Георгий Миронов - Гриф

Во-вторых, они внимательно смотрели именно на машину Князя, а не на приближающиеся ко двору машины "скорой помощи" и «канарейку» с собровцами.

В-третьих, они смотрели внимательно и спокойно, оценивая ситуацию и обстановку.

"Значит, я все правильно сделал. Значит, меня проверяли. Если бы я не отомстил Верестаеву, то вызвал бы этим подозрение".

Разумеется, убийство оправдать трудно. С точки зрения закона, христианской морали — вообще нельзя. Но его профессия давала широкое толкование мерам необходимой обороны. С точки зрения профессии Князь был прав. И не собирался более копаться в глубинах своей души, виня себя в смерти полковника. Тот должен был умереть. Не ради мести. А ради дела.

Его проверили — он в этом убедился. И его действия сочли правильными. То есть он поступил так, как логически должен был, с точки зрения заказавших проверку, поступить человек, который им нужен. Князь не хотел разочаровывать этих людей.

Он раскрыл «бардачок», достал пачку «Кемела», вынул сигарету, понюхал ее, сунул в рот, подержал так секунду другую, и сунул обратно в пачку.

Не тот случай, чтобы снова начинать курить. Он с таким трудом отказался от этой привычки. Отказался не столько ради здоровья — старость и болезни казались чем-то недостижимо далеким, — он бросил курить, чтобы быть независимым. При его профессии человек должен быть независим от всего — от родных и близких, общепринятых норм морали, от привычек, заставляющих ломать линию поведения.

Не выпуская руль, он достал из кармана куртки бутерброд с сыром и съел его, потом достал бутылочку минеральной воды и опорожнил ее. Еда была невкусной, вместо теплой воды он бы с большим удовольствием выпил сейчас чашку горячего сладкого кофе с коньяком. Но надо было спешить.

Не для обеспечения алиби. Он был на нелегальном положении, и попадаться в руки работников правоохранительных органов ему было, мягко говоря, нежелательно. Но спешить надо: скорее всего, профессор Моров ценит свое время и терпеть не может опозданий.

…Пропуск на имя Юрия Евграфова был выписан. Секретарша — крохотная миловидная женщина с птичьим личиком сразу пригласила его в кабинет шефа:

— Профессор ждет вас.

Миновав своего рода шкаф между дверью из приемной и дверью в кабинет профессора и испытав в то короткое время, когда одна дверь уже закрылась, а вторая еще нет, странное чувство пронизывания тела колющими лучами, Князь наконец оказался в просторном кабинете профессора.

Выглядел он так, как его и описывали. Костистое ухоженное лицо с крупным крючковатым носом, тонкие жесткие губы, седые виски. Элегантный костюм, со вкусом подобранные рубашка и галстук. В кабинете был еще один человек: плотный, среднего роста, в сером костюме-тройке и синем клубном галстуке.

Кабинет был таким, каким его Князь себе представлял, — большим, в меру уютным, в меру официальным.

Огромный аквариум у стены привлек внимание Князя. Ожидая вопросов от хозяина кабинета, он не мог долго задерживать свой взгляд на предметах его убранства, но успел краешком глаза засечь движение в гроте аквариума и узнал неприятную морду мурены. Она хищно раскрыла пасть, но тут же захлопнула и снова втянулась в грот.

— Узнали старую знакомую? — спросил человек в сером костюме.

— Что вы имеете в виду? — тянул время с ответом Князь, поворачивая голову в сторону задавшего вопрос человека.

— Я имею в виду, что на Кубе вам наверняка приходилось видеть вблизи эту очаровательную зверюшку, не так ли? И не только в аквариуме, — сказал тот.

— У вас клубный галстук лайонс-клуба, что в штате Майами. Но я никогда не был в Майами.

— Я знаю. Но зато вы были в Варадеро летом 1989 года.

— Не вижу оснований скрывать этот факт. В этом ведь нет ничего предосудительного.

— Если не считать того, что в Варадеро вы помогли арестовать Рауля Хименеса, а потом, в Никарагуа, в джунглях, помогли поймать Верхилио Моралеса.

— Если учесть, где и кем я в то время служил, это тоже формальный факт моей биографии. Я никогда не скрывал, в том числе и предлагая свои услуги новым работодателям, что служил в спецназе ГРУ. Сейчас много профессионалов осталось без работы.

— Значит, ваша настоящая фамилия не Евграфов, — сказал профессор.

— Думаю, ваш приятель знает ее.

— Разумеется. Вы — майор Князев.

— Нет оснований отказываться. Да.

— Мне вас рекомендовал доктор Неведомский. А ему?

— Доктор Каценеленбоген.

— А ему? — продолжал профессор.

