Фридрих Незнанский - Месть предателя
– Тогда… до свидания, – попрощался Халябов.
– Всего вам доброго, – ответила певица.
Когда музыканты и Стелла выходили из служебного входа ресторана «Золотая рыбка», один из таксистов посигналил им фарами, давая понять, что его машина свободна. Певица села на переднее сиденье, а ее музыканты, потеснившись, уселись вчетвером на заднем сиденье. Водитель включил зажигание, и вскоре желтая «Волга» уже катила по свежевымытым и пустынным улицам, обгоняя ползущие вереницы поливальных машин.
Какое-то время за этим такси на приличном расстоянии следовала другая, такая же желтая с черными шашечками «Волга». Но на одном из перекрестков этот автомобиль свернул и, увеличив скорость, помчался в восточную часть Москвы. Там, над окраиной многомиллионного города, уже начал брезжить рассвет.
БЛЯХА НОМЕР…
Телефон звонил как проклятый, но Гордеев не реагировал.
«Кто бы это мог быть?» – подумал он сквозь сон.
На очередной, может быть уже десятый по счету, звонок Гордеев наконец ощупью нашел телефон и поднял трубку.
– Алло, – сказал он, но в ответ услышал короткие гудки.
– Не дозвонились, – вслух констатировал он и, положив телефонную трубку, откинулся на кровати.
Какое-то время Юрий с закрытыми глазами полежал на спине. Потом, когда его глаза открылись, он стал смотреть в потолок. Там, над люстрой, паук развесил свои живописные сети. Юрий сознательно не сметал эту паутину, хотя Стелла всякий раз, когда пыталась навести в квартире порядок, собиралась это сделать. И Гордеев постоянно ее останавливал, приводя самые невразумительные доводы.
Дело в том, что иногда по утрам, лежа в постели, Юрий любил рассматривать эту паутину. Она помогала ему сосредоточиться, так как напоминала о той жизни, которая протекала за порогом его уютной квартирки. Напоминала о том мире, где было полно кем только не расставленных сетей – видимых и невидимых. Это были и энергетические и коммуникационные сети, и рекламные сети торговцев товаром, и сети наркомафии, и сети милицейских облав, и даже схема Московского метрополитена тоже являлась сетью, в которой легко запутывались сотни тысяч приезжих, из которых хищный паук – мегаполис готов был высосать все живительные финансовые соки.
Нередко сети расставлял и сам Юрий Гордеев. Делать это он старался максимально искусно, и в его хитроумные адвокатские сети всегда кто-то попадался. Благодаря этому Гордеев выиграл уже не один, казалось бы, безнадежный процесс, отчего в среде коллег-адвокатов его считали весьма удачливым.
– Ладно. Пора вставать, – вслух произнес Гордеев и поднялся с постели.
Он сделал зарядку, принял душ и приготовил себе завтрак. Допивая кофе, Гордеев вновь вспомнил о разбудившем его телефонном звонке: «Кто же это мог быть?»
Юрий перебрал в уме многих из тех, кто был способен позвонить ему в такую рань. Но одних не было в данное время в городе, других – в живых, с третьими он давно уже не поддерживал никаких связей. Но то, что звонок был не междугородный, это Гордеев знал точно. Однако размышления адвоката были прерваны новым телефонным звонком.
– Да? – подняв трубку, сказал Гордеев.
В ответ на свой вопрос Юрий услышал знакомый голос Райского.
– Привет, – сказал Райский. – Я случайно не разбудил?
– Нет.
– А то я тебе сегодня уже второй раз звоню.
– Так это был ты?
– Да.
– Значит, все-таки разбудил.
– Тогда извини.
– Ни за что! Век буду помнить, – Гордеев рассмеялся. – Случилось что-нибудь?
– Есть новости.
– Какие?
– Странные.
– Ты это о чем?
– У меня на руках заключение эксперта из страховой компании.
– По поводу той аварии?
– Да.
– И что странного сообщил тебе эксперт?
– А то, что гайки, которыми крепилось оторвавшееся колесо, были изготовлены из некачественной стали. Такая сталь вообще не используется для изготовления крепежа. Она слишком мягкая. Даже термическая обработка не повышает ее твердости до необходимого уровня. Эксперт удивлялся, что мы проехали такое расстояние.
– Ты имеешь в виду расстояние от ресторана до места аварии?
– Да. Эксперт уверен, что резьба на гайках должна была сорваться гораздо раньше. Правда, кое-что зависело и от скорости автомобиля, и от количества совершаемых поворотов.
– Но ведь ты, Вадим, в тот день наездил намного больше километров, чем от ресторана до аварии.
– Да.
– Не странно?
– Вот поэтому-то я и сказал тебе, что новости у меня странные.
– Вадим, а не мог эксперт допустить ошибку? Такое ведь бывает.
– Бывает, конечно. Но эксперт уверен в результате экспертизы. На все сто процентов.
– А остальные гайки… на других колесах? Они из какой стали сделаны?
