Буало-Нарсежак - Жизнь вдребезги
Он спустился вниз с опустошенным сердцем, подошел к калитке и через решетку осмотрел округу. Его не оставляло чувство, что кто-то приходил и видел Фабиану. Может, это только психоз, поскольку эти ощущения ничем не подтверждены, но только с этого момента началось сопротивление Фабиа-ны. Ее упрямство, очевидно, вызвано страхом. "Мне пора писать роман, - подумал Рауль. - Ей никто кроме меня не угрожает". Он вернулся наверх.
- Ну и как? Что же вы обе собирались делать? А! Я вижу, что ты написала. В добрый час. "ХВАТИТ". Ты что, не нашла ничего другого? Ну, нет… конечно, не хватит… Я хочу знать… Бедняжка Фабиана! Ладно, на сегодня хватит. Если бы я смог понять сам, то не терзал бы тебя.
Он снова принялся ходить от стены к стене, из комнаты в комнату. Пришла мадам Депен.
- Эй, влюбленные, как дела?
Она весело принялась хлопотать по дому. Дюваль оставил на ее попечение Фабиану, прислушиваясь из своей комнаты. Он знал, что обе женщины нашли общий язык, подобный языку глухонемых. Ему удавалось иногда уловить глухой голос Фабианы. Для мадам Депен она старалась менять модуляцию своих ворчаний, даже старалась составлять слова. Рауль ревновал, сжимая кулаки: ему-то за все его заботы доставались лишь молчаливые грубые отказы за то, что он пытался проникнуть в тайну, которая касалась прямо его. Разве это справедливо? Иногда он думал, что делает ошибку, прошлое есть прошлое, лучше заняться будущим. Но где оно, будущее? При всем при том еще эта Тереза, которая в любой момент могла возникнуть, и еще какой-то мужчина, тот самый, который дергал за нужные веревочки. Чарли! В его существовании Дюваль был почти уверен.
Мадам Депен прощалась.
- Курица будет готова через полчаса. Последите за ней, не сожгите, как в прошлый раз.
Он засмеялся. Не была ли эта женщина доверенным лицом, посредницей между Фабианой и… кем? Чарли, безусловно, сыграл свою роль, но как он отыскал следы Фабианы? Дюваль боялся уходить из дома. Он заказывал продукты по телефону. Вечерами проверял все запоры, чердак, подвал. Однажды, проходя мимо ружей, достал их из подставок и обследовал. Они были заботливо смазаны и находились в прекрасном состоянии. Дюваль вложил патроны и закрыл резким движением затворы. Если вокруг дома обнаружится что-либо подозрительное, он не колеблясь будет стрелять в воздух, чтобы дать понять, что он начеку, и что Фабиану украсть не удастся. Он поставил ружья на место. Вот до чего он дожил, до полного абсурда. Настроение его становилось все хуже.
- Фабиана, я знаю, вы обе сговорились. Я сам скажу тебе, раз ты не хочешь этого сделать… Вы целились на мое богатство. Это очевидно… Не нужно быть такими хитроумными, чтобы
догадаться. Муж Вероники часто бывал в Америке. Я думаю, что он торговал лошадьми или чем-то вроде этого. Мой отец заправлял грузовым транспортом. Лошади… Транспорт… А? Видишь, где связь?
На этот раз Фабиана открыла глаза.
- Ага, я вижу, ты заинтересовалась. Начала понимать, что бедный Дюваль не такой уж и дурак! И в то же время дурак. Доказательство? Он женился на Веронике, ничего не понимая. И правда, я ничего не понял, я даже не предполагал, что мой отец был так богат, и я однажды получу наследство. Но Вероника знала об этом от вашего пресловутого Чарли… Это все Тереза, добрая Тереза надоумила меня. Но будем, пожалуй, завтракать. Остальное расскажу на десерт.
Он накрыл на стол, удивляясь своему злорадству. Откуда эта дрожь, эта ярость? Посмотри на нее, она так бледна. Если хочешь убить ее, продолжай. Эй, Фабиана… Прости меня.
Он приподнял ее, положил другую подушку под спину. Она отказывалась открывать рот.
- Ну, ладно… Ешь сама. Ты ведь уже можешь. Сожми покрепче ложку, еще крепче. Посмотри, как я делаю. А ведь я плохо управляюсь левой рукой… Фабиана, не хочешь ли ты отказаться от пищи? Ты думаешь, мне это приятно? Хорошо, я покажу тебе, как поступала моя мама, когда я был маленьким. Она всегда спешила, и я не имел права привередничать.
Он зажал Фабиане нос и сунул ложку в рот. Она задохнулась и выплюнула рис, который он аккуратно собрал.
- Нет, нет, малышка. Со мной голодная забастовка не пройдет. Мне нужна твоя жизнь. Вспомни о письме. Как только его раскроют, я окажусь на скамье подсудимых. Ну, давай. Хоп! Еще ложечку. Думай о том, что вы мне сделали.
Она кашляла, и в глазах стояли слезы, протестуя, она напрягала половину тела, а он был при этом угрожающе спокоен.
- Ты знаешь, я ведь могу привязать твою руку. Лучше сохраняй спокойствие. К тому же рис замечательный.
