Акиф Пиринчи - Дуэль
Все те же лыжники! Один из них стоял на платформе и целился из охотничьего ружья с оптическим прицелом в собеседника Фабулус. Если бы он стрелял настоящей пулей, ледяная нога разбилась бы вдребезги.
Однако этого не произошло. Значит, пули не обычные. Если же это заряды со снотворным, то почему лыжники стреляли из винтовки, а не из духового ружья? Наверное, потому, что для усыпления человека требуется намного больше снотворного, чем для нашего брата. Значит, как и вчера, лыжники не собирались никого убивать, а хотели усыпить жертву. Но к чему все это?
Остальные лыжники находились неподалеку от нас и прятались за ледяные скульптуры, держа ружья наготове. Снова раздался выстрел. На сей раз стрелял лыжник, стоявший за фигурой кита. Похоже, старший этой шайки.
Судя по всему, стрелки не достигли своей цели. Им удалось лишь снова отколоть кусок льда от ноги динозавра. Фабулус с громким криком спряталась за одну из скульптур. Ее собеседнику, наверное, тоже очень хотелось перебраться в другое, более надежное место, но он боялся выйти из своего укрытия.
Мы с Адрианом поняли, что дело; дрянь, и, не сговариваясь, бросились врассыпную, подальше от пингвинов. Необходимо было найти более надежное укрытие. Впрочем, ни у одного из нас не имелось конкретного плана. Оставалось только надеяться на собственное проворство и везение.
Мы спохватились вовремя. Как только я сорвался с места, раздался выстрел, и пуля с зарядом снотворного, пролетев в нескольких сантиметрах от моей лапы, расколола льдину. Очевидно, лыжников не останавливало то, что такая доза снотворного может убить нас. В этой игре мы были пешками, которыми можно пожертвовать. Лыжников интересовала более крупная дичь. Кроме того, им, по-видимому, не нужны были свидетели, и они хотели избавиться от нас.
Мы с Адрианом молниеносно отпрыгнули в стороны, и над нами тут же снова просвистели пули, задев поднятую на спинах шерсть. В то же время находившийся вверху на подвесной платформе стрелок продолжал вести прицельный огонь по собеседнику Фабулус, но тот так умело прятался за ногой динозавра, что пули лыжника не достигали его. Однако ледяная нога уже растрескалась и грозила обрушиться, что повлекло бы за собой обрушение всей огромной фигуры. Незнакомцу необходимо было что-то срочно предпринять.
И вот он на мгновение высунулся из своего укрытия, поднял с пола большой острый кусок льда, отколовшийся от ноги динозавра, а затем снова быстро спрятался. Я не успел разглядеть его. Через секунду незнакомец швырнул лед в стрелка на платформе, продолжавшего обстреливать его.
Кусок льда с заостренным концом словно нож вонзился в глаз стрелка. Черт возьми, вот это точность! По лицу лыжника заструилась кровь. Он упал на платформу, а ружье перелетело через перила и стукнулось об пол.
Затем события начали развиваться быстро. Лыжники выскочили из своих укрытий и бросились к динозавру, паля из ружей. Нога рухнула, вся огромная ледяная фигура закачалась. В конце концов динозавр потерял равновесие и завалился на бок с громким стуком и треском.
Происходящее напомнило мне закончившийся полным провалом цирковой номер. Нам с Адрианом пора было уносить лапы, пока лыжники не вспомнили о нас.
— Бежим, Адриан! — крикнул я и бросился наутек.
— В чем дело? Да пошел ты к черту! — начал было возражать Адриан, но не успел договорить до конца.
Я сильно толкнул его, Адриан поскользнулся и упал со льдины прямо в один из открытых в полу люков. Я нырнул за ним.
Последнее, что я видел, было разочарование лыжников. Поскольку человек, которого они преследовали, исчез, подобно нам, провалившись сквозь землю.
ГЛАВА 11
Не скрою, это падение доставило мне немалое удовольствие. Мы полетели вниз, в темноту, с такой скоростью, что у меня захватило дух. Мы с грохотом катились по жестяному желобу, и меня разбирал смех. Однако Адриан, похоже, не разделял моего восторга. Я слышал, как он изрыгает в мой адрес ругательства. Ну да, он же говорил, что ставкой в этой игре является его жизнь, так что ему было не до смеха. На его месте я бы тоже не веселился. Хотя, с другой стороны, помирать, так с музыкой! Но, мы правильно сделали, что прыгнули в люк, иначе лыжники вскоре взялись бы за нас.
