Галина Романова - В любви брода нет
Он проводил старушку до двери квартиры. Обстоятельно проинструктировал, кому следует, а кому нельзя открывать дверь. И во сколько желательно бывать дома, и когда ходить по магазинам. Хотя бы до тех пор, пока все не утрясется. Он взял с нее слово, что она будет соблюдать предельную осторожность. Спустился по лестнице. Вышел во двор. Внимательно осмотрел стоянку и вот там-то наткнулся взглядом на те самые «Жигули». Классика, красного цвета, стекла тонированные. Он не запомнил номера, но почему-то был уверен, что машина та самая. Как был уверен в том, что в этом дворе она оказалась не случайно. В такие случайности Назаров не верил.
Он понял одно — за ним следят…
Глава 12
— Света, Михалыч где? — Инга Витальевна выговорила ненавистное для Светы имя с обычным для нее интимным придыханием.
— Уже десять минут вас дожидается, — ответила ей секретарь и вымученно улыбнулась Михалычу, внимательно наблюдающему за ней все это время. — Ему зайти?
— Да, пускай зайдет. — Инга повесила трубку.
— Ступай, она зовет тебя.
И Света склонилась к столу, стараясь не смотреть на то, как он медленно, будто нехотя, поднимается со стула. Так же медленно, еле переставляя ноги, тащится к двери кабинета начальницы. Скорее бы уже ушел. Сидеть под прицелом его неподвижного взгляда — все равно что находиться в террариуме, кишащем ядовитыми змеями.
Но он не торопился. Он подошел к столу, вытянул руку и, больно ухватив Свету за подбородок, заставил поднять на него глаза.
— Что-то ты задумала, сучка, — медленно процедил он, шаря по ее лицу мутными глазами и больно стискивая подбородок. — Нутром чую, что-то задумала…
— Вань, ты чего? — У Светы едва слезы не брызнули из глаз, и не столько от боли, хотя ей и в самом деле было больно, сколько от ужаса.
Догадайся он, что она затеяла, и жить ей останется минуты три, не больше.
— Смотри, сука! — прошипел он страшно и внятно. — Умирать будешь медленно и мучительно, если что…
И ушел в кабинет к Инге. А Света тут же достала дрожащими руками зеркальце из нижнего ящика стола и полными слез глазами уставилась на свое отражение. Синяк… От его мерзких пальцев на подбородке тут же появился синяк. Сволочь! Гадина!!! Сдать бы их всех прямо сейчас, сию же минуту, да не время… Степа сказал, что брать надо с поличным. А когда это еще будет?! Они что-то затихли последнее время, сделки совершаются на вполне законных основаниях. А вдруг… Вдруг они что-то заподозрили?! Ей же конец тогда! Она же пикнуть не успеет…
Света выбралась из-за стола. Взяла пластиковую бутылку с водой с подоконника и сделала вид, будто поливает цветы на полке, примыкающей к двери кабинета Инги.
Зачем она вызвала Михалыча среди бела дня?! Это же случалось лишь в те дни, когда разрабатывались перспективные клиенты. Сейчас-то таких не было. Визит молодой дамы запланирован на завтра. Что-то они затевают. Определенно затевают, но уже без нее. Не доверяют?! Возможно. Это плохо…
— Ну что, ты ее видел? — донесся до Светы приглушенный перегородкой голос хозяйки.
— Видел, — меланхолично отозвался Михалыч.
— И что?
— А ничего хорошего! — Тут по кабинету загрохотали его шаги, направляющиеся к двери.
Света быстро отскочила к окну. Дверь кабинета приоткрылась. Михалыч несколько мгновений с подозрением смотрел ей в спину. Потом плотно прикрыл дверь и вернулся на прежнее место за столом напротив Инги. Дальнейший разговор, что вели эти двое, Светлана уже не услышала. Как она ни напрягала слух, у нее ничего не вышло.
— Что за проблемы? — занервничала сразу Инга, возлагавшая на эту клиентку большие надежды.
— Мент там один вокруг нее крутится.
— Мент?! Кто такой? — Длинные тонкие пальцы Инги потянулись к сигаретной пачке.
Осложнений подобного рода она не ожидала. Они ей были не нужны. Ей мечталось провести это последнее дело быстро и с шиком, а потом залечь на дно. Прикрыть бизнес, всех уволить. Лишних посвященных людей убрать, Светку вон, например, обязательно нужно будет ликвидировать. И особо затягивать с этим нельзя. А потом залечь на дно. Денег, что она собрала, хватит на безбедную жизнь за границей. Ей там даже и домик уже приглядывают. Остальные, как хотят. А она рванет за границу. Так-то будет лучше: подальше от призраков и воспоминаний… И тут вдруг какой-то мент!
— Мент гнусный, Инга. — Иван задумчиво пожевал губами. — Я с ним уже сталкивался много лет назад. Он тогда опером был, сейчас участковый, но лучше он от этого не стал.
