Умолкнувший оратор - Рекс Тодхантер Стаут
Его сын Эд оказался конкретнее, но гораздо смешнее. Если все хотели разговаривать только с Вулфом, а не со мной, то ему было без разницы. Он сказал, что вполне удовлетворится разговором со мной, поскольку ему нужно задать всего лишь один вопрос: можно ли верить заявлению О’Нила, будто тот получил квитанцию в конверте, доставленном ему по почте? Я ответил, что нам это известно только со слов самого О’Нила, хотя мы и видели конверт, но теперь этим занимается полиция и поэтому лучше всего обратиться прямо к ним. «Весьма обязан», – сказал он и повесил трубку.
Весь день я ждал звонка от Дона О’Нила, но он не подавал о себе знать. Из чего я сделал вывод, что исполнительный комитет решил провести совещание, чтобы выработать линию поведения.
День прошел, наступили сумерки, и я зажег свет. Перед обедом я еще раз попробовал дозвониться на Пятьдесят пятую улицу, но Фиби Гантер не оказалось дома. Обед непривычно затянулся, а значит, Вулф пребывал в полной растерянности. Всю свою энергию он направил на то, чтобы держать свои мысли при себе и постараться меня успокоить, а потому ел больше обычного. После обеда, вернувшись в кабинет, я еще раз попытался дозвониться до квартиры на Пятьдесят пятой улице, но, увы, с тем же результатом. Тогда я растянулся на диване, размышляя о том, как бы вызвать у Вулфа трудовой энтузиазм, и тут кто-то позвонил в дверь. Я направился в прихожую и распахнул дверь, даже не потрудившись посмотреть, кто к нам пожаловал. Лично я был бы рад любому посетителю, даже Бреслоу, явившемуся для дружеской беседы.
В дом вошли двое. Я попросил их снять пальто, подошел к двери кабинета и объявил:
– Инспектор Кремер и мистер Соломон Декстер.
Вулф вздохнул и буркнул:
– Проси.
Глава 18
Соломон Декстер страдал недержанием речи. Полагаю, как у исполнительного директора БРЦ, у него была масса тем для разговоров, включая такие, как выборы в конгресс и статья НАП в утреннем номере «Таймс», не говоря уже о нераскрытом убийстве его предшественника. Вулф же органически не терпит болтливых людей. Поэтому он сердито нахмурился, когда Декстер, даже не поздоровавшись, выпалил:
– Ничего не понимаю! Я справлялся о вас в ФБР и у армейского начальства, и все они подтвердили вашу безупречную репутацию, да и вообще отзывались о вас очень хорошо! Как же вы могли связаться с самой грязной шайкой лжецов и головорезов на всем белом свете?! Как, черт возьми, это объяснить?!
– Вы на грани нервного срыва, – заметил Вулф.
– При чем тут мой нервный срыв?! – не унимался Декстер. – Совершено самое черное злодеяние в истории страны, за которым стоит гнусная банда. И любой, любой человек, который связывает себя с ней, недостоин…
– Пожалуйста, не нужно на меня так кричать! – перебил его Вулф. – Вы слишком взволнованы. Ваше волнение можно понять, но мистеру Кремеру не следовало приводить вас сюда в таком состоянии. Мистер Кремер, чего он от меня хочет?
– Да он подозревает, что этот фокус с валиками устроили вы. Чтобы создать впечатление, будто они все это время находились в Бюро регулирования цен, которое хочет свалить вину на НАП, – проворчал в ответ Кремер.
– Пф! И вы разделяете его подозрение?
– Нет. Вы бы обтяпали все более тонко.
Вулф снова перевел взгляд на Декстера:
– Если вы, мистер Декстер, всего лишь хотите спросить, подстроил ли я эту историю с валиками, то я отвечу вам отрицательно. Еще вопросы имеются?
Вынув из кармана носовой платок, Декстер промокнул лицо. Я не заметил у него на лице никакой влаги, на улице было прохладно, да и в комнате не слишком жарко, но, очевидно, у него возникла потребность что-нибудь промокнуть. Возможно, это в нем заговорил лесоруб. Декстер бессильно уронил руку с платком и посмотрел на Вулфа, словно пытаясь вспомнить следующую реплику, идущую по сценарию.
– Среди служащих бюро ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне нет никакой Дороти Унгер! – заявил он.
– Силы небесные! – раздраженно произнес Вулф. – Конечно же нет!
– Что вы этим хотите сказать?
– Я хочу сказать, что такой особы и не могло существовать. Это же очевидно. Человек, проделавший фокус-покус с квитанцией на посылку, будь то сам мистер О’Нил или кто-то другой, должен был выдумать Дороти Унгер.
– Вам виднее! – разъярился Декстер.
– Вздор! – Вулф помахал у него перед носом пальцем. – Мистер Декстер, если вы собираетесь вести себя подобным образом, то вам лучше уйти. Вы обвиняете меня в том, что я «связался» с негодяями. Но я вообще ни с кем не связан. Меня пригласили сделать определенную работу, найти убийцу и получить достаточно доказательств, чтобы его осудить. Если у вас имеются…
– Как далеко вы продвинулись в ваших розысках? – вмешался Кремер.
– Ну… – Вулф ухмыльнулся, а когда он ухмыляется, то становится совершенно невыносим. – Уж наверное, дальше, чем вы. Иначе вас бы тут не было!
– Ну да, прошлым вечером я так и не понял, почему вы не ткнули пальцем в убийцу, чтобы я мог его арестовать, – саркастически заметил Кремер.
– Так же, как и я, – согласился Вулф. – В какой-то момент мне показалось это возможным, когда один из присутствовавших сказал нечто весьма примечательное, но мне не удалось…
– Что сказал? И кто именно?
Вулф покачал головой:
– Я сам до сих пор над этим думаю… – Судя по его тону, все силы 82-й воздушно-десантной дивизии, от побережья до побережья, были брошены на решение этой задачи. После чего Вулф решил бросить Кремеру мягкий упрек: – Вы все испортили и прогнали их прочь. Если бы вы вели себя как зрелый следователь, а не как капризный ребенок, я мог бы кое-чего достичь…
– Виноват, каюсь. И готов на все, чтобы поправить дело. Все, что скажете. Почему бы вам не попросить меня прямо сейчас собрать их здесь?
– Отличная мысль! – В приливе энтузиазма Вулф даже выпрямился в кресле. – Отличная! Прошу вас. Воспользуйтесь телефоном мистера Гудвина.
– Ей-богу, вы меня
