Купидон стреляет трижды - Ирина Славская
– Петька, никто собаку гробить не собирается. Просто мы там арендуем помещение. И под видом арендаторов будем постепенно обыскивать шаг за шагом. Рисковать Грейсом никто не собирается.
– Это вы сейчас так говорите. Не дам собаку. Это мое последнее слово.
– С чего ты решил, что мы его угробим?
– У него нюх пропадет, если он нюхать химию будет.
– Другие собаки нюхают и ничего. Не пропадает у них нюх. Ты подумай хорошо. Наркотики собаки ищут? Ищут. По много лет ищут, работают.
– Так то служебные. Их этому учат. А у нас даже образца нет, чтобы он знал, что искать. Вы об этом подумали?
– А вот это мы упустили. На начальном курсе дрессировки он наркотики точно не учился искать.
– Значит, надо поймать наркомана и отнять у него наркоту, – выдвинул Петька предложение.
– Так он вам ее и отдаст, – засомневалась мама.
– Отдаст. Мы с ним договоримся, – заявила уверенно я.
– Как? Подойдем в темном переулке и потребуем: «Жизнь или наркота?» – заржал Петруха во весь голос.
– А Петька прав. При выборе между жизнью или наркотой приличный наркоман выберет дозу.
– А неприличный?
– И неприличный тоже.
– Значит, надо его заинтересовать.
– Как?
– Дать денег на две дозы. Он нам одну отдаст.
– Иришка, где ты видела, чтоб наркоман сам, своими руками отдал кому-то дозу? Он с этой наркотой убежит, пока не отняли, – мама удивлена моей наивности.
– Мы ему скажем, что это не разовая акция. Что нам и завтра надо будет, и послезавтра, и всегда. Считай, и ему польза, он наркотой будет несколько дней снабжен, и нам образец для учебы Грейса.
– Сесть за такие смелые эксперименты не боишься по статье за торговлю наркотиками? Еще и ребенка сюда втягиваешь. Стыдись. И с чего ты взяла, что таблетки вообще будут пахнуть наркотой?
– Кинологи же как-то собак натаскивают на поиск наркоты. Слушайте, а чего мы мудрим? Вот мы идиоты!
– Впервые вижу, чтоб человек радовался, обнаружив, что он идиот, – мама все ворчит. Боится моей полоумной идеи, которая и правда была тупая.
– Ага. И нас к себе приписала. Побудь сама идиоткой, если так хочется. А мы не такие. Мы умные, – пробубнил Петруха.
– Айболит нам поможет. У Василия кинолог знакомый есть в учебке для служебных собак. Вот мы и попытаемся там своего Грейса поучить.
– Это идея. Звони Василию, – мама обрадовалась, что идею с наркоманами мы отодвинули на второй план.
– И хорошо бы того кинолога, который в прошлый раз Грейса учил. Они общий язык с ним быстро нашли.
– Собачий? Перегавкивались между собой?
– Ха-ха-ха. Не смешно! – Петька оскорбился за кинолога с Грейсом.
Я позвонила нашему знакомому ветеринару Василию. Он пообещал мне поспособствовать обучению нашего питомца в той же учебке для собак и с тем же кинологом. Интересно, что там за кинолог? Петруха от него прямо в восторге. Небось, неприметный мужичонка, и псиной от него воняет. Но Петьке все равно, как кинолог выглядит. Ему главное, что Грейсу хорошо.
– Ну что? Одну проблему мы решили. Вам не кажется, что как-то все разом на нас навалилось?
– Не кажется. Ты вечно в какие-то передряги влипаешь, – Петька включил режим критики.
– Что-то вы, господин хороший, не жаловались раньше. И кому надо было по этому сторожу все разнюхать? Разве я вас уговаривала помочь найти убийцу? Разве это не вы с мамой меня упрашивали вдвоем? На авантюру меня подбили.
– Извини. Не подумал, – Петька понял, что неудачно подкузьмил меня.
– То-то же. Для вас же делаю. По вашей просьбе. Я бы вообще могла в кафе сидеть и кофе попивать. А я тут фигней занимаюсь из-за вас. С алкашами вон беседы веду.
– Но и дело хорошее сделали. Девочек спасли. Дело доброе сделали.
– Точно. Если бы фигней не стали заниматься, девчонок бы просто убили. И закопали на пустыре, – нашел себе оправдание Петька.
– На каком пустыре? – спросила мама.
– Возле гаражей, – ответил Петька.
– Я там всего раз была. Мне собаку стало жалко. Боялась, что Грейс станет носиться и лапы себе порежет осколками, – высказалась я.
– Какими осколками?
– Там алкаши раньше столовались и бутылок набили. Вот люди туда и не ходят, поскольку боятся хулиганья. Алкашей там уже давно нет, а место все равно люди обходят стороной. Пустырь. Есть идея…
– Теть Лена, она опять сама с собой разговаривает. На пустырь собралась идти одна и втихушку, – Петька меня раскусил.
– Не смей туда одна ходить.
– А с мальчишками и с собаками? Еще и девок прихвачу.
– Это можно. Но не ночью и не одна.
– Хорошо. Договорились. Тем более мне так удобней будет наблюдать.
– Что ты задумала?
– Облагородить пустырь за гаражами. Сделать из него площадку для собак и подростков.
– Ура! У нас свое лежбище будет!
– Может будет, а может, и нет. Но эта легенда нам поможет понаблюдать.
– Я забыл рассказать. У нас никто паленой водкой не торгует.
– А где алкаши берут?
– Они у какого-то Володи покупают. Только вот адрес они не говорят.
– Успокойся, я знаю адрес этого Вовчика. Это сосед деда. И самогонка там нормальная. От нее никто пока не травился.
– Откуда этот сосед ее достает?
– У него бабка самогонщица в деревне живет, она и привозит.
– Это сколько же она привозит?
– Много, раз всем хватает. Наверное, она так зарабатывает.
– В деревне спроса нет? Или там вся деревня гонит?
– И не только самогон, – съязвил Петька.
– Очередь дойдет когда-нибудь до меня? – поинтересовалась мама.
– Ага. И что тебе Верушка сказала?
– Сказала, что официально женат он был один раз. Не развелся. Сначала надеялся, что жена к нему вернется, а потом не до этого было.
– Думаю, что он специально не разводился.
– Почему?
– Станет на него любовница наседать, чтоб женился. А он ей сказку про смертельно больную жену, которую он не может бросить. Он же порядочный человек. Пока жену больную на ноги не поставит, не сможет жить спокойно. И радоваться жизни ему совесть не позволит.
– Да. Именно так он от любовниц и отмахивался.
– И много у него их было?
– Всех она не упомнит. Но троих назвала. Это те, с кем у него долгие романы были. А уж однодневок вообще не пересчитать.
– Он кого-то из их детей признавал?
– Ты знаешь, а у него больше не было детей. Только двое законных от первого брака с Евдокией. Потом от какой-то женщины с работы. Забыла, как ее зовут.
– Кашина Валентина Спиридоновна?
– Да вроде так Вера ее называла. И нынешняя дочка, которую он признал. Хотя
