Раймонд Чандлер - Спящая красавица

— Это вы послали сюда полицию? — холодно спросил доктор.

Я промолчал.

— И вы позвонили в полицию и сообщили об убийстве Клаузена?

Я опять промолчал.

— И вы позвонили мне и спросили, знаком ли я с Клаузеном? Я ответил вам, что незнаком.

— Но вы солгали.

— Я не обязан давать вам информацию, мистер Марлоу.

Я кивнул, достал сигареты и закурил. Доктор Лагарди взглянул на часы, потом повернулся к стерилизатору и выключил'его. Я смотрел на иглы: слишком много игл. Как-то несколько лет назад у меня в Бэй-сити была история с одним врачом, тоже кипятившим много игл.

— Что связывало вас с Клаузеном? — спросил я.— Может быть, в Бэй-сити находится пристанище контрабандистов марихуаны?

Лагарди поднял нож с серебряной рукояткой в форме обнаженной женщины и уколол его острием свой большой палец. Показалась капелька крови. Он слизнул ее.

— Мне нравится вкус крови,— сказал он.

До нас донесся отдаленный стук входной двери, затем шум шагов по каменным ступенькам. Мы напряженно прислушались. Шаги затихли в отдалении.

— Мисс Уотсон ушла домой,— объявил Лагарди,— Теперь мы одни.

Он снова слизнул кровь с пальца и положил нож на стол.

— Да, вы спросили относительно пристанища контрабандистов марихуаны,— вспомнил он.— Вы, конечно, подумали о близости Мексики и о той легкости, с которой можно переправлять наркотики...

— Сейчас я уже думаю не о марихуане.

Я покосился на иглы. Доктор перехватил мой взгляд и пожал плечами.

— Почему их так много? — спросил я.

— Это не ваше дело.

.— А что вообще мое дело? -

— Но ведь вы ждете ответа на свои вопросы.

— Я просто говорю все, что мне взбредет в голову,— сказал я.— Я жду того, что здесь произойдет. В этом доме должно что-то произойти. Я предчувствую это.

Доктор Лагарди опять слизнул с пальца капельку крови. Я пристально уставился на него, но не смог проникнуть в его душу. Он был спокоен, непроницаем. В его взгляде отражались все горести жизни, однако они не ожесточали его.

— Позвольте мне рассказать вам историю о таких же иголках,— проговорил я.

— Ради Бога.

Он снова взял в руки нож.

— Положите нож,— попросил й.— От этого занятия меня мороз по коже пробирает. Все равно, что целоваться. со змеей.

Он с улыбкой отложил нож.

— Так вот об иглах, Пару лет назад одно дело привело меня в этот городок и столкнуло с неким доктором Элмором. У него была довольно необычная практика. По вечерам он выезжал из дома с большим запасом стерилизованных игл, шприцев и морфия. Его пациентами были богатые бездельники, до такой степени заездившие себя стимуляторами, что уже не могли расслабиться без помощи наркотиков и страдали бессонницей. Они нуждались в снотворных таблетках и уколах, чтобы, отдохнув, Снова взяться за стимуляторы и нажить себе бессонницу. Элмор делал этим людям уколы морфия. Неплохой бизнес для врача, но все это в прошлом; он умер год назад от своего лекарства.

— Вы считаете, что я унаследовал его практику?

— Кто-то же должен был унаследовать ее. Раз существуют пациенты, должны быть и врачи.

У Лагарди был усталый вид.

— По-моему, вы осел, мой друг. Я не знал никакого доктора Элмора и не занимаюсь подобной практикой, какую вы приписываете ему. Что же касается игл, то скажу вам, чтобы покончить с этим вопросом, что ими постоянно пользуются в современной медицине для такой невинной вещи, как инъекции витаминов. Как вам известно, от частого употребления иглы тупятся, а тогда уколы становятся болезненными. Поэтому их часто приходится менять — за день я использую больше десятка игл. Причем без всяких наркотиков.

Лагарди поднял голову и с презрением посмотрел на меня.

— Я могу и ошибаться,— сказал я.— Запах марихуаны в квартире Клаузена, его звонок к вам и то, что он' назвал вас по имени,— все эти факты могли привести меня к ошибочным выводам.

— Мне, как и каждому врачу, приходится иметь дело с наркоманами,— признался доктор.— Но это пустая трата времени.

— Иногда их вылечивают.

— Их просто лишают наркотика. Иногда, после больших страданий, их удается отучить от него. Но они не вылечиваются, мой друг, потому что в их душе остается тот моральный или эмоциональный надлом, который сделал их наркоманами. В результате такого лечения они просто превращаются в сонных, вялых людей, с трудом влачащих существование.

