Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева
— Не знаю. Если преступник опытный, он должен был заметить, какую ценность держит в руках, эти господа не хуже ювелиров понимают в камешках.
— Вот и я о том же, — согласился Павел.
Феликс на некоторое время замер и от напряжения сощурился, что-то в уме собирая, впрочем, пауза длилась меньше минуты:
— Он пришел убить, а не грабить. Ведь сейф тоже целый, а найти его пара пустяков, если бы задача была отыскать ценности. Отсюда и на часики надо бы смотреть немного с другого ракурса.
— Да? Полагаешь, часы — это знак? Не слишком ли часто мы сталкиваемся со знаками? Как будто мир впал в тайное суеверие и мистицизм.
— Знак или нет, черт его знает… Все же некоторые преступники оставляют знаки, и довольно часто, это своего рода кураж, мол, я один и я крутой, ну-ка, поймайте меня. Может, и наш случай из этой серии, ведь часы уложены аккуратно, а постель смята, подушки разбросаны, одеяло на полу, значит, если не борьба, то возня была в спальне, так?
— Хм, конечно, — кивнул Павел. — И?
— Если бы часы на кровати находились до появления убийцы, они не лежали б так ровнехонько, но… Как правило, знак оставляют один и тот же в серийных преступлениях. Только я не слышал, чтобы в качестве знака находили часики стоимостью в несколько миллионов. Короче, не знаю, что они могут значить, но что-то… А, вот, нашел что! — Феликс хлопнул себя по коленям, затем ударил ладонью о ладонь, только потом повернулся, выложив версию: — Ритуал! Вот что мне напоминает. Ну, как у сектантов с жертвоприношением и символикой… Тебе не нравится? А зря, зря.
Терехов потер свой гладко выбритый подбородок, с подозрением глядя на друга, которого не хотелось обижать, он смог найти нужные слова:
— Нет, почему же… я люблю фантастику, но одной твоей интуиции маловато будет, нужны еще и улики. Не исключаю, что преступник подсунул нам часы для отвода глаз, чтобы запутать нас. Ладно, в процессе поймем, все равно теперь придется заниматься часиками.
— Знаешь что… — ухмыльнулся Феликс. — Заводи мотор, советчик, и вези мое тело к моей Насте с сыном. Кстати, пока то да се, давай займемся старушкой, Паша? Она мне покоя не дает, прокачать ее надо: диагностика и все прочее.
— И бывших работников, которых уволила убитая, — дополнил Павел, трогая машину с места. — Кто-то из них мог дать ключ или код, а мог и убить, но мотив… Какой может быть мотив у работников? Уволила? Это временные неприятности.
— О! — И Феликс рассмеялся, по-дружески толкнув его в плечо. — Как видишь, у нас полно работы, но займемся бабкой завтра, сегодня что-то неохота.
В кои-то веки брат и сестра мирно пьют чай!
Чай, а не водку или коньяк, после которых начинают цапаться. Нет, они чинно сидят в уютной гостиной и разговаривают без утонченных колкостей, ехидных шпилек, упреков, обвинений, отчего настроение надолго портилось. Сегодняшним вечером здесь царит подозрительная идиллия, однако, как говорится, еще не вечер. И Диана настороженно поглядывала на незваную гостью, аж жутко — что замыслила внезапно подобревшая сестричка? Так-то она редко навещала брата с семьей, причина сегодняшнего визита сродни катастрофе, конечно, для нее, о чем она поведала после первой чашки чая:
— У меня взяли отпечатки.
— Какие отпечатки? — не понял братец Левушка.
— Лева, ты дитя, не знаешь, какие отпечатки берут в полиции? — возмущенно протарахтела Галина. — Пальцев и ладоней. Это позор! У меня и — отпечатки! А тебя разве не вызывали?
— Нет, — сказал он.
— Хм! Выходит, меня подозревают в убийстве папиной шлюхи?
— Да ладно, Галинка. У всех берут, меня тоже вызовут.
Слово за слово, покатился диалог, Диана предложила поужинать, но гостья ограничилась чаем. К сожалению, гостеприимной хозяйке не разрешено встревать в болтовню между Левой и престарелой крысой Галочкой, о чем она топорно намекала не раз, считая жену брата неодушевленным предметом, чуркой с глазами. Еще эта ее манера — вести себя так, будто Дианы нет в пространстве, манера преднамеренно унизительная. На самом деле унижает Галину, это же она выглядит глупо, Лева потом извиняется за ее недостойное поведение.
Диана поставила поднос со свежезаваренным чаем и чистыми чашками на столик между креслами, собрала пустые чашки и унесла их на кухню, после чего вернулась и задержалась у дверного проема, прислонившись плечом к стене. Она слушала, как Галина излишне эмоционально рассказывала о походе к адвокату, ей тоже не нравился прохиндей Глинкин, уверявший, будто он потомок великого композитора Глинки. Врал, конечно. Он всегда врал, по поводу и без, жаль, что этого не видели ни муж, ни злючка Галка. Поскольку Диана находилась у себя дома, она и заявила о себе:
— Извините, но почему вы не наймете другого адвоката?
В ответ Галина показала половину искусственных и половину своих зубов в широкой и добродушной улыбке, что у нее неважно получалось:
— Милочка моя, эта скотина в курсе всех дел нашего дорогого и любимого покойного папы, его нельзя просто так взять и отменить. Другой будет въезжать в обстоятельства долго и нудно, а наследственные дела самые трудные. К тому же навредить он способен, зная семейные тайны.
Не почуяв враждебности, Диана продолжила:
— Тайны? Да, тайны есть… Но по-моему, среди вас дележ был неравноценный, странный, для меня это большая тайна.
— Ты про что? — озадачился Лева.
Муж не понял (или слукавил), зато в сказанное прекрасно въехала Галина, подняла татуированные брови, мол, букашка еще и соображает, но при этом удовлетворенно закивала. Тем временем Диана присела на подлокотник кресла мужа, сказала только ему, будто здесь никого больше нет, по примеру его сестры:
— Левушка, не буду говорить о вашей… м… так называемой мачехе, тут все ясно, странно, что она не добилась полного наследования, но я о другом. Лучшая и очень большая часть досталась Монике и Гаррику, а вас со старшей сестрой… вас отец сильно обделил. Почему? Нет, ты не подумай, мне лично всего хватает, просто как-то непонятно и, признаюсь, любопытно. Николай Леонидович относился ко всем четверым одинаково, а в завещании вам на двоих досталась небольшая часть. Разве это не странно?
Глупая девчонка попала в самое сердце Галины, которая не раз пыталась внушить ту же мысль и Левушке, а он ничего не желал слушать. Но разве можно требовать от бесхребетного братца решительности и усилий? Однако она приобрела союзника в лице Дианы, поэтому воодушевилась:
— Слышал, Лев? Оказывается, не одну меня будоражит данный факт, мне тем более интересно,
