Убийство за четвёртой стеной - Vydar
«Загнул, так загнул. Очень красиво, очень метафорично», — попыталась неуклюже польстить героиня. — «Я глубоко уверена, что речь моего дорогого напарника ведёт к чему-то важному».
Именно ту башню напоминал ей сейчас Казаков. Глядя на него, легко можно было поверить, что его лицо десятилетиями разъедали летние грозы, степной ветер и сорокаградусные морозы. Тело мужчины, казалось, готово обрушится под собственным весом. А в его серых, лишённых жизни глазах читалась одному ему объяснимая скорбь. Однако вопреки всему этому Казаков продолжал работать, продолжал отдавать всего себя службе народу и Родине.
«Ну да, так я и поверила. Ты сам сказал, что он вместо гамма-томографа купил себе блатную машину».
По крайней мере именно такой образ старался показать председатель думы в общении с журналистами — не жалеющего себя слуги народа. В узких кругах его скорбный вид давно стал притчей во языцах. Друзья-депутаты не могли сдержать смеха, когда по телевизору показывали, как он едет на работу на трамвае, или когда в репортаже демонстрировали его скромную двухкомнатную квартиру, тогда как его настоящий дом мог вместить в себе едва ли не целую «хрущёвку».
— Анатолий Филиппович, здравствуйте. Умоляю, простите, что отрываю вас от столь важной работы, и заранее благодарю за уделённое мне время. Понимаю, что наш родной край очень сильно в вас нуждается, поэтому я постараюсь покороче, — затараторила Оксана, которой стоило бы сильно снизить степень раболепства. — Кхм. Меня зовут Светлана. Я из «Архитектуры и Строительства Сегодня», мы договаривались об интервью.
— Добрый день, Светлана, — скрипучим словно гнущаяся под ветром сосна голосом откликнулся Казаков. — Проходите, только объясните ещё раз, почему вы хотите говорить со мной. У нас есть профильные комитеты и отделы. Думаю, они больше подойдут.
Замешательство старика понять было несложно, тем более что ни журнала «Архитектура и Строительство Сегодня», ни его блестящего репортёра Светланы Зодченко не существовало в природе. Любому мало-мальски компетентному помощнику депутата следовало заподозрить неладное, обнаружив, насколько неприличный сайт располагается по адресу из визитки. Меж тем любой мужчина легко поняли провинившегося, если бы знали обо всех обстоятельствах. К ним, например, относятся декольте, которое Оксана ласково прозвала «венериной мужеловкой», или то, что Юлька якобы потеряла голос и поэтому «вынужденно» прижималась к помощнику депутата всем телом, шепча на ухо просьбу об интервью.
— Мы готовим материал о строителях, которые добились выдающихся успехов, за пределами профильной сферы. Понимаете? — Оксана пожала руку Казакову. Несмотря на напускную трухлявость, хватка чиновника могла дать фору некоторым гидравлическим прессам. — Хотим показать, что профессия не ограничивает человека.
— И всё же не знаю, я ведь по специальности и дня не проработал.
«Журналистка» наигранно вскинула брови. Порывшись в сумке, она достала папку со статьями, которые заранее распечатала Юлька.
— Как же так? Но ведь в газетах писали, что вы простой строитель, который сумел пробиться в политику. Я почему-то всегда считала, что именно поэтому вы так близки к народу. Что вы не такой, как, — сыщица быстренько оглянулась, придвинулась к Казакову и заговорщицки прошептала. — Как коррупционеры из других кабинетов, которые разъезжают на своих «Бентли» и «Мерседесах». Не то, что вы. Я когда увидела по телевизору, как вы на трамвае ездите, сразу всё поняла.
— Ну что вы, что вы, — в обеспокоенность Казакова верилось бы гораздо легче, если бы его глаза не светились триумфом. — Мы не можем так говорить о моих коллегах. По крайней мере, пока их не осудят.
— Что же делать? Что же делать? Я столько времени потратила, чтобы организовать это интервью. Хотела спросить, что общего у строительства и политики, как на вашем посту помогают инженерные познания, про ваше первое здание хотела поговорить. Меня же уволят теперь.
Паническая атака с заламыванием рук, судорожными глотками воздуха и вырыванием волос получилась очень убедительной. Богатый опыт Оксаны в этой сфере пришёлся весьма кстати.
— Послушайте. Ох, не надо так переживать. Я думал, что вопросы будут узкопрофильные, но на такие я вполне могу ответить, — Казаков говорил участливо, почти нежно. Человек, построивший карьеру на манипулировании массами через СМИ, видимо, испытывал слабость к журналистам, готовым верить в его сказки. — У строительного дела и политики на самом деле много схожих черт. И там, и там нельзя ничего добиться без чёткого планирования, проектирования. Однако самое важное, о чём многие забывают, это люди. И в строительстве, и в политике мы работаем для людей. Их потребности должны быть на первом месте. Вы записываете?
— Да, да. Диктофон включён. А можем мы сначала поговорить про ваше первое здание. Вы помогали его строить во время практики, так ведь?
— Так точно, как вы узнали?
— Ткнула пальцем в небо. Расскажите о нём подробнее. Что за здание, где находится, до сих пор ли стоит? Не стесняйтесь деталей, это же журнал для строителей, они такое любят.
— Хм, хорошо. Это жилой пятиэтажный дом по улице Чезанова. Двадцать четыре дробь двенадцать, если нужны подробности, прямо напротив Онкологического диспансера. Я проектировал систему сантехнических узлов, или как это сейчас называется. Дом типовой, ничего особенного. Давайте, я лучше продолжу мысль про планирование. В политике очень важен фундамент…
— Фундамент — это действительно важно. Я недавно брала интервью у Николая Игумнова, директора IDC. Он тоже говорил, как важен фундамент. Хотя он-то имел в виду настоящий фундамент, но зато как подходит под ситуацию, да? Какое совпадение. У нас с мужем так постоянно происходит. Я вот однажды весь день писала статью про морских котиков, а он весь день рисовал морских котиков. Только вот у меня были настоящие, тюлени то бишь, а у него — американские спецназовцы. Представляете? А у вас с Игумновым такое часто случается?
— Часто случается?
