Екатерина Савина - Ищите женщину
Нонна Павловна помолчала немного, грустно улыбаясь чему-то давно минувшему и продолжала. Видно было, что дела прошлых дней давно не волновали ее, она воспринимала их словно выцветшие картинки, давным-давно виданные и не имевшие ни малейшего отношение к сегодняшней жизни, яростно гудевшей за пыльным окном низенького дома.
– Мне очень дорога моя квартире, – проговорила она, отвлекаясь от своих мыслей, но не поднимая глаз на меня, а смотря куда-то в сторону, дожно быть в тот угол, где стояли повернутые к стене старинные стулья, – я бы никогда не переселилась, но сами понимаете... нужда. Я пенсионерка, доходов у меня никаких, а дочь все не может найти работу... Никак не может вписаться в эту суматошную жизнь. Она, понимаете, Ольга Антоновна, была замужем, но, как и моя мать, как и я сама, рано овдовела и осталась как бы... выброшенной из окружающей действительности. Домохозяйка и ничего, кроме великолепной выпечки, делать не умеет. Так и живем – на мою пенсию, да на доход от сдачи квартиры. Этот-то домик никому не придет в голову снимать, а если кому и придет, то деньги за него будут платить очень небольшие, не сравнить, конечно, с деньгами за мою квартиру в городе...
Я сочувственно покачала головой, не зная, что сказать на это. А что мне говорить? Мало у кого жизнь складывается так, как ему хочется. Вот и у меня... Моя судьба сама определила мою дальнейшую дорогу, не оставив мне никакого выбора...
Я заметила, что на этот раз пауза затянулась. Я открыла было рот, чтобы поддержать тлеющий разговор, но вовремя осеклась. Нонна Павловна чуть дрожащими пальцами поглаживала парчовую скатерть и беззвучно шевелила бесцветными старческими губами, будто желая что-то сказать, но не решаясь на это.
– Надо признаться, – заговорила она наконец, – что моя бабушка до самой смерти не оставляла привычки почти еженощно общаться с духами. Очевидно, это заполняло в ее душе тот самый отрезок пустого пространства сосущего одиночества и тоски по прошлой жизни, который современные старушки ежедневно заполняют бесконечными латино-американскими сериалами. В конце концов и моя мать пристрастилась к общению с мертвыми, а потом и я. С самого детства...
Нонна Павловна снова замолчала, но на этот раз совсем ненадолго. Она прищурилась, словно подмигнула кому-то и продолжала:
– Мне никогда не становилось страшно от того, что я разговариваю с человеком, которого давным-давно нет на свете. Я просто привыкла. И всю жизнь, пока жила одна на своей квартире, я нет-нет, да и вызывала кого-нибудь из царства теней.
Нонна Павловна улыбнулась и посмотрела на меня, явно ожидая увидеть на моем лице ироническую или хотя бы сочувствующую улыбку. Я смотрела внимательно на Нонну Павловну и она удивленно покачала головой, заметив это. Откуда же ей было знать, что я не новичок в мире паранормальных явлений.
Потомственный медиум – Нонна Павловна с минуту смотрела мне в глаза, очевидно, определяя для себя – то внимания, что отразилось на моем лице было истинным – или лишь из желания потрафить старческому слабоумию. Наконец она снова улыбнулась – уже не так, как минуту назад – а по-другому – доверительно и ласково и заговорила опять:
– Давно я не делала сеансов, Ольга Антоновна, очень давно. И дело не в том, что у меня нет настоящего партнера – нет, к этому я привыкла. При определенном навыке модно справляться и одной. Просто... В этом доме у меня ничего не выходит. Вот в моей квартире, где спиритизмом занимались три поколения моей семьи – совсем другое дело, а здесь... Я ведь даже привезла стол, за которым обычно вызывала духом, но вот уже несколько раз пыталась провести сеанс и все безрезультатно.
Я посмотрела на стол, за которым сидела Нонна Павловна.
– Этот стол? – спросила я.
Она кивнула.
– Странно, – сказала я, – я всегда считала, что медиумы признают только круглые столики, а этот...
Нонна Павловна не дала мне договорить. Он подняла тяжелый край парчовой скатерти и я увидела широкую четырехугольную доску, положенную на стол, который действительно был круглым.
– Для пасьянса удобней, – объяснила Нонна Павловна.
