Зима с детективом - Татьяна Витальевна Устинова
– Не мог, – покачала головой Юля. – Подвал был заперт снаружи. И сам дом тоже.
– Он мог там умереть.
– А вот это запросто. Топили так себе. Масляный обогреватель в подвале разве спасение?
Юля улыбнулась вошедшей Лешкиной жене. Похвалила ежевичное варенье, которое щедро намазывала на тоненькие тосты. От сытного ужина отказалась наотрез сразу, как вошла. Только тосты и варенье.
– Кормили, конечно. Но… Но таксист вдруг начал ворчать. И даже пригрозил Сереге-барабанщику, что сольется, если клиент не заплатит в ближайшие недели. Велел решать проблему как можно скорее.
– И что барабанщик?
– А ничего. Запил! Как говорит, с горя. Не знал, что дальше делать. Денег от клиента не было и не предвиделось. Себе на статью – похищение – заработали в полном объеме. Убить его не могли и голодом заморить тоже. Не считали себя душегубами. Дни шли, а он так и не придумал, как выйти из сложной ситуации. Знаешь, когда я к нему вошла в квартиру, он от облегчения даже расплакался. Начал каяться сразу же и ключи от дома мне в руки совать.
– А знаешь, что сейчас происходит с этими подельниками? Валят друг на друга вину! И признаются во всех эпизодах. Даже в тех, о которых полиция не подозревала.
– Почему не подозревала? – не поняла его жена.
– Заявления от пострадавших не было, – пояснил Лешка и подмигнул Юле: – А ты молодец, подруга. Тобой там все восхищаются. А семья-то как? Поблагодарила?
– Фомины – да. Анна плакала, прощения сто раз попросила за сына. Смирновы были более сдержанны. Боятся, что я про их Лидочку расскажу. А мне оно надо? Сами пускай разбираются. Тем более что Лидочка уже с очередным ухажером куда-то на отдых улетела. Непутевая, – подвела черту Юля под своим рассказом.
Стоя сейчас со счастливой улыбкой под ярким декабрьским небом и вдыхая свежий морозный воздух, она вдруг поймала себя на мысли, что не все рассказала Лешке и его жене.
О том, например, что идет сегодня вечером ужинать в ресторан. С кем бы они думали? Да с тем самым побирушкой с белозубой улыбкой. При тщательном разбирательстве оказалось, что никакой Илья не нищий, а сотрудник очень интересной конторы, которая проводила экспериментальный социальный проект. Выполнять его, по странному стечению обстоятельств, выпало как раз Илье. И работать на том месте ему оставалось две недели, когда по его душу явилась с вопросами Юля.
– Вот опоздала бы ты со своим расследованием, и не встретились бы! – в ужасе восклицал он, провожая ее вчера до подъезда. – Как представлю, в желудке холодно!
– Не от этого тебе холодно, а от морозного вечера и незастегнутой куртки, – смеялась она весело, находя свой смех мелодичным и искренним. Проводила рукой в перчатке по его непокрытой голове и шутила: – Хоть бы сомбреро, что ли, надел!..
Сегодня у них первый совместный выход в свет. А на Новый год Илья неожиданно выкупил гостевой дом в подмосковном пансионате. И выходило, что Юля вовсе не врала своему закадычному другу Лешке. Она в самом деле не останется одна в городе в главную ночь года.
Илья все предусмотрел. Или…
Или знал? Вступил в сговор с Лешкой и тот рассказал ему о Юлиной мечте? А это и не мечта была вовсе – просто нежелание навязываться семье друга, менять их планы и свои тоже. Хотя их и не было на тот момент, но…
Бр-рр! Слишком сложно! Так не бывает!
В жизни все гораздо проще. И представление о счастье проще, чем кажется. Ей сейчас в лицо светит яркое декабрьское солнце, мороз щиплет за уши, чай стынет в кружке, потому что зима – холодно. А ей все равно хорошо и петь хочется.
Потому что Илья ведет ее сегодня в ресторан. И ей этого хочется. И общения с ним, и нарядиться, и вкусно поесть.
Фомин жив-здоров, нашелся. И семью любит, как оказалось, больше жизни. Понял, сидя в заточении, что никого так остро видеть не хочет, как жену и сына.
И Настя с Игорем уже вчера прогуливались по двору, взявшись за руки. А Костик вел свою тетку в кино, о чем-то с ней оживленно разговаривал и громко смеялся.
Наблюдая за всем этим с балкона, Юля так же, как сейчас, улыбалась. Она ведь причастна и к этому восстановившемуся миру, еще как причастна! И она совершенно точно знала – вопреки пословице, – что мир плохим не бывает.
Анна и Сергей Литвиновы
Ошибка Эрота
Каких только любовей не видел Эрот (он же Амур) за свою многолетнюю карьеру!
Встречалась ему, например, бабушка, которая влюбилась в своего великовозрастного внука (рост 186, размер ноги 46). Она называла его «малыш» и «мой котенок», готовила, по запросу, сырнички, оладушки, блинчики – он же втихаря таскал купюры из ее пенсии и выносил из дома ценные вещи.
Попадалась также Купидону другая старушка, столь плененная своим рыжим котиком, что, когда тот ушел на небеса, она похоронила его на краю садового участка и каждое утро приносила на могилку свежие цветочки. И молилась за упокой его души (хотя батюшка отец Иоанн строго внушал ей, что души у животных нет и делать сие не следует).
Но вышеуказанные случаи хотя и выглядели пограничными, вмешательства Эрота, как он сам считал, не требовали. Описанные эпизоды ничьему здоровью, жизни и благополучию напрямую не угрожали и, возможно, пользы приносили больше, чем вреда: давали пожилым людям забвение и успокоение.
В реальности Купидоны-Амуры-Эроты действовали совсем не так, как людям представляется. Никакими стрелами они не орудовали и уколов острыми предметами не совершали. Их миссия заключалась не в том, чтобы поражать. А чтобы – врачевать.
Им не надо было вызывать чувства. Подумаешь, влюбиться! Это любой дурак (дурочка) и даже неразумное существо может.
Нет, цель Эротов была прекращать отношения, если те вдруг становились слишком разрушительными для одной из сторон. Делались чрезмерно (как стали выражаться в последнее время) токсичными. И начинали угрожать жизни или благополучию одного человека, пары как бы влюбленных или третьих лиц.
…Коллизия между Елисеем и Василиной тоже начиналась как не вредящая никому страсть. Несчастливая – но, в принципе, безобидная.
Десять лет назад, в последнем классе средней школы, Василина дико влюбилась в новичка Елисея. Он казался ей прекрасным, умным, милым, одухотворенным, сильным, мощным, бережным, необыкновенным. Да он и вправду был хорош, и не одна, кроме Василины, девушка по нему сохла. Сам же Елисей, как древний бог или царевич, равномерно дарил свое благосклонное внимание всем
