Не щадя сердца - Сивар аль-Асад
– Ты приехал без Элизабет? Однако сегодня утром заказал столик на двоих!
– Она осталась в Нью-Йорке. Не думаю, что ты ее еще когда-нибудь увидишь. Мы разводимся.
– Так вы, нынешняя молодежь, не очень-то терпеливы, три года – и брак по боку.
Пол вздохнул, как всякий раз, когда думал об их неудачном союзе.
– Думаю, нам просто не следовало жениться.
– С другой стороны, надо было пораньше разобраться. Надеюсь, что теперь ты не вляпаешься в новую легкомысленную авантюру. Тебе бы попользоваться немного своей свободой.
Его тронула забота Мартины, но он не собирался следовать ее совету.
– Я думал, что ты посоветуешь лечиться тем, от чего заболел, клин клином вышибать, – попытался отделаться шуткой Пол.
– Никогда не говорила, что то, что хорошо было для меня, хорошо для тебя. Мой милый Пол, мне кажется, что ты тяжело переживаешь расставание, но я всегда боюсь последствий, когда можно наделать глупостей. Уж я-то знаю, о чем говорю.
– Во всяком случае, возможно, что та, которую я жду, не придет. Но оставь за мной столик на три вечера.
– У тебя странный способ приглашать на свидание.
– Посмотрим, а пока я воспользуюсь морем и твоими восхитительными рыбными супами.
В тот вечер Лорен не пришла. Пол не огорчился, он решил спокойно принимать то, что приносит жизнь, в том числе разочарования. Он понимал, что тому, кто ценит жизнь и имеет на нее позитивный взгляд, она несет радость – от гармонии с природой, от разговора с незнакомым человеком.
Пол с разбегу бросился в море, волны расступились, приняли его, и он долго плыл, проверяя свои силы, выйдя из воды только к тому времени, когда должна была прийти Лорен. Ожидая ее, он коротал время в компании Марка Дирэнже, инспектора полиции предпенсионного возраста, который приходил сюда ежедневно поухаживать за Мартиной Буске. Она часто рассказывала ему о Поле, которого знала еще ребенком и любила как собственного сына. Инспектор Дирэнже, который в силу своей профессии должен был хорошо разбираться в людях, с первых же минут знакомства почувствовал и был потрясен глубиной и значительностью личности Пола. Как бывает при первой встрече, они хранили некоторую дистанцию, лишь иногда обрывками фраз давая понять по какой причине они тут. Когда стало понятно, что у них в чем-то схожие причины быть тут, между ними даже возникло чувство сообщничества. Они терпеливо ждали, когда Мартина закончит работать, чтобы вместе с ней отведать ее знаменитый буйябес, ради которого многие клиенты ехали сюда больше часа.
Второй вечер прошел по тому же сценарию. Лорен не подавала признаков жизни, а Пол не терял даром времени, слушая воспоминания Марка об эпических эпизодах из его полицейской биографии. Пол с удивлением открывал в себе пленительные и болезненные ощущения надежды, которые вызывало в нем ожидание, он отдавался этому чувству день и вечер с радостью, наслаждаясь каждым моментом, упиваясь каждой незначительной деталью окружающего мира. Каждый поворот на дороге к ресторанчику, выступ, дерево или другая подробность стали для него дорогими и милыми, как и теплые объятия Марка Дирэнже при встрече, его комментарии по поводу рыбалки удочкой с берега, – все его радовало, становясь трогательной повседневностью. Пол быстро целовал Мартину, которая разбирала ящики и пакеты, скопившиеся к концу дня, и тут же уходил, чтобы не мешать ей и не отвлекать от дела. Его друзья не задавали вопросов об его отсутствующей подруге, и он был им за это благодарен. Его разум работал в ритме приливов и отливов – страдания, радость, мучения, удовольствие, уныние, желания. Пол уже потерял надежду на то, что затея с Лорен получится, и вот на третий вечер, когда он выходил из моря после многокилометрового заплыва, она пришла.
Лорен не могла остаться равнодушной к красоте этого статного, атлетически сложенного мужчины, который, не подозревая, что на него смотрят, освещенный лучами заходящего солнца, неспешно поднимался к ресторану, но она ничем не выдала свое волнение. За последние несколько дней Пол развил в себе не свойственное ему раньше самообладание. Когда он увидел Лорен, смотревшую на него с террасы, он даже не вздрогнул. Он подошел медленной походкой, поднял лежащее на песке полотенце и стал вытирать свои золотистые чуть длинноватые волосы. В пестрых плавках, подчеркивающих его матовую кожу, с золотистыми прядями волос, посветлевших от солнца и морской воды, Пол выглядел скорее как заядлый участник международных соревнований по серфингу, нежели как высокопоставленный ООНовский чиновник. Когда они оказались лицом к лицу, он чуть не потерял самообладание, его охватило вдруг неодолимое желание броситься к ней и сжать ее в объятиях, но он сдержался, позволив себе лишь широко улыбнуться:
– Вы легко нашли это место? Я не сообщил даже, как сюда добраться.
– Добралась, – сказала Лорен. Ее лицо не выражало никаких эмоций.
– Извините, я сейчас быстро оденусь и вернусь, – продолжил Пол.
Лорен оперлась на перила и стала пристально смотреть на удивительную по красоте панораму бухты, которая в этот час казалась совершенно отрезанной от всего остального мира. Только одинокий парус на горизонте, порозовевший от лучей заходящего солнца, напоминал о присутствии здесь людей. Пол вернулся очень быстро. Он наспех надел полотняные голубые брюки со шнурком на талии и белую льняную рубашку навыпуск. Он заметил, что Лорен тоже была просто, хотя и элегантно, одета: в легкую льняную тунику охристо-оранжевого цвета, подобную одеянию тибетских монахов. Ее длинные черные волосы, как всегда, были строго собраны в пучок на затылке. Она была похожа на индийскую танцовщицу, сбежавшую из дома доктора Кумара. Такое сравнение пришло Полу на ум, когда он увидел ее, погруженную в состояние созерцания.
– Если не боитесь замерзнуть, мы могли бы поужинать на террасе, – прервал он ее размышления.
– Нет, здесь очень хорошо, – ответила Лорен, немного смущенная заботливостью Пола.
– Мне хотелось познакомить вас с Мартиной Буске, хозяйкой ресторанчика, она своего рода моя крестная, – добавил он, видя, как к ним направляется рестораторша.
У Мартины была типично южная манера фамильярничать с клиентами. Некоторым подобное обращение казалось грубоватым, даже вульгарным, но такая непринужденность, пренебрегающая социальными правилами, очень нравилась собеседникам, настолько она была теплой и искренней. Она воплощала в себе все типичные черты жителей Прованса, и, когда люди слышали ее низкий голос с характерными певучими интонациями, они узнавали подлинный Прованс Паньоля и Мистраля, и это согревало сердце. Когда Мартина подошла к ним в простом ситцевом платье и длинном
