Лариса Соболева - Дневник чужой жены
– Похоже на то, что изъяли у нее в кабинете.
Это были записи от первого лица. Страницы нумеровались с единицы, затем шла двойка и так далее. Рыков бегло просмотрел листы, покивал, сложил их и сунул в карман куртки. Затем предложил бабулям:
– Садитесь, мне бы хотелось с вами поговорить.
Бабуле с клюкой он подставил стул, остальные сами взяли, сели в рядок.
– Вы не замечали каких-нибудь странностей за вашей соседкой Ниной?
– Ну, конечно, – взяла слово Матильда Степановна. – Она всегда ведет себя странно. Знаете ли, коллективное проживание требует определенных правил. Нина не выполняет правила, грязную посуду оставляет на кухне, поэтому мы не можем вывести тараканов. Она относится с пренебрежением к обязанностям…
– Кхм, кхм, – предупредительно кашлянула Машка Цеткин, а Матильда Степановна сразу втянула голову в плечи и воровато посмотрела на бабуль.
– Я бы хотел поговорить с вами наедине, – поздно сообразил Рыков и обратился к Матильде: – Останьтесь вы.
Машка Цеткин и Любовь Алексеевна поднялись. Красноречивее взглядов, которыми обе наградили Матильду Степановну, трудно представить. Рыков только криво улыбнулся, но промолчал, искоса наблюдая за старушками. Обе ушли.
– Простите, как вас звать-величать? – спросил Рыков Матильду тоном, который обязательно был должен расположить бабушку.
– Меня зовут Матильда Степановна, – ответила та, придвинув стул к нему поближе. – Я работала учительницей биологии. Давно на пенсии.
– Ну, рассказывайте о Нине. Никто не узнает, о чем мы с вами говорили.
– Не могу, – виновато опустила голову она.
– Почему?
– Потому что Машка Цеткин… ой, простите, так Ниночка зовет Марию Борисовну, но когда никто не слышит… то есть она думает, что никто не слышит…
– Так что там Машка Цеткин…
– Ничего, – опустила она глазки.
– Матильда Степановна, – покачал Рыков головой, – поймите, идет следствие. Это очень серьезно. Нина задержана по подозрению… в совершении преступления.
– Боже мой! – ахнула Матильда Степановна. – Ниночка?!
– Вот я и выясняю, виновата она или произошла ошибка, – поспешил смягчить новость Рыков. – Нина что-то знает и не хочет сказать, что именно она знает. Это для нее опасно, поверьте. Помогите мне и ей.
Матильда Степановна что-то прикидывала в уме, затем выпалила:
– Ну и пусть посидит. Знаете, это полезно для Ниночки. Она бывает такая неделикатная, просто ужас. Может, тюрьма ее кое-чему научит.
– Ну, так нельзя, Матильда Степановна, – более чем мягко пожурил ее Рыков. – Если Нина вас обидела, это еще не повод засадить ее в тюрьму, верно?
– Да, – согласилась она, вздохнув. – Хорошо, я скажу вам. Только умоляю…
– …никому ни слова, – поклялся он, приложив ладонь к сердцу.
– У Нины есть… любовник. Она приводит его прямо сюда. Это так неприлично, понимаете? Нравы упали до основания, бесстыдство стало нормой. Нина не курит, а из ее комнаты несло сигаретным дымом. Потом она заверяла нас, что курит, но это же неправда. А потом я не раз слышала, как она разговаривает с кем-то, стала тщательнейшим образом закрывать дверь, а раньше не закрывала…
Машка Цеткин напомнила о себе громким кашлем, Матильда осеклась.
– А кто ее любовник? – спросил Рыков.
– Не знаю, – шепотом сказала Матильда. – Она прятала его у себя несколько дней.
– Прятала… – задумчиво произнес Рыков. – А потом он ушел?
– Я ничего не могу сказать, – плаксиво сказала она, поглядывая в сторону двери. – Раз его нет в комнате Нины, значит, он ушел.
– А как он выглядел?
– Не видела.
Поняв, что сейчас старуха не станет выкладывать правду, хотя ей очень хочется это сделать, он пригласил Марию Борисовну. Та явилась насупленная, неприветливая, села напротив Рыкова и скрестила на груди руки, всем видом давая понять: я тебя в упор не вижу. Однако вывести его из себя еще никому не удавалось, он начал опрос:
– Итак, Мария Борисовна, у Нины есть друг… Она часто его приводила сюда?
– Нинка, что ли? – сделала вид, что не поняла. – А вовсе не приводила.
– Но я точно знаю, что он ночевал у Нины не один раз. Вы этого не замечали?
– Мотька, что ли, растрепалась? Верьте вы ей. Сплетница! А еще интеллигенция называется. Она и про меня сплетничает, будто я не на собрания хожу, а к любовнику. Дура. В мои годы любовников не заводят, есть другие интересы.
– Вы ушли в сторону, – вкрадчиво прервал ее Рыков.
– Куда я ушла? – покривилась она.