– Из хорошей. Из той, которая и должна быть.
– Вадим, не помнишь ли ты, сколько времени мы с тобой провели в ресторане?
Райский на какое-то время задумался, пытаясь вспомнить события того дня.
– Минут, наверно, сорок пять, – наконец неуверенно сказал он.
– А по моим подсчетам: минут тридцать пять – сорок. Разница невелика, так что будем считать, минут сорок твой «форд» оставался без присмотра.
– Верно.
– И за это время машину можно полностью раздеть. На запчасти. Не говоря уже о том, чтобы снять с твоего колеса качественные гайки и заменить их на другие – негодные.
– Но ведь машина находилась у всех на виду!
Гордеев хмыкнул.
– Но ведь, – передразнивая Райского, сказал он, – никто из прохожих не знал в лицо владельца «форда», то есть тебя… Да и стоянка никем не охранялась.
– Не только никем не охранялась, но и была запрещена!
– Кстати, и со знаком произошла не менее странная история, – задумчиво произнес Гордеев. – Я после того случая заезжал в этот ресторан еще один раз поужинать. Он называется «Синяя саламандра».
– Не знал…
– А они недавно установили вывеску.
– Но почему – синяя?..
– А почему – саламандра? – ответил вопросом на вопрос Юрий.
– Действительно, – согласился Райский.
– Так вот. Никакого знака, запрещающего стоянку, там не было. Я специально обратил внимание.
– Значит, тогда была инсценировка?
– Возможно…
– И бригада эвакуаторов была левой?
– Не знаю, Вадим. Но вот они-то уж точно могли не только заменить качественные гайки на бракованные, но и увезти весь автомобиль. Причем в неизвестном направлении.
– И не привлекли бы к себе ничьего внимания…
– Точно, – поддержал Вадима Гордеев.
– А как же тогда гаишник? Выходит, он тоже был липовый.
– Возможно, что так…
– Но как же его нагрудный знак?
– А вот он, вполне возможно, настоящий. Ты еще помнишь номер его нагрудной бляхи?
– Погоди, погоди… Дай-ка…
На другом конце провода наступило молчание.
– А ты, Юра, не помнишь? – после непродолжительной паузы спросил Райский.
– Да вот тоже пытаюсь вспомнить. Но лучше, чтобы и ты вспомнил. Для верности.
– Одна голова – хорошо, а две – лучше?
– Вроде того.
– Ладно. Вспомню – сообщу.
– Звони, – сказал Гордеев и положил трубку.
Он взял чашку и отхлебнул кофе, который давно остыл и был неприятен на вкус. Гордеев поморщился и вылил его в раковину. Затем он стал мыть посуду и одновременно с этим пытался вспомнить номер, который был выбит на бляхе гаишника.
На свою память Юрий Гордеев не жаловался. Она у него была цепкая от рождения и справлялась с очень большим объемом информации, причем без каких-либо потерь. Однако Юрий не удовлетворялся только тем, чем его наградила природа, и для наилучшего запоминания пользовался методом мнемотехники, основанным на законах ассоциации. Вскоре из глубины его памяти стали всплывать отдельные цифры – одна за другой. И каждая из этих цифр у Гордеева с чем-то ассоциировалась.
Когда наконец все цифры номера были восстановлены, Гордеев, чтобы впредь больше из-за них не напрягаться, записал на листке бумаги. А еще минут через двадцать ему позвонил Райский.
– Вспомнил? – спросил Гордеев.
– Нет! – радостно ответил Райский. – Нашел в своей записной книжке. Оказывается, я его туда для надежности… Как знал, что пригодится!
– Читай.
Райский сообщил номер.
– Ты его верно записал? По-моему, последняя цифра – тройка, а не восьмерка.
– Да, у меня здесь как-то, понимаешь, неразборчиво. То ли тройка, то ли восьмерка. Наверно, спешил, когда записывал. А теперь не разберу.
– Ладно. Я попытаюсь проверить оба номера. По своим каналам.
– Через «Глорию»?
– И через «Глорию» тоже.
ОБОЛТУС ЩЕРБИНА
Игорь Щербина прилетел в Москву из Парижа, где теперь жил постоянно уже более десяти лет. Стоя в очереди к стойке паспортного контроля в аэропорту Шереметьево-2, вспоминал, как однажды, в прошлом уже, покидал этот же аэропорт и страну, которой больше нет ни на одной современной карте. Тогда его провожало много знакомого люда: художники, литераторы, пара модных фотографов, кинодеятели и музыканты. Большинство из них, вслед за Игорем, тоже покинули коммунистический «Титаник» и перебрались на Запад. Кто-то, как и он, – во Францию, кто-то – в Германию, кто-то – в США и Канаду, кто-то – в Австралию или в Израиль, который для многих стал всего лишь промежуточным пунктом, а кто-то – еще бог знает куда. Некоторые из его друзей и приятелей пробились и заняли свои ниши, иные спились или покончили с собой.