«Может быть, здесь разгадка тайны нехорошей квартиры? – так размышляла я, пока Нонна Павловна, продолжая неторопливо раскладывать пасьянс, негромко рассказывала мне о некоторых комических случаях, имевших место столетие назад в кружке медиумов, которым руководила ее бабушка, – может быть, квартира, в которой – это уж без всякого сомнения – сконцентрирован громадной мощи заряд экстрасенсорной энергии, сопротивляется незванным жильцам и устраивает все эти безобразия? Вполне правдоподобно. За такое долгое время квартира могла обрести способность мыслить, как разумное существо – в том случае, конечно, если один из наиболее часто вызываемых духов навечно покинул царство мертвых и поселился – невидимых живым и нечувствительный для живых – в квартире номер пятьдесят. Если так, то мне нужно, какого духа в этой квартире вызывали чаще других»...
Я дождалась паузы в неторопливо журчащем повествовании Нонны Павловны, высказала несколько собственных, ничего не значащих замечания и задала наконец тот самый вопрос, который очень интересовал меня.
Медиум Нонна Павловна восприняла его как нечто должное и ответила немедленно:
– А вы как думаете?
Я пожала плечами.
– Конечно, дух моей матери, – спокойно ответила Нонна Павловна.
Я смешалась не зная, что сказать.
– Вы, наверное, удивлены, – снова заговорила Нонна Павловна, – почему я все это рассказываю вам.
– Да нет, – сказала я, – почему...
– Подобная откровенность не могла не вызвать у вас некоторого недоумения, – сказала Нонна Павловна, – понимаете, Ольга Антоновна, если человек распространяется о подобных вещах, его часто принимают за сумасшедшего. Ну, а со старых людей – какой спрос?..
Она снова внимательно посмотрела на меня и я выдержала ее взгляд.
Тогда Нонна Павловна рассмеялась.
– Я ведь сразу признала вас, – вдруг сказала она.
– В каком смысле? – не поняла я.
– В том смысле, что вы тоже принадлежите к разряду людей, чья жизнь тесно связана с потусторонним миром. Правда ведь, Ольга Антоновна.
– Правда, – немного поколебавшись, согласилась я, – но как вы это узнали.
– Когда всю жизнь общаешься с мертвыми, – наставительно проговорила Нонна Павловна, – тебе открывается много того, что недоступно живым людям. Послушайте... Расскажите мне, пожалуйста о себе... Ведь я открылась вам, будучи еще не совсем уверена, что вы тот человек, за которого я вас приняла.
Я согласилась на эту несколько неожиданную для меня просьбу. И рассказала. О своей сестре Наталье... О ее гибели... О том, как зазвонил отключенный от сети телефон и в трубке, шелестящей ледяным холодом могилы, я услышала родной голос своей погибшей сестры... О своем смертном враге Захаре... И еще о многом таком, о чем я мало кому рассказывала...
Глава 11
Вован и Мазей были родные братья. С самой колыбели они были вместе, вместе ходили в школу, вместе закончили политехнический институт в городе Рязани, вместе двинулись покорять Москву, где хотели заняться бизнесом, но вместо этого неожиданно открыли в себе талант втираться в доверие столичных бизнесменов и облапошивать последних с помощью самых разнообразных способов. В последнее время Вован и Мазей приобрели в столице некоторые нужные знакомства и дела у них после этого пошли в гору. А в настоящий момент Вован и Мазей праздновали очередную жульническую сделку в дорогом, снято как раз для этого случая особняке.
Как водится, браться купили побольше спиртных напитков и сняли одну на двоих уличную девочку. Вечером им было очень весело, а вот на утро...
* * *Проснувшись, Вован первым делом выплюнул изо рта невесть как там оказавшийся хвост селедки. Вслед за хвостом вылетел огрызок луковицы и окурок.
«Вот это да, – изумленно подумал Вован, – что это за зоопарк? Ах, это я лицом в пепельнице спал... Тогда понятно»...
С трудом приняв вертикальное положение, Вован отметил, что – во-первых – ноги его отвратительно дрожат, а во-вторых – он совершенно голый, а в-третьих – абсолютно ничего не помнит из того, что было накануне.
Вован осторожно качнул тяжелой головой и крепко зажмурился, потом открыл глаза, тщательно обследовал поверхность стола, напоминающего из-за громоздящихся тарелок, бутылок и остатков закусок поле боя после сражения, нашел чудом уцелевшую бутылку водки, налил и выпил полный стакан.
– Полегчало вроде, – пробормотал он, – надо бы еще... минералочки какой-нибудь...
Вован выпил минералки, но ни это, ни все последующие его предпринятые действия, заключающиеся, преимущественно, в занятиях различными водными процедурами, не помогли ему вспомнить о том, что произошло вчерашним вечером.
