Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для дураков

— В коридоре стоят мои люди, — пояснил Коротков, — здесь все безопасно. Ты можешь говорить.

— Сегодня ночью мы возьмем ювелирный магазин «Карера».

— Где он находится?

— На Тверской.

— Где? — изумленно спросил Короткой.

— На Тверской. Рядом с Думой.

— Опять шутишь? — нервно спросил Крот. — Там же столько ментов, что из них можно вполне составить один штрафной батальон. Наколоть решил?

— Вечно ты мне не веришь, — лениво заметил Счастливчик, — я тебе говорю, что сегодня ночью.

Гвоздев, уже покинувший казино, сидел в машине, слушая каждое слово этого интересного для него разговора. Когда Счастливчик назвал магазин, он радостно переглянулся со своими офицерами.

— Теперь им не выкрутиться, — радостно сказал подполковник.

Коротков смотрел на неторопливо жующего оливки Счастливчика и ничего не понимал.

— Что ты задумал? — спросил он. — Как мы ограбим этот магазин? Туда же нельзя даже подъехать. Я знаю, где он находится. Но рядом всегда полно ментов.

— Я же не предлагаю тебе брать магазин штурмом, — улыбнулся Счастливчик.

— Тогда поясни, — нервно попросил Крот.

— Над ювелирным магазином «Карера» находится кафе «Космос». Я проверял.

Можно спокойно разобрать перекрытие и проникнуть внутрь магазина. А вскрыть сейфы — это уже мое дело. Ты ведь знаешь, как я умею вскрывать их.

— А почему ты уверен, что там полно товара?

— Они сегодня получили новую партию драгоценностей, — пояснил Счастливчик, — сегодня там ценностей ровно на десять миллионов.

— Но как мы попадем в кафе? — разозлился Крот.

— Поэтому я и вызвал тебя в шесть вечера. Обычно кафе закрывается в восемь, но там остаются служащие, чтобы все привести в порядок. И только после этого они уходят. В самом кафе нет охраны. Поздно вечером, когда все уходят, там остается два-три человека. Две женщины и один мужчина. Вам нужно поехать сейчас туда и дождаться его закрытия. Перед самым закрытием, когда там никого не останется, вы свяжете обслуживающий персонал… Только свяжете… Стрелять их в любом случае не нужно.

Милицию не интересует, что происходит в кафе. Главное, чтобы все было тихо и спокойно. Вы сами закрываете кафе и следите за тем, чтобы там не осталось посторонних. А потом спокойно разберете перекрытие между кафе и ювелирным магазином. Ровно в три часа ночи я приеду туда под видом дежурного охранника.

Вы меня впустите, и я спокойно открою все сейфы. Нравится тебе такой план?

Коротков задумался. Потом нерешительно спросил:

— Откуда известно, что в кафе останутся только трое?

— Я уже все проверял. И не раз.

— А магазин прямо под кафе?

— Да. Причем, в магазине, когда он работает, есть охрана. А в кафе ее нет.

С охраной в магазине вы ничего не сделаете. Достаточно громко крикнуть или выстрелить, и через минуту там будет милиция, а может быть и раньше. Поэтому в магазин мы войдем через кафе. Никто ведь не думает, что мы можем спрятаться в кафе и взять магазин ночью. Милиции, которая будет патрулировать снаружи, важно, чтобы на улице был видимый порядок. А мы в это время будем внутри здания. Их ведь не касается, что происходит внутри. А узнать об этом они в любом случае не смогут.

— Здорово, — восхищенно сказал Крот, — я там бывал сто раз, но никогда не думал поднять голову и посмотреть, где находится кафе.

— Там еще магазин. Но он закроется еще раньше, — улыбнулся Счастливчик.

— Когда нам нужно быть в кафе? — встрепенулся Крот.

— Через полтора часа, — посмотрел на свои часы Счастливчик, — и постарайтесь все сделать чисто. Сколько человек ты возьмешь с собой на дело?

— Двоих или троих, — подумав, сказал Коротков, — самых надежных.

— Это правильно. Главное, чтобы в кафе все прошло тихо — Не волнуйся, — со значением сказал Крот, — мы будем сидеть до самого закрытия, а потом покажем им наши стволы. Я думаю, они согласятся с такими аргументами.

— Хорошо, — согласился Счастливчик, — но главное — это фактор времени. Вы должны начать только тогда, когда убедитесь, что, кроме вас, в кафе больше никого нет. Никаких неожиданностей.

— Это уже наше дело, — улыбнулся Коротков. — А ты сумеешь вскрыть их сейфы?

Счастливчик, протянувший руку за очередной оливкой, повернулся и иронически посмотрел на задавшего вопрос вора. Тот смутился.

— А как ты думаешь? — спросил Счастливчик.

— Ладно, — поняв, что задал глупый вопрос, примирительно сказал Коротков, — твою квалификацию я знаю. Ладно, рискнем. Если получим все цацки, завтра же уедем из Москвы. Месяца на три. Как ты думаешь?

