Наталья Александрова - Кладбище бывших жен
После недолгого раздумья Маркиз позвонил своему старому приятелю по кличке Ухо.
Тот обрадовался Лениному звонку:
– Здорово, Маркиз! Мы тут с твоим попугаем здорово скорешились. Прикинь – он отлично разбирается в моторах! Правда, Лолка его уже забрала, говорит, я на него плохо влияю!..
– Я вообще-то чего звоню, – перебил приятеля Маркиз. – Ты сможешь в темпе раздобыть машину «скорой помощи»?
– Не вопрос! С санитарами? – деловито уточнил Ухо.
– Ну да, желательно с санитарами.
– Не вопрос! Когда и куда подъехать?
– Через три часа на Московский вокзал. Заезжай прямо на перрон к поезду «Зауральск – Петербург». Ну, сам понимаешь – с сиреной, со всеми возможными спецэффектами…
– Понял, – деловито проговорил Ухо. – Маркиз, а ты заранее предупреждать не можешь?
– А я знаю, что ты и так все отлично успеешь организовать! – И Маркиз отключил телефон.
Поезд еще только медленно подъезжал к перрону, когда с другой стороны на этот же перрон с громким воем сирены вылетела машина «скорой помощи».
Машина резко затормозила перед седьмым вагоном. Из нее стремительно вылетели двое санитаров в белых халатах и марлевых масках. На ходу разворачивая носилки, они влетели в вагон, отодвинув в сторону растерявшуюся проводницу Валечку и растолкав приготовившихся к выходу пассажиров.
Кто-то из пассажиров начал возмущаться, но рослый санитар проговорил сквозь маску глухим напряженным голосом:
– Пассажирам не покидать вагон! Возможно заражение неизвестным вирусом. Через несколько минут прибудут санитарные части и отконвоируют всех находившихся в контакте для помещения в карантин!..
– Надолго? – испуганно поинтересовалась хрупкая старушка.
– Не менее двух месяцев!
После этого всех пассажиров как ветром сдуло из вагона.
После этого дюжие санитары, пыхтя и отдуваясь, вынесли на перрон носилки, на которых громоздилось накрытое простыней грузное тело.
Из-под простыни виднелась шляпа и темные очки, под которыми блестели маленькие хитрые глазки Афродиты.
Санитары втащили носилки в машину, затем в кузов забрались Леня, Марианна Вальтеровна и Константин, и под тревожное завывание сирены санитарная машина покинула вокзал.
Утром сладко спавшую Лолу и зверей разбудили дикие звонки в дверь. Спросонья Лола подумала, что лестница горит или у соседки Маргариты Степановны снова сбежал ее любимый ангорский хомяк Персик.
Оказался не пожар, а Маркиз – веселый, довольный и небритый. С порога он расцеловал Лолу в обе щеки, она со сна слегка тормозила и не успела увернуться.
– Фу! – с негодованием заметила Лола. – От тебя пахнет свиньей! Грязной чушкой!
– Ну уж это ты зря! – обиделся Леня. – Афродита очень чистоплотна – умное, интеллигентное животное! Многим людям сто очков вперед даст! Это, наверное, от поезда. Пришлось взять обычный купейный вагон, СВ в этом поезде вообще не было. Ну, к счастью, все закончилось благополучно, я ужасно рад вас всех видеть, и раз уж ты все равно встала, то подсуетись с завтраком, а то там в этом поезде такой ужасный растворимый кофе, и вообще…
С этими словами Лолин компаньон скрылся в ванной. Лола скорчила ему вслед зверскую рожу, и тут взгляд ее упал на часы. Она охнула и забегала по квартире, потому что именно сегодня были похороны четвертой безвременно умершей жены Вадима Коврайского Лилии. И вчера звонила по этому поводу Лоле пятая жена Люда и плачущим голосом умоляла Лолу помочь, потому что она мучается неизвестностью и страхом, не может ни спать, ни есть и муж уже спрашивал недовольным голосом, что с ней такое случилось, и даже заявил как-то в сердцах, что ему такая вечно ноющая жена не нужна.
– Ты представляешь, – всхлипывала Людка, – этот гад уже подумывает о разводе! Что делать, Лелька, что делать?
– Да успокойся ты! – утешала ее Лола. – Велела же я тебе угождать ему по-всякому. Вот скажи, какое у него самое любимое блюдо?
– Я не знаю… он все ест…
– И что? – Лола уже теряла терпение. – Ты с мужем больше года прожила и не знаешь, какое у него любимое блюдо?
– Своего заведи, тогда и поучай… – привычно начала Людка, но Лола пригрозила, что немедленно бросит трубку и вообще все это сомнительное дело.
– Слушай, я что ни приготовлю, он съест, спасибо скажет, ну, потом замечания свои выскажет – соли там мало или перца или еще каких специй…
– Может, ты готовишь плохо? – удивилась Лола.
– Ну, знаешь! – искренне обиделась Людка. – Уж как-нибудь у матери научилась!
– Ну, тогда сексом его отвлеки! Прямо сегодня и приступай! И каждый день, и чтобы все разное!
– Каждый день не получится… – вздохнула Людка, – потому что сегодня вторник.
– А что, по вторникам он дома не ночует? – осведомилась Лола удивленно.
– Да нет, только секс у нас плановый, два раза в неделю – по средам и субботам.
– Чего-чего? – оторопела Лола. – Людка, ты меня разыгрываешь, что ли?
– Да какие тут игры! – рассердилась подруга. – Русским языком тебе говорю, что с самого начала семейной жизни мы так договорились. Вадим предложил – так, говорит, удобнее.
– Угу, чтобы не забыть ненароком… – не удержалась Лола от ехидного замечания, – а так, на календарь с утра посмотришь – ага, сегодня сексуальный день!
Против обыкновения Людмила промолчала. Лоле стало совестно – человеку и правда несладко, ведь четыре предыдущие жены умерли, и Людка боится, что скоро настанет ее черед. И Лола просто обязана подруге помочь, потому что, кроме нее, этого сделать некому.
Так что сегодня ей просто необходимо быть на похоронах, это пока единственный способ хоть что-нибудь узнать. И если она не поторопится, то опоздает, там ведь ждать не станут.
Лола кое-как привела себя в порядок, отмахнулась от Пу И, который требовал утренних ласк и полноценной прогулки, прокричала Лене через дверь ванной, что звери не кормлены, а она вернется не скоро, и выскочила из квартиры.
Звонок мобильного настиг ее возле машины, Лола с возмущением увидела, что выезд перегорожен мусоровозом.
– Ольга, вы уже получили письмо? – спросил незнакомый, довольно неприятный голос.
– Какое еще письмо? – раздраженно буркнула Лола. – Ничего я не получала!
– Вам звонили вчера, – терпеливо напомнил голос, – письмо лежит в вашем почтовом ящике, в ваших собственных интересах забрать его как можно скорее.
– Хорошо-хорошо, – отмахнулась Лола. – А что за письмо-то? И кто это звонит?
Но вместо ответа услышала короткие гудки.
«Наверное, с почты», – решила Лола и побежала скандалить с мусорщиком.
Лола подъехала к Серафимовскому кладбищу за полчаса до назначенного времени. Оставив машину за воротами, она миновала кладбищенскую церковь и прошла по центральной аллее до развилки дорожек. Здесь уже стояла группа людей в темном, среди которых Лола с трудом узнала Лику.
Стриптизерша стала совсем другим человеком. Сегодня она выглядела чопорной и суховатой молодой дамой – длинная черная юбка, темный жакет, гладко зачесанные волосы и почти никакой косметики. Кто бы сейчас мог поверить, что только третьего дня она практически голой танцевала на сцене ночного клуба!
Лола не стала к ней подходить и встала в сторонке, чтобы не смущать работящую девушку.
Вскоре подъехал кладбищенский автобус, четверо крепких мужчин вытащили из него гроб и бережно понесли по узкой дорожке к свежевырытой могиле.
Родственники и сослуживцы покойной, вполголоса переговариваясь, двинулись следом. Из вялых негромких разговоров Лола поняла только, что смерть Лилии признана была естественной – сердце не выдержало нагрузок, при перелете в жаркий климат и обратно такое бывает.
Прощание было недолгим. Солидный мужчина в черном костюме произнес короткую речь, в которой сообщил, что хотя покойная недолго работала в издательской фирме «Пилигрим», она успела внести значительный вклад в дело распространения душеспасительной христианской литературы и пособий по здоровому образу жизни, что фирма понесла в ее лице серьезную утрату и сослуживцы долго будут помнить Лилю Коврайскую.
В своей речи он также не преминул сообщить, что издательская фирма «Пилигрим» взяла на себя большую часть расходов по похоронам и по доставке тела со средиземноморского курорта, где безжалостная смерть застала Лилю.
После него выступил протестантский пастор в длинном черном пиджаке с круглым белым воротничком. Он говорил о неизбежности смерти, о вечных ценностях и о том, что каждому сотруднику фирмы «Пилигрим» заранее уготовано комфортабельное место в цивилизованном протестантском раю.
Лола не очень внимательно слушала речи.
Она следила за присутствующими.
Кто-то из женщин искренне плакал, кто-то демонстративно промакивал платочком сухие глаза, кто-то откровенно скучал. Две пожилые тетки о чем-то оживленно шептались, видимо, перемывали косточки покойной. Одна женщина средних лет держалась особняком, и на ее лице читалось какое-то странное выражение – пожалуй, это было чувство вины и раскаяния.
