одну из комнат, схватил ее и говорил такие ужасные вещи, и если бы не приход мисс Херон, то неизвестно, чем могло бы кончиться. Эйли сказала, что ей пришлось схватить маникюрные ножницы мисс Херон и воткнуть их ему в руку, чтобы он отпустил ее. А Энни Кастелл сказала только: «Закрывай дверь на ночь». Ну я и подумала, что чем скорее девочка покинет этот дом, тем лучше, и не стала слушать дальше. Я взяла шарф и пошла домой.

Фрэнк Эббот спросил:

– Вы живете по соседству с Джоном Хиггинсом, ведь так? Вы рассказали ему о том, что услышали?