— Странная теория,доктор.

— Вы сами подняли эту тему, но я перейду к другой. По-видимому, вы уже отметили необычную атмосферу в этом доме. Даже несмотря на ваши дурацкие зеркальные очки, которые, кстати, можете снять. Они вас ничуть не красят.

И я снял очки, о которых совсем забыл.

— Здесь была полиция, мистер Марлоу. Некий лейтенант Мэглашен, расследующий дело об убийстве Клаузена. Он был бы рад встретиться с вами. Хотите, я позвоню ему? Уверен, что он вернется сюда.

— Что ж, звоните. Я просто задержался у вас по пути к совершению самоубийства,— ответил я.

Лагарди протянул руку к телефону, но, словно притянутая магнитом, она снова перекочевала к разрезальному ножу с серебряной ручкой. Доктор опять взял его в руки. Казалось, он не может оставить нож в покое.

— Им можно убить человека,— заметил я.

— И очень легко,— подтвердил он, чуть улыбнувшись.

— Стоит только ударить сзади в шею, прямо в сплетение нервных центров под выпуклостью затылка.

— Для этого удобнее нож для колки льда,— сказал Лагарди.— Особенно с коротким и острым лезвием. Если вы не попадете точно в нервное сплетение, то не причините большого вреда.

Значит, для этого требуются специальные медицинские знания?

Я достал неизменную пачку «Кэмела» и вытащил сигарету.

Лагарди продолжал печально улыбаться. В его улыбке не было страха.

— Знания не помешают,— мягко ответил он.— Но любой сообразительный человек может усвоить эту технику за десять минут.

— Оррин Куэст два года учился в медицинском,— проронил я.

— Я уже говорил вам, что не знаю этого человека,

— Да, помню. Но я не поверил вам.

Он пожал плечами. Его взгляд был прикован к острию ножа.

—- Мы сидим и по-приятельски болтаем,— сказал я,— как будто у нас нет других дел, как будто к ночи мы не очутимся в тюрьме.

Доктор удивленно поднял брови.

— Вы — потому, что Клаузен назвал вас по имени,— продолжал я.— И возможно, вы были последним человеком, с которым он разговаривал. Я — потому, что за последние тридцать шесть часов натворил столько дел, что мне не удастся выйти сухим из воды. Тут есть все: сокрытие улик, и сокрытие информации, и то, что я постоянно натыкаюсь на трупы, и то, что я не явился, смиренно сняв шляпу, к этим -славным неподкупным копам в Бэй-сити. О, я увяз по уши в этом деле. Но сегодня в воздухе носится что-то странное, и я рискну и наплюю на все свои грехи. А может быть, я просто влюблен. Ну ладно, мне на все наплевать.

— Должно быть, вы пьяны,— сказал доктор.

— Только от запаха духов «Шанель» № 5, от .поцелуев, от бледного сияния красивых женских ножек и насмешливого вызова в синих глазах. Как видите, от вполне невинных вещей.

У Лагарди стал еще более печальный вид.

— Женщины страшно расслабляют человека, не правда ли? — сказал он.

— А что за тип был этот Клаузен? — вернул я его к интересующей меня теме.

— Безнадежный алкоголик. Вы, наверно, знаете, что из себя представляют такие типы: без конца пьют и совсем не едят. Мало-помалу недостаточность витаминов ускоряет появление симптомов белой горячки. Им может помочь только одно.— Лагарди повернулся и взглянул на стерилизатор.— Уколы, уколы и уколы. Из-за этого я чувствую себя подонком,- Я ведь окончил Сорбонну, а работаю в грязном городишке среди грязных людей.

— Почему?

— Потому что много лет назад в одном городе кое-что произошло... Не расспрашивайте меня, мистер Марлоу.

— Клаузен назвал вас по имени.

— Это обычная манера людей определенного класса.

— Только и всего?

— Да, только и всего.

— Значит, полиция побеспокоила вас не из-за Клаузена. Вы просто боитесь того, что произошло много лет назад в другом городе. Может, это была любовь.

— Любовь?

Он медленно просмаковал это слово, но оно вызвало у него всего лишь легкую горькую усмешку. Она была словно запах пороха, оставшийся в воздухе- после выстрела.

Доктор пожал плечами, взял коробку сигарет и подвинул мне.

— Может быть, и не любовь,— сказал я.— Я просто пытаюсь прочесть ваши мысли. Вот передо мной сидите вы, выпускник Сорбонны, практикующий в жалком городишке. Что забросило вас сюда? Что у вас общего с таким типом, как Клаузен? Какая вина привела вас сюда, доктор? Наркотики, аборты? А может, вы были врачом гангстерской банды в каком-либо западном городе?