Валерий Поволяев - Охота на охотников
- Приготовься! - скомандовал Каукалов напарнику, Аронов чуть испуганно, напряженно глянул на него - он все никак не мог избавиться от страха перед делом, которое делал, этот страх сидел в нем, не истаивал до конца, и это в очередной раз вызвало в Каукалове ощущение досады. Он поморщился и скомандовал вторично: - Приготовься!
Конечно, лучше, если бы у него был другой партнер, более смелый, более оборотистый и более опытный, но другого партнера не было, да и в бою, когда он уже сел на хвост этому усталому шоферюге, напарников не меняют.
Одинокий КамАЗ вел водитель по фамилии Левченко. Нынешний рейс оказался одним из самых сложных в его жизни. Во-первых, по дороге случился приступ аппендицита у его напарника, старого бровастого матерщинника Ивана Михайловича Егорова. Егорова пришлось оставить в больнице в Литве, что уже само по себе - ЧП. Даже не в финансовом плане. Хотя и в этом - тоже: в Париже это обошлось бы вдвое дешевле, чем в Литве. Дело в другом: бывшие советские республики - "СНГ на палочке", как выражался бровастый напарник, - совсем уж потеряли всякий стыд, цены за обслуживание берут, как в лучших госпиталях Запада, а лечат, как в старых совковых больницах районного подчинения...
Дальше Левченко пришлось ехать одному. Колонна, с которой он шел в Москву, ждать его не стала - как известно, семеро одного не ждут.
В маленьком городке, на границе Смоленской области и Белоруссии, он остановился, чтобы немного перекусить, размять мышцы и отдохнуть хотя бы часика два. Он распаковал сумку с едой, прямо в кабине открыл термос, расставил несколько разовых тарелок, нарезал колбасы и хлеба, достал несколько картофелин, пару свежих огурцов, располовинил их, посолил и только собрался "с чувством, с толком, с расстановкой" отобедать, как рядом, окутавшись дымом и пылью, тормознула колонна из пяти фур.
Из головной машины высунулся бородатый, черноглазый, похожий на цыгана водитель в красной рубахе и черной жилетке:
- Эй, мужик, ты что, по этой трассе в первый раз, что ли, идешь?
- В первый, раньше по объездной ветке ходил.
- Сматывай, мужик, скорее отсюда удочки! В этом городе нельзя останавливаться даже на пять минут: подъедут, окружат с автоматами, разгрузят твою фуру - дальше покатишь пустой.
- А милиция?
- Милиция это и сделает. Удирай отсюда быстрее, мужик! - Цыган рукой подал сигнал колонне и надавил на педаль газа. Мотор его машины трубно взревел, из короткого, черного, будто бы обугленного патрубка, торчащего над крышей на манер пулеметного ствола, выбилась тугая кудрявая струя странного светящегося цвета, - видно, цыган заливал в бак особый, усиленный, со сверхвысокими октановыми кольцами бензин, - и колонна покатила дальше.
Левченко глянул в одну сторону, потом в другую - никого вроде бы нет, - на всякий случай завел мотор, но решил, что собирать еду с картонных тарелок - дело последнее, он все-таки прикончит то, что выложил, - едва сунул в рот кусок колбасы, как около машины неожиданно нарисовалось человек десять широкоплечих, с бритыми красными затылками амбалов доармейского возраста - то, что они ещё очень юные, было видно по их прыщавым широким подбородкам. Старший из налетчиков выразительно помял пальцами воздух:
- Плати, козел!
- За что? - Левченко с похолодевшим сердцем высунулся из кабины: цыган все-таки был прав - это место надо было покинуть, да как можно быстрее.
- За то, что стоишь на нашем асфальте. За то, что дышишь нашим кислородом. И колбасу небось нашу жрешь...
Кусок так и застрял у Левченко в глотке. Хорошо, мотор был заведен, с места дал газ, машина оглушительно взвыла, дернулась, в кузове что-то загромыхало - видно, попадали плохо закрепленные ящики, тарелки с колбасой и картошкой поплыли по кабине, будто Левченко, подобно космонавту, решил перекусить в невесомости, и через несколько минут он оказался уже за пределами городка.
Около поста ГАИ - кирпичной будки с широким темным стеклом. Левченко притормозил, дрожащей рукой стер со лба противный горячий пот и сказал подошедшему сержанту, по диагонали перепоясанному белой портупеей:
- Там у вас, в городке, - бандиты!
- Да ну! - спокойно произнес сержант. - Предъяви-ка, друг, документы!
Левченко предъявил. Обошлась ему эта остановка в кругленькую сумму.
- Чтоб зря не клепал на жителей нашего славного города, - объяснил сержант на прощание.