— Это твое дело, — равнодушно сказал Счастливчик.

Коротков вскочил, посмотрел на часы.

— А почему ты думаешь, что на тебя не обратят внимания в три часа ночи? — спросил он.

— Я постараюсь сделать так, чтобы не бросаться им в глаза, — пояснил Счастливчик, — и потом там все равно должен появиться очередной охранник.

— Понятно, — протянул Коротков, уже направляясь к дверям.

— Крот, — позвал его улыбающийся Счастливчик.

— Что? — остановился тот, оглядываясь.

— Почему ты не спрашиваешь, зачем мне нужны были «шестерки» Пирожкова? — спросил Счастливчик.

Коротков замер. Беззвучно выругался. И все-таки покорно спросил:

— Зачем тебе нужны были «шестерки» Пирожкова?

— Чтобы прикрыть наш отход в случае необходимости. Я не хотел рисковать твоими людьми, которые могли расколоться на допросах, — очень серьезно сказал Счастливчик.

Крот пристально взглянул на него, но, ничего больше не сказав, вышел из комнаты. Счастливчик посмотрел ему вслед и безмятежно улыбнулся.

Сидевший в своей машине Гвоздев покачал головой.

— Посмотри, что он придумал, гнида, — восхищенно воскликнул подполковник, — я им устрою встречу в кафе. Пусть только попробуют что-нибудь сделать. Быстро всех наших сотрудников к кафе «Космос», — приказал он офицеру, сидевшему рядом с ним, — передайте в МУР, что мы знаем, где они планируют совершить ограбление.

Будем брать их с поличным, — победоносно заявил подполковник.

Через десять минут о готовящейся операции доложили полковнику Горохову.

— Он хочет ограбить ювелирный магазин на Тверской, — позвонил ему сам Гвоздев.

— Странно, — удивился полковник, — это ведь очень большой риск.

— Он же король медвежатников, — нервно напомнил Гвоздев, — хочет покуражиться, сукин сын, показать нам, какой он герой, бросить нам вызов.

— Он обычно бывает более осторожен, — заметил Горохов. — Вы уже объявили своим людям, чтобы они подтягивались к этому кафе? У нас мало времени, подполковник.

— Я собрал всех своих людей, — доложил Гвоздев, — из МУРа прислали подкрепление. Думаю, что после сегодняшней ночи вор поменяет свою кличку. Он больше не будет Счастливчиком.

— Хотелось бы, — согласился полковник. — В любом случае там будет сегодня ночью очень жарко. Смотрите, не ошибитесь. От такого типа, как Счастливчик, можно ждать чего угодно.

— Я вызову туда и ваших ребят, — решительно сказал Гвоздев.

— Они говорили с ним? — спросил полковник.

— Да, и он приказал им ждать его в районе Кутузовского проспекта. Примерно где-нибудь в той стороне. Даже дал телефон, о существовании которого мы не знали. И предложил задержать всех, кто вместе с ним выйдет из здания.

— Он сказал «задержать»? — уточнил Горохов.

— Он написал «задержать», — пояснил Гвоздев.

— Черт возьми, — не выдержал полковник, — может, он действительно раскрыл наших ребят? У меня был знакомый, полковник Леонов, который всегда говорил, что преступников задерживают, а бабочек ловят, объясняя разницу в терминах. Он как раз вел дело Счастливчика.

— Вы думаете, он их раскрыл?

— Не знаю. Но слово «задержать» мне не нравится. Знаете что, подполковник, не нужно вызывать ребят на Тверскую. Пусть будут там, где им указал быть Счастливчик. Вы меня поняли?

— Но мы уже знаем, где он готовит нападение, — упрямо сказал Гвоздев.

— И все равно торопиться не стоит. Пусть они ждут его звонка. Может, он знает то, чего еще не знаем мы.

— Хорошо, — немного раздраженно сказал Гвоздев и отключился.

Горохов подумал немного и вызвал своего секретаря.

— Найдите капитана Хонинова и соедините меня с ним. Очень срочно.

Глава пятнадцатая

На Тверской всегда бывает много народу. Раньше эта центральная улица столицы называлась по имени писателя, считавшегося классиком не только русской, но и мировой литературы. Однако после восемьдесят пятого года, когда дух отрицания вселился в души людей, а дух разрушения сумел за несколько лет развалить самую великую в истории человечества империю, улица была переименована и названа так, как называлась раньше, за восемьдесят лет до этого. Никому не пришло в голову, что не совсем правильно возвращать старое название улице, на которой стояли новые дома, ставшие символами уже нового строя, при котором писатель, чье имя носила улица, был признан одним из основоположников новой литературы. Но из жизни писателя сделали анекдоты, его книги превратились в объекты насмешек, его пьесы перестали ставить, самого его назвали конформистом и приспособленцем, а его нелегкую жизнь и тяжелую смерть извратили, сделав после смерти врагом того строя, который он искренне воспевал.