Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч
Ричард сделал последний мазок и отложил кисти.
— Очень даже. Очень даже.
В его голове возникла целая композиция из оторванных рук зависимых людей. Толстая жирная с картами, костлявая тянущая рычаг однорукого бандита, детская с джойстиком, прикованная к телефону девчачья, морщинистая пожилая с кучей сумок в руке, желтая с сигаретой. Художник посмотрел на свою венозную руку. В мгновение в фантазии он отрубил ее и вложил в кисть стакан с виски. Да, пожалуй — эта была главная картина его будущей выставки.
Друг жил в подсобке аптеки, в которой служил провизором. Там и пили. Иногда друзья распивающие виски слышали, как колокольчик возвещал о пришествии очередного клиента. В комнате, где они пьянствовали, стояло кресло для стоматолога и гинеколога, которые никто не покупал. Ричард решил, что ему пора рожать картины одну за другой и устроился в женском. Рука опустилась вниз, и он стал размышлять о сексуальной зависимости и абортах. Например, стоит ли рисовать оторванную руку с оторванным же членом. Друг почти не слушал и восхищался современным достижения фармацевтики. Одно из лекарств крайне заинтересовало Ричарда. Товарищ говорил о том, как с помощью средства для разжижения крови, которое прописывают от тромбозов, можно запросто убить человека. Внутреннее кровотечение возникнет по неизвестным причинам и ни один судмедэксперт не догадается, что погибшему кто-то подсыпал такой медленно действующий яд. Конечно, если на это не будут указывать еще какие-то вещи. Ричард осушил уже третий стакан и его воображение начало вновь рисовать скандал на кухне, кисть со стаканом мутировала в руку с ножом.
Бессознательно он запустил свою большую лапу в коробку, где лежал препарат от тромбоза и запихал несколько упаковок в карман. Когда провизор вернулся из туалета, то ничего не заметил и вновь затянул волынку о сильнодействующих ядах, которые отпускаются без рецепта. Точнее, по липовым квиткам.
Анна раз в неделю приезжала к матери, чтобы просто отдохнуть от суеты дома. Она вот уже 5 лет не работала. Когда забеременела второй раз Ричард сказал, что жена теперь будет его менеджером и должна организовывать выставки. После рождения сына была только одна — неуспешная, плохо обустроенная молодой мамашей и в общем-то слабой с художественной точки зрения. Тогда-то Ричард и запил.
Сегодня 5-летнего мальчишку она повесила на старшую дочь Алису и спокойно сидела под пледом, глядя в экран телевизора. Мать Анны не любила Ричарда за его львиную аристократическую гриву и такой же характер. Деревенской коммунистке графья были вразрез души, но вмешиваться в личную жизнь дочери она не хотела. Ну почти.
Первый раз Анна прилетела к матери еще в молодости, чтобы та помогла ей отвадить поклонниц художника. Девушка знала, что ее мать и бабка были травницами и могли заколдовать, приворожить или того хлеще — убить. Тогда еще до супружества мать выдала какой-то грибной чай и велела Аннушке насыпать травушки в носки или ботинки самой ярой домогательнице Ричарда. Так она и поступила. Пригласила на фуршет одухотворенных поклонниц художника и сотворила ритуал. Ричард напился и при всех схватил жену за ягодицы, поднял на себя и понес в кровать на втором этаже. Секс был бурным, медвежья шкура почти вся взмокла. Шум стоял на квартал. Когда Анна спустилась вниз за столом в слезах сидела та самая страстная поклонница, ничего не сказав она надела башмаки с чаинками внутри и удалилась из жизни навсегда.
После этого секса появилась Алиска. И жизнь встала в колею, но дочка заболела менингитом. Врачи давали не больше 30 процентов. Анна выла возле палаты. Ричард пил. Тогда бабушка решилась на кардинальные меры, она принесла травку вроде полыни и стала втирать ее едва живой Алисе в тело. Зелье помогло и в этот раз. После этого чуть ли не с каждой проблемой Анна прибегала к матери, но травница отправляла дочь обратно в семью. «С ерундой сама справишься», — говаривала мать.
В этот раз Анна была на себя не похожа, она не просила избавить ее от пьяницы мужа, она просто хотела быть одной. В кресле перед телевизором. Без единой мысли в голове, точнее с одной: «Все осточертело». Кажется, ничего не осталось в жизни.
Мать принесла ей пакетик и положила на коленки. Анна взбодрилась и приподнялась.
— Я не знаю, как твой это вытерпит и будет ли он дальше художником… скорее всего— нет. Но трава эта избавит его от пьянства навсегда.
Анна прижала пакетик к себе.
— Навсегда, — прошептала она.
— На че жить-то потом будете? Он же трезвый не рисует.
— Он и пьяный не рисует, он вообще уже давно ничего путного не пишет. Что делать?
— Смотри. Трезвый мужик тоже, та еще забота. Без снятия стрессу, злобный может стать или занудной.
— Хуже, чем сейчас, не будет. Что делать?
— Смотри, подумай все и взвесь.
— Что делать? — прокричала Анна.
— Щепотку или во время пьянки, когда не заметит. Или с похмелья. Его тошнить начнет и колотить. Придётся потерпеть некоторое время. Тело свяжет процессы и откажется от водки. От одного вида алкоголя противно ему станет.
— И сколько по времени?
— За месяц должен выздороветь.
— Спасибо, мама.
— Только не больше щепотки, не перебарщивай, а то инфаркт или инсульт прибьет, чего доброго. А две щепотки и в могилу могут свести.
— Хуже уже не будет.
Анна схватила пакетик и побежала домой.
Алиса лет с 6 рылась в карманах и сумках взрослых, в компьютерах и тайниках. Ничего в доме не хранилось без ее ведома. Она изсмотрела все порно на компьютере отца. Она знала, что мать мечтает о Таиланде. Она видела выписки из абортария, которые в виде упрека хранила мать. Она знала, что брат прячет шоколадки под матрасом. Она считала количество презервативов в пачке, которую носил Славик. Она спокойно могла вести бухгалтерию семьи и знала,