– Не прикидывайтесь. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.
– А вот и не понимаю, – грозно возразила она. – Не мое это дело – любовники Нинки. Они мне не мешают. Нынче все развратные, научились…
– Так у нее не один друг? – дотошно выяснял Рыков.
– А хоть пять! Мне какое дело? Вот пристал! Не буду больше говорить.
– Вы не хотите помочь следствию?
– Не хочу, – заявила Машка Цеткин, и вид ее был притом победоносный. – Вот не хочу. А что ты мне сделаешь? Небось не посадишь.
– Тогда подумайте о Нине, ей сейчас несладко в камере.
– Вот о ней я и думаю. А то наговорю чего лишнего, а ты ее потом не выпустишь. Нет уж. Нинка пашет сутками, нас тут всех подкармливает, от себя отрывает. На пенсию не разгуляешься. Много вас сейчас таких найдется, чтоб старикам кусок какой перекинуть? Нинка хоть и с характером, а девка добрая. Да оно ж и мы не рафинад. Так что топить ее не стану. Одно тебе скажу: ничего плохого она сделать не могла, на глазах наших выросла. Мы тут все ее нянчили. Все, я пошла.
Мария Борисовна удалилась, на ее место без приглашения приковыляла Любовь Алексеевна. Рыков удивленно произнес:
– Извините, я вас, кажется, не звал.
– Ну, раз уж вы всех допрашиваете, то и меня допросите.
– Не допрашиваю, а опрашиваю, – поправил ее Рыков. – Понимаете, я хочу помочь вашей Нине не меньше вас. Вы делаете ей хуже, покрывая ее или того, кто втянул Нину в нехорошую историю. Понимаете?
– До маразма мне еще лет десять, если раньше не преставлюсь, так что понимаю. Вы спрашивайте, я отвечу.
– Спасибо, – вздохнул он, не веря, что третья старушка будет сговорчивой. – Вам известен Глеб Печернин?
– Печернин? – задумалась она. – Фамилию слышала. Погодите, за Печернина Ниночка собиралась замуж. Но не вышла, у них там что-то случилось, свадьба расстроилась.
– Все верно. Мне его родители рассказали, что Глеб полюбил другую девушку, женился на ней. Он приходил сюда?
– Очень давно. После того как Нина рассталась с ним, не появлялся.
– А вам известно, что в доме Печернина убили его жену?
– Да что вы! – обомлела Любовь Алексеевна. – А при чем тут Ниночка?
– В доме Печерниных нашли ее клипсу. Сами понимаете, это улика. Но мы бы не знали, где искать хозяйку клипсы, если бы не анонимный звонок. Мне позвонил неизвестный и сказал, что в ночь убийства Нина заходила в дом Печерниных. Вы понимаете, насколько это серьезно? У Нины есть мотив… – Рыков был осторожен в выборе слов, – …отомстить сопернице. Так считают родители Глеба и его жены.
Любовь Алексеевна с ужасом смотрела на него, нервически перебирая пальцами клюку. А он тем временем думал, что удачно ведет старушку к броску на амбразуру, то есть на защиту Нины. Защищая свою молодую соседку, бабушка нечаянно выложит и нужные сведения, ведь человек часто допускает ошибки от волнения. Но Любовь Алексеевна оказалась не из породы слабаков:
– А Глеб тоже так считает?
– Что по этому поводу думает Глеб, неизвестно. Он пропал.
– И вы предполагаете, его пропажа связана с Ниночкой? Она его положила в чемодан и куда-то дела?
Теперь Анатолий Трофимович разглядывал сообразительную старушку с нескрываемым любопытством. Бабки его сознательно путали. Дурака нашли! Впрочем, есть среди них потенциальный штрейкбрехер – Матильда Степановна. Он решил не продолжать бесполезный опрос, а подкараулить старушку и выведать то, о чем ей ужасно хотелось рассказать, но не посмела этого сделать. Любовь Алексеевна, заметив его замешательство, привела следующие доводы в пользу Нины:
– Так вы подозреваете Нину, что это она убила? А как вы думаете, почему Нина раньше не мстила жене Глеба? Не можете ответить? Тогда я отвечу. Потому что это не она убила. Фу, слово-то какое страшное! А вот интересно, откуда взялся ваш аноним? Видел Нину в доме, а сам что там делал? Вас это не настораживает?
Рыков усмехнулся: не старушка, а мисс Марпл собственной персоной. Только мысль подсказала она не новую, он тоже об этом думал. Основания задержать Нину были очень серьезные, но он пока о них не говорил ни ей, никому другому.
– Знаете, что я вам скажу, – продолжила Любовь Алексеевна. – Если Нина такая злодейка, то почему нас до сих пор не… ликвидировала, а? Она бы осталась одна в квартире, мы ведь ей в тягость. Разве такого не случается? Мы все старые, никто не станет разбираться, отчего умерли старухи. Да, бывает, она грубит, но Нина и заботится о нас. Это вам ни о чем не говорит?