Пришлось Левченко, одолевая усталость, головную боль, сонную одурь, подступавшую так плотно, что от неё становилось тошно, желудок выворачивался наизнанку, гнать и гнать вперед до самой границы с Московской областью - только в Московской области, недалеко от вожделенной каменной столицы, он мог почувствовать себя в безопасности... Так полагал водитель первого класса, профессионал с немалым стажем Владимир Левченко. И уж, во всяком случае, считал он, московская милиция - не чета всем остальным.
На территории Московской области Левченко расслабился, повел машину уже не спеша - он отдыхал от чудовищного напряжения, в котором находился последние сутки, и радовался тому, что все осталось позади.
Слева от него промелькнула юркая милицейская машина, проехала метров сто - сто пятьдесят вперед, - на ходу расстояние засекать трудно, прижалась к обочине. Из машины вышел высокий большеглазый капитан с крупным костлявым подбородком - такие же подбородки были у юных гангстеров в городке, где Левченко чуть было не ограбили, - неспешно вытащил из кабины свою полосатую колотушку, поднял её.
- Тьфу! - выругался Левченко.
Чувствовал он себя спокойно: московская милиция - это московская милиция, такие номера, которые проходят у толстозадого щекастого сержанта, обобравшего его, здесь просто исключены, Левченко вздохнул и нажал на педаль тормоза.
Остановившись, высунул голову из кабины - спрыгивать на землю не хотелось, крестец от напряжения ломило, позвоночник вообще стал чужим, совершенно не ощущался, руки и ноги от напряжения онемели. Рослый капитан медленно, постукивая себя жезлом по ноге, подошел к фуре. Форма сидела на нем ладно, ремень под тяжестью пистолета в новенькой кобуре чуть съехал набок, большие внимательные глаза были насмешливы и одновременно угрюмы.
Левченко вздохнул: э-эх, совсем немного не хватило ему до поворота на подмосковный город Одинцово, километров двадцать пять всего... В Одинцово расположен большой таможенный пост, имеется охраняемая стоянка для таких длинномеров, как его машина с прицепной фурой-тележкой, есть склады, говорят, есть даже столовая и "места отдыха" - Левченко останавливался в таможенных терминалах всего два раза и многого ещё не знал, а вот сейчас решил узнать. Но это потом, а пока надо выяснять отношения с этим приставучим, судя по цепким глазам, инспектором. Левченко снова вздохнул: чуть-чуть не хватило... Не дотянул.
Посмотрел в боковое зеркальце на капитана - тот осматривал фуру сзади. Потыкал пальцем в брезент, словно бы проверяя его на прочность, - и когда Левченко вновь высунулся из кабины, поманил его к себе пальцем.
"Жест-то уж больно не милицейский", - неожиданно отметил Левченко и, с трудом совладав с собственным телом, с отяжелевшими ногами, выпрыгнул из кабины на асфальт. Его пронзила электрическая боль, он даже невольно присел.
Когда Левченко приблизился, капитан приложил руку к козырьку фуражки, назвался:
- Старший инспектор четвертого дивизиона дорожно-патрульной службы капитан Ка... - четко он выговорил только первые две буквы своей фамилии, остальное смял, но Левченко ни на усеченную фамилию, ни на звание не обратил внимания - его вновь прокололо болью. Он поморщился. - Откуда едем? - спросил капитан.
- Из Калининграда. Но вообще-то груз - из Германии.
- Наркотики есть?
- Успаси господь! - Лицо Левченко украсила бледная, какая-то нерешительная улыбка, а глаза будто бы высветились изнутри неким изумленным светом - сразу видно: такой человек вряд ли станет нарушать закон.
- А что в фуре? - поинтересовался капитан.
- Разное. Как раньше было принято говорить: товары народного потребления.
- Ага. - Капитан понимающе склонил голову, затем из-за плеча Левченко посмотрел в сторону своей машины. Около "канарейки", прислонившись к багажнику, стоял милиционер в пятнистой серой форме, с автоматом через плечо. - Ага, - вновь многозначительно повторил капитан с какой-то странной жесткостью, прорезавшейся в его голосе, Левченко невольно поежился: он неожиданно почувствовал опасность.
- У меня все документы в порядке, товарищ капитан, все выправлено, как надо, - засуетился Левченко. Опасность он почувствовал не с той стороны: подумал, что капитан будет придираться к его бумагам. - Все печати на своих местах, все подписи - все-все есть, - униженно бормотал Левченко, пока капитан перебирал его документы, - и был в эти минуты противен сам себе.
- Так-так, - проговорил капитан недобрым глухим тоном, - сейчас мы разберемся, что тут в порядке, а что не в порядке...