— А что за интерес у него к нашей даме? — Инга занавесилась сигаретным дымом, лихорадочно соображая, как бы это уговорить Ивана избавиться и от мента тоже.
— Интерес! — фыркнул Иван. — Самый что ни на есть любовный, я так думаю. Со стороны точно не скажешь, но ты же меня знаешь, я людей читаю… Думаю, нравится ему эта дамочка. Очень нравится.
— А-аа, так вон в чем дело! — обрадованно воскликнула Инга и шлепнула холеной ладошкой по столу. — Так и пущай она ему нравится, нам-то что? Она же уезжать собралась? Собралась. Вот и пусть уезжает. А он пусть остается. И только-то! Что тебе не нравится, я не пойму?
Она видела: его что-то тревожит. Тревожит настолько сильно, что он впервые за многолетнее сотрудничество позволил себе нахмуриться в ее присутствии. Не смотреть в рот, как бывало прежде, а сурово нахмуриться. Что-то было не так. Или он просто старел? Или боялся? Он же тоже человек, хотя таковым она его никогда не считала. И много чего человеческого ему может быть присуще. Ее-то вот он любит столько лет. Молча и беззаветно любит. И выполняет все, что она ему прикажет. А уж если попросит… то он на ходу подметки рвет. Что же сейчас? Неужели придется и от него избавляться тоже? Случай будет не из легких, придется поломать голову, как это сделать получше и подешевле…
— Я не боюсь за себя, Ингуля, — вдруг вкрадчиво проговорил Иван, посмотрев на нее проницательными страшными глазами. — Но эта девка может нам все испортить.
— Каким, интересно, образом? — зло воскликнула Инга, вскинув на него черные угольные глаза, за один ласковый взгляд которых он давно продал душу дьяволу. — Ей нужна конфиденциальность? Мы ей ее устроим!
— У нее есть пацан, — попытался возразить Иван.
Представить себя убивающим ребенка он не мог. Одно дело старухи, совсем другое — школьник. Но если Инга скажет — надо, он, конечно же, сделает и это. Но что-то в этот раз было не так. Он чувствовал опасность шкурой, только объяснить ей не мог. Не мастер он был толково и правильно говорить.
— И что, что пацан?! — взвилась она и тут же понизила голос до свистящего шепота. — На нас с тобой уже знаешь сколько крови?! Так что замараться не бойся.
— Не в этом дело, Ингуля… — Он внимательно рассматривал ладони, боясь обидеть ее своими опасениями или заставить усомниться в себе. Этого он точно себе никогда не простил бы. — Мент этот сегодня крутился и около той бабки.
— Какой бабки?! Той, что ты… — Кровь отхлынула от ее лица, и Инга испуганно вжалась в высокую спинку кожаного кресла.
— Той самой. Здесь может и не быть ничего такого, он все ж таки участковый. И, говорят, очень добросовестный. И летом, и зимой, и по любой погоде свой район курирует, но… Нутром чую, успела бабка что-то ему наболтать. Она же из ментовки не вылезала, ты сама знаешь! Могла ему чего-то наговорить. И потом этот сыщик сраный… Фоток-то я у него так и не нашел… Адрес бабкин в компьютере был, а фоток нет. Где они?
— В жопе! — заорала вдруг Инга, помолчав с минуту, и истерично расхохоталась. — Ты чего меня грузишь тут, скотина?! Зачем?! Плевать мне и на девку эту, и на ублюдка ее, и на мусора твоего плевать! Ты это хотел услышать?! Бабка пасть открыла, так ее уже нет! Фраера ее с мыльницей тоже нет! Что, тебе легавого убрать тяжело будет?! Хороший мент — мертвый мент. Ты сам не раз так говорил! Чего же ты паришь мне тут, сволота?!
Такое случалось с ней нечасто. Он за все вместе проработанное бок о бок время видел ее такой лишь пару раз. Когда она из стильной светской дамы превращалась в разнузданную девку, сыпавшую тюремными ругательствами. Если ее не поставить на место сейчас, Инга непременно потребует шприц с дуревом. Это будет конец, остановиться она уже не сможет.
Иван тяжело поднялся со стула. Подошел к ней неспешно, как всегда, слегка приволакивая ноги. Ухватил одной рукой за плечо, а второй… дважды ударил ее по щекам. Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Инга вытаращила на него дикие глаза и, плохо владея трясущимися от гнева губами, прошипела:
— Кто тебе позволил, быдло?! Кто позволил тебе трогать меня, скотина дешевая??? Что ты о себе возомнил?!
— Я все сделаю, Ингуля! — тихо обронил Иван и вдруг упал перед ней на колени. — Я все сделаю, что ты скажешь. Скажешь, выйти на площадь с автоматом и положить там всех, я и это сделаю, хотя жить мне после этого недолго останется…