Мы продолжали скатываться по гладкому желобу, за который невозможно было зацепиться когтями. Внезапно Адриан замолчал, и я понял, что он наконец-то приземлился. За поворотом желоба я увидел платформу, и через мгновение упал на нее рядом со своим товарищем по несчастью.
Наша посадочная площадка, как я и предполагал, представляла собой колоссальный контейнер, до краев наполненный осколками льда. Мы находились в подвале, с потолка которого свешивались жестяные желоба. Все это было похоже на огромную паутину. Помещение освещали висевшие на стенах тусклые лампы, закрытые решетками. Здесь не было так холодно, как в мастерской. Кроме того, мы с моим спутником согрелись во время падения.
— Там, наверху, сейчас пытаются убить человека, — сказал я Адриану, немного придя в себя и убедившись, что у меня нет переломов и вывихов. — Это уже не шутки! Прошу тебя, расскажи, в какую переделку мы попали?
— Нет, я не могу посвятить тебя в эту тайну, Френсис, — ответил Адриан и начал нервно лизать свою волнистую шерстку. — Кроме того, многое из того, что происходит, и для меня остается полной загадкой. И я боюсь, что до конца своей жизни, который, как видно, уже не за горами, не разгадаю ее.
— Как думаешь, лыжники пришли в мастерскую до нас или явились позже? — спросил я, стараясь отвлечь его от мрачных мыслей о скорой смерти.
Решив тоже привести себя в порядок, я начал облизывать хвост, но тут заметил среди ледяных осколков что-то темное.
— Понятия не имею, — промолвил Адриан, тщательно моясь. — Да и какое это имеет значение. Я знаю только одно: они не успокоятся, пока не переловят нас всех!
Я слушал его вполуха, все мое внимание было приковано к находке. Наконец я подошел к подозрительному темному пятну, просвечивающему сквозь лед, и начал лапами рыть осколки, словно археолог.
— Я допустил ошибку, — тем временем продолжал Адриан. — Когда я услышал, кто ты, то не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над тобой и показать свое превосходство в криминалистической проницательности. При этом у меня слишком развязался язык, и я наговорил немало лишнего. Я не предполагал, что ты окажешься таким упорным…
По мере того как я разгребал осколки, пятно увеличивалось и темнело. Через некоторое время я увидел шерсть и лапы… Меня охватил ужас, на глазах выступили слезы. Адриан стоял спиной ко мне, все еще вылизывая свою шерсть и продолжая болтать. Комок подступил у меня к горлу, я не мог вымолвить ни слова. Вскоре я откопал своего мертвого собрата. У него была темная шерсть и блестящие, словно драгоценные камни, открытые глаза. Его, должно быть, хранили здесь, во льду, словно товар в рыбном магазине.
Но оказывается, это было еще не все. Рядом с трупом темношерстного собрата я заметил белоснежный хвост еще одной жертвы. У меня задрожали лапы, но я тем не менее продолжал рыть ими, словно ковшовым экскаватором. Я отбрасывал в сторону ледяные осколки, слой за слоем, пока глазам моим не открылась страшная картина. За трупом собрата с белоснежной шерстью я откопал серого в полоску кота, похожего на маленького тигра. А потом увидел еще одну пару открытых остекленевших глаз… Мне хотелось плакать. Мои горячие слезы скатывались на замерзшие, окоченевшие трупы. Их было много, очень много. Целая гора из трупов. У меня не хватило бы сил, чтобы откопать их всех.
Я понял, что наконец-то обнаружил морозильную камеру убийцы, однако находка не принесла мне радости или удовлетворения. Напротив, я чувствовал себя проигравшим. Меня не спасала даже мысль о том, что лыжники, быть может, уже убили или по крайней мере усыпили жестокого хозяина этого морозильника. Возмездие не вернет к жизни десятки моих погубленных собратьев.
— Мне кажется, что возраст не властен над тобой, Френсис, — продолжал Адриан. — Ты прекрасно сохранился и ведешь активный образ жизни. Тем не менее ты явно завидуешь мне, моей молодости. Не надо, это просто смешно… Кстати, чем это ты там занимаешься?
Закончив мыться, он повернулся ко мне и замер, увидев выражение моей мордочки. Я сидел на краю братской могилы, уставившись пустым, невидящим взором на мертвых собратьев, казавшихся игрушечными плюшевыми животными. Я был не в состоянии разговаривать с Адрианом.
Меня не удивило бы, если бы Адриан разрыдался или испугался, увидев это массовое захоронение. Но его реакция стала совершенно неожиданной для меня. Он явно почувствовал облегчение при виде результатов моей работы. Я не раз сталкивался в жизни с бездушием, но такое наплевательское отношение встречал впервые.
