Евгений Сартинов - Пленники тайги
Золотов, оценив всю прелесть текущего момента, сплюнув выругался, а затем спросил Степаныча.
- Ну что, артиллерия? Болото!? завел, С-сусанин! Что дальше то делать?
Полковник, слегка обескураженный, но по прежнему достаточно самоуверенный, хмыкнул.
- Что делать? Идти вперед, дорога у нас одна.
- Да, но только впереди пойдешь ты, понял?
Степаныч пожал плечами и бодро зашлепал вперед по прогибающимися под ним ковром мха. Эта напускная бодрость сыграла с ним плохую шутку. Видимость по прежнему не превышала пятидесяти метров, редкие лиственницы и осины росшие не прямо, а под самыми невероятными углами, и довольно обширные заросл кустов при таком рассеянном освещении казались плоскими декорациями странного театра-абсурда. Пахло при этом премерзко: сыростью, гнилью и какой то тухлятиной. Примерно через километр после того привала Золотов остановился чтобы перешнуровать свои полусапожки, и этим невольно тормознул всех остальных. Полковник же ушел вперед и вскоре вышел на ровную, зеленую полянку. Внешне она не предвещала ни какой опасности, наоборот, просто радовала глаза сочным, зеленым покровом. Но лишь только полковник сделал шагов пять по этому "зеленому лужку", как тонкий слой мха прорвался и Степаныч по колено провалился в серую, зловонную жижу. Когда к зыбуну подошли все остальные, полковник ушел в трясину уже более чем по пояс. Странно, но при этом он молча боролся с поглощавшей его стихией, даже не попробовав крикнуть на помощь. Увидев такую жуткую картину все на пару секунд онемели, потом начали бестолково метаться на краю зеленой ловушки. Все понимали, что шагнув вслед за артиллеристом они так же оказались бы в объятиях трясины. Спас его не растерявшийся, в отличии от всех, Паша. Одним взмахом руки сломав чахлую осинку, он протянул ее полковнику и с помощью Золотова с трудом вытащил "Сусанина" на твердую почву.
Когда полковник чуть отдышался и пришел в себя Золотов спросил его: Ты чего же молчал, Степаныч? еще б минута и нахлебался бы этого дерьма по самые уши.
Бывший кандидат в покойники ошалело мотнул головой, и осипшим, прерывистым голосом начал объяснять:
- Вот не представляешь, Егорыч, что было... Страх пережил жуткий! Словно пасть тебя какая то засасывает,... здоровая такая, и она втягивает, втягивает, как леденец! Ужас такой, что я слово сказать не мог, как парализовало, тольк трепыхался... как муха в говне, а в горле ком,... и ни звука!
- Надо бы было тебя там оставить за все твои художества. завел хрен знает куда. - Золотов уже без злобы, устало мотнул головой, но свое традиционное "С-сусанин" не сказал.
Полковник, весь серый от подсыхающей грязи, отваливающейся от него кусками, с некоторым трудом встал и на ватных ногах двинулся дальше. Все остальные выглядели так же не блестяще. С утра у них во рту не было маковой росинки, более того, двинувшись в этот поход они не запаслись водой, просто не было во что, и сейчас, в этой водной пустыне они просто умирали от жажды.
Теперь впереди шел уже Паша, осторожно проверяя дорогу впереди себя той самой сломанной и окуренной им лесиной. Время от времени он останавливался и обернувшись назад как бы спрашивал у полковника взглядом: "Куда идти?". Сверившись с компасом Степаныч взмахом руки показывал ему направление, н сам возглавить колонну отнюдь не спешил.
"Пусть Пашка идет впереди, там где этот кабан пройдет, там и танки пройдут, не только мы". - справедливо решил он.
К третьему часу дня они дошли до предела физических сил. Ноги уже не шли, жажда раздирала горло костлявой, шершавой рукой, даже перед глазами физически более крепкого полковника начали появляться красные круги, на Андрея же и Василия было страшно смотреть. Доктор уже несколько раз упал,
споткнувшись о болотные кочки, еле держался на ногах и повар. Когда полковник очередной раз корректировал направление движения ему показалось, что стрелка компаса как-то странно поплыла в сторону, но тряхнув головой Степаныч отнес всё это за счет собственной физической усталости. А туман всё не рассеивался, и это угнетало не меньше усталости. Вскоре они набрели на довольно большой остров поросший кустарником и молодыми, невысокими побегами лиственниц. Не сговариваясь все попадали на эту столь приятную после такого жуткого пути земную твердь и минут десять лежали неподвижно, тратя силы лишь на то, чтобы отмахнуться от здоровущих комаров, странного, желтоватого цвета. Эти твари жалили как-то по особому изуверски, словно вгоняли без новокаина солидны шприц.
Наконец Золотов перевернулся лицом вверх и задумчиво глядя в серую мгл тумана сказал, вроде бы не обращаясь ни к кому конкретно:
- Костюмчик бы развести, что ли?