Ложка натыкалась на сжатые зубы.
- Нужно, чтобы тебя мучили угрызения совести. Ты сама себя наказала. Тем хуже. Ты будешь есть.
Лицо ее поворачивалось то вправо, то влево. Она сдерживала стоны, чтобы пища не попала в рот. Ложка стерегла у рта, и как только рот приоткрывался, она оказывалась в нем.
- Попей немного. Она задыхалась.
- У меня полно времени. И эта Вероника! Что она натворила! Ей нужен был не свадебный контракт, а совместное право пользования имуществом. Какое прекрасное доказательство любви! А я-то поверил! Казню теперь себя за то, что был таким негодяем и женился из-за денег. Я-то вообразил, что у нее есть солидный доход. А оказалось, ее финансировал все тот же Чарли. Я все спрашиваю себя, а не разошлись ли они нарочно, чтобы Вероника была свободна и очутилась в руках будущего наследника Хопкинса… Рис остывает, поторопись, Фабиана.
Он наполнил ложку. Она смотрела с животным страхом на его приближение.
- Открывай!
Она уступила и откинулась, разбросав влажные от пота волосы.
- Мне хотелось бы знать, что вы делали, чтобы разыскать меня. Кругом полно Дювалей. Вы поделили работу на троих. Видно, мой папенька здорово заинтересовал вашего покровителя. Ах, знал бы я об этом раньше!
Он задумался, в блюде дымилась еда. Фабиана неловко вытерла салфеткой рот.
- Как вы, должно быть, издевались надо мной!… Этот идиот Дюваль, разве он догадается? Теперь я понимаю, зачем эти фото. Вероника прислала их тебе, чтобы ты увидела, как жалок ее муж.
Он поднялся и вышел. Он больше не мог. Потаскухи! Ежедневно он вспоминал, что одна из них мертва, другая парализована. Он вернулся и с отвращением оглядел стол.
- Вечером поедим получше. От этих историй можно свихнуться. - Он собрал со стола, пошел за туалетной перчаткой и одеколоном.
- Давай сюда свою рожицу, я ее вытру.
Он успокоился, умывая Фабиану. Потом причесал ее, наложил грим, превратив в куклу, обнял и стал укачивать, приговаривая:
- Забудем это, все не так уж страшно. Не нужно мне было жениться на Веронике, только и всего, вы же не могли тащить меня за руку. Вы просто решили рискнуть. Что меня бесит, так это то, что вы изучали мои привычки, разглядывая как в лупу. Раз у меня не было денег, вы решили: "Они будут", - и оказались правы. Как же мне упрекать вас, когда я сам все это устроил. Я целился на доходы Вероники, в то время как вы хотели наложить лапу на милионы.
Переживания стали душить его с новой силой. Он принялся снова за прежние рассуждения.
- Должно быть, у твоего приятеля, этого лошадника, тяжело на сердце… Фабиана! Отдаешь ли ты себе во всем отчет?! Теперь ты мадам Дюваль, моя жена, которая мне и была нужна. Вот уж верно, что жизнь смахивает на игру в покер: то все теряешь, то снова отыгрываешь.
Он опять разволновался, обвинял себя в несправедливости к Фабиане. Ведь настоящая мошенница - Вероника. Да и так ли это? Его самого кто вел в мэрию? Никто не угрожал ему пистолетом, он сказал "да" от души. Рауль так расходился, что никак не мог успокоиться в течение часа, словно принял наркотик. Он спустился в сад, нарвал охапку цветов для Фабианы и, вернувшись, спросил:
- Чего бы тебе хотелось? Напиши… Может, какую безделушку… браслет, да, вместо того, из-за которого произошла эта путаница в больнице. Кому пришло бы в голову, что такой же браслет может носить другая. А почему, собственно, нет?
Он внезапно умолк. Его снова терзали демоны сомнения. Да, в самом деле, почему?: те же безделушки, книги, пластинки, картина? А потом и удостоверение личности. Может, Вероника подражала Фабиане? А может, кроется за этим что-то другое?
Он принялся ходить взад-вперед, курил одну сигарету за другой так, что комната наполнилась дымом.
- Раздел имущества, вот, что не укладывается в моей голове. Перед свадьбой я ведь очень сомневался, меня мучила совесть. Может, она тебе не рассказывала. Я ведь предложил разделить наши доходы. Это было что-то вроде приступа… порядочности, что ли. Правда, он продолжался недолго, она вскоре поставила все на место: "Ты ведь вносил свой труд…, свой талант…" Когда надо, ей ловкости не занимать. В самом деле, она ведь не всегда выполняла условия, но это тоже входило в ее расчеты.
Рауль задержался возле кровати.
- Не так ли? Это ведь было частью плана? После замужества - развод и раздел имущества. А я-то ей сам протянул соломинку. Забавно! Тот случай на дороге - я ведь сам преподнес его ей на блюдечке, Она его и использовала, чтобы я написал эту чушь, это письмо. Гениально! С этим письмом она не только разводилась со мной с пользой для себя, но и заставила меня плясать под свою дудку. Наконец-то все позади!