— Такая глубокая проверка нужна на более высоком уровне. Речь-то идет о работе в службе охраны института.

— Не беспокойтесь. Уровень тут самый высокий, — скрипуче рассмеялся Моров.

— Я вас, однако, не знаю, — выигрывая время Князь обернулся к крепышу в сером костюме.

— Я был на нелегальном положении и на Кубе, и в Никарагуа, и в США. Но служили мы с вами по одному ведомству. Кстати, я ваш коллега не только по основной профессии.

— Что вы имеете в виду?

— Я тоже переводил латиноамериканских поэтов. Вы, насколько я знаю, переводили Пабло Неруду? А я Хосе Марти.

— Выбор был продиктован личным пристрастием, или?..

— Или, конечно. Конъюнктура. Зато больше доверия. Я вас видел, вы меня нет. Ничего удивительного. У нас были разные функции.

— Итак, кто вас рекомендовал Каценеленбогену? — спросил профессор.

— Врач в СИЗО.

— Только ли… А может, и этот господин?

Моров небрежно бросил на стол фотографию «Корня», сделанную еще в зоне, — в бушлате, кепи, с настороженным выражением лица.

— И этот. Это плохо?

— Нет, — рассмеялся Моров. — Это как раз хорошо. Я предпочитаю, чтобы рекомендации моим новым сотрудникам предоставлялись как бы от разных структур. Плохо было бы, если бы… Ну, да вы умный человек, сами понимаете.

— Вы здесь служите? — напрямик спросил бывшего коллегу Князь.

— Скажем так, подрабатываю, — усмехнулся тот. И, уже обращаясь к Морову, добавил: — Я проверил досье этого господина. Уверенно могу сказать: демобилизация чистая, пока в действующем резерве, но вне структуры конкретных заданий. Что касается характеристики, — тут он опять усмехнулся, — то она самая достойная, с точки зрения профессии: физически очень силен, владеет приемами восточных единоборств, прошел жесткую школу выживания, быстро соображает и еще быстрее действует, инициативен, самостоятелен, но безукоризненно дисциплинирован в рамках задания.

— Это из моего "досье"? — приподнял брови Князь.

— Да, из вашего сверхсекретного досье, хранящегося в нашем Управлении кадров. Но коли профессор берет вас на работу, не вижу оснований скрывать от вас, что мы вам доверяем.

— Кто это? — вдруг спросил Моров, бросив перед Князем еще одну фотографию.

На ней был изображен в военной форме, в строю… Бич.

— Мой сослуживец по "горячей точке". Впрочем, мы с ним были, кажется, всего на одном задании.

— Встречались с ним после того?

При такой осведомленности работодателя Князя могла спасти только предельная правдивость.

— Да.

— Давно?

— Совсем недавно. Судьба свела. Словом, бежали вместе.

— Знаете, где он?

— Представления не имею. У него были свои планы, у меня — свои. Я хотел найти легальную работу, жениться… Он, кажется, решил уйти в "подпольное крими".

— Его планы?

— Мы не так близки, чтобы делиться планами. Но, кажется, он хотел собрать группу и… грабить банки.

— Интересно. Пока это совпадает с моей информацией. И ваш бывший сослуживец, кажется, времени зря не теряет. Один банк он уже взял. Впрочем, это наши заботы. У вас будет достаточно своих. Если…

— Если мы вас примем на работу.

— Вы бывали в Барселоне? — вдруг спросил господин в сером.

— Бывал, — после небольшой паузы ответил Князь.

— Чем объясняется некоторая неуверенность в ответе?

— Тем, что с того задания еще не снят гриф секретности. Вы же сами будете меня больше уважать, если убедитесь, что я умею хранить секреты.

— Но при необходимости сможете слетать еще разок в Барселону? Не наследили там?

— Нет, думаю, обойдется.

— Это хорошо. У вас есть девушка?

Князь задумался. С Мариной он встречался несколько раз. После пятого свидания она стала его любовницей. После шестого он сделал ей предложение. После седьмого она ответила согласием.

Но так получилось, что ни разу они не были вместе на людях. И никто из его бывших сослуживцев, друзей, родных или приятелей про нее не знал. Он уже понял, что Морову надо говорить максимум возможной правды. На пустяке можно проколоться. Но подставлять под проверку Маришку не хотелось. Кроме того, если Моров будет знать, что они близки, даже просто знакомы, вся хитроумная операция может быть провалена. Надо рискнуть.

— Была… Но пока я был преуспевающим старшим офицером ГРУ, частенько бывающим в зарубежных командировках, это были одни отношения. Когда я вышел в запас, появились проблемы с деньгами… Сами понимаете. Хотя в охранной структуре платили хорошо… Словом, я ее не осуждаю…