Первым среагировал на это, конечно, Паша, за ним на поиски топлива отправились Василий и все остальные. Вскоре они притащили ствол упавшей лиственницы, наломали сухого тальника и костер немного согрел вымокших и уставших путников. Но по прежнему мучили жажда и голод.
- Вот, блин, столько воды кругом, а пить нечего, - тоскливо оглядываясь по сторонам сказал полковник. Все только посмотрели на него, громко петь и много говорить с пересохшей глоткой как то не хотелось. Вскоре всех удивил Василий.
Поднявшись на ноги он подошел в ближайшему дереву и нагнув ветку начал объедать короткую, молодую хвою лиственницы.
- Что ты делаешь, несчастный? - нашел в себе силы пошутить Степаныч. - Ты всё таки не лось и не корова.
Золотов его не поддержал.
- Вась, сорви ка мне веточку! - крикнул он повару. - Мы в детстве в пионерском лагере тоже как-то ели эту хвою.
Вскоре уже весь коллектив без тени смущения обгладывал ветки. Мягкая, кисловатая хвоя лиственницы приятно освежала горло и как-то даже взбадривала.
- Как стадо коров, - пошутил Степаныч, глядя на соседей по костру, и без тени смущения нажёвывая всё туже хвою.
- А сам то кто? Козёл ? - буркнул пребывающий явно не в настроении Андрей. Полковник удивленно глянул на доктора, хотел ответить что-то столь же резкое, но ссору погасил Золотов.
- Ты скажи лучше где мы сейчас идем? Долго мы еще по этому дерьму будем топать?
Полковник развернул свою карту, долго размышлял, прикидывая в уме и беззвучно шевеля губами. Наконец он отложил карту и уверенно заявил: Большую часть дороги прошли, сегодня часам к семи должны выйти к горной гряде, ну а та посмотрим, сможем спуститься к реке сегодня же, или нет.
- Ну ладно, тогда пошли дальше. Поскорей надо выбраться из этого...он поискал какое то другое слово, но не нашел, - дерьма. Перед уходом Паша отошел вглубь острова по большой нужде, но очень быстро вернулся проломившись как танк и густых кустов. Он так отчаянно мычал, тыкал пальцами себе за спину, что все не сговариваясь кинулись за ним. Зрелище представшее перед ними на небольшой полянке не внушала большого оптимизма. Сквозь густую таежную траву беле человеческий череп.
Каждый отреагировал по своему. Золотов сдержанно, Степаныч машинально перекрестился и всё, доктор по профессиональному спокойно, более всех взбудоражился автор находки, а испугался, даже побледнел Василий.
- Да, кто ж тут помер безвременно? - пробормотал Степаныч, опускаясь на колени и раздвигая траву. На скелете еще местами сохранилась одежда, хотя и порванная, истлевшая. Грубые солдатские сапоги сохранились лучше всего, истрепанна телогрейка и лежащая в сторонке шапка казались просто лохмотьями.
- Смотри! - воскликнул Золотов, показывая чуть в сторону от трупа. Среди травы блестело что-то округлое, темное.
- Котелок! - обрадовался Василий, поднимая находку. Да, это был обычный походный котелок, алюминиевый, с ржавой железной дужкой. Чуть подальше они нашли разорванные остатки рюкзака, истлевшую, рассыпающуюся в руках палатку, и даже до изумления ржавое ружьё с двумя пустыми гильзами в казённике, и кучкой потемневших гильз рядом.
- У него была сломана нога, - заявил доктор, всё это время изучавший скелет. - Вот, - он указал на лежащие рядом с костями палки. - Была привязана шина.
Вскоре они нашли и алюминиевую армейскую фляжку, так же очень полезный предмет в их вынужденном путешествии, оставалось только найти воду, чтобы налить ее про запас.
- Ладно, пора идти, - сказал Золотов, поглядывая на часы.
- А с ним что делать? - спросил полковник, кивая на останки.
- Он пролежал здесь столько лет, полежат еще и до судного дня.- решил финансист.
Через полчаса островок опустел, а еще через час на него выбрался Астахов.
21. Прощай, парень!
Семёну было идти полегче, чем его предшественникам. Во первых он был сыт, имел с собой запас воды, и к тому же шел уже по следам, не рискуя, как его бывшие подопечные, провалиться в зыбучую трясину. Но кое в чём Астахову было трудней.
Проведя два часа в сплошном тумане, и так же недоумевая о столь необычном виде осадков, он наконец понял куда попал. Это место эвенки называли "Стойбищем Харги". По уверению стариков b этом месте никогда не рассеивается туман, и еще ни кто из попавших в него не возвращался обратно. Эвенки обходили это плоскогорье стороной утверждая, что под темным одеялом тумана отдыхает сам Харги, гневный злой дух тайги. Но уже на памяти Астахова лет пять назад где-то рядом бесследно пропали трое геологов, опытных, бывалых людей. Поняв всё это Семён даже остановился, размышляя, не повернуть ли ему назад